Прямо у ворот парочку поджидал неприятный сюрприз. Створки более не скрепляли искусные нити, зато в истинном зрении удалось обнаружить несколько бесхозных конструктов. А еще следов лошадиных подков стало до неприличия много.
Толлеус и Оболиус молча переглянулись – обоим было понятно, что тут побывали гости. И если парня это нисколько не расстроило, то старик разволновался не на шутку. Сейчас же проявился его внутренний спорщик, и оба Толлеуса принялись рассуждать, были это официальные лица из Боротона или же нелегкая принесла какого-нибудь искателя сокровищ.
Оболиус слушал все это вполуха. Те или другие – какая разница, если все серебро уже вывезли? Сказать по правде, его больше занимал вопрос, как сильно испугались неизвестные визитеры останков сожженного молнией волка, подброшенных у входа, и что подумали? Жаль, что он этого не узнает. Так старался, а ожидаемого наслаждения от лицезрения эмоций на лицах своих жертв так и не получил.
Потоптавшись минут пятнадцать у ворот, старик объявил, что его запор на дверях чародейской опочивальни вскрыт, а значит, кто бы ни побывал внутри, повторно соваться туда уже не имеет никакого смысла. На этом парочка отправилась в обратную дорогу. Лошадь и правда трусила сама знакомым путем – Оболиус расслабленно сидел на облучке и глазел на расцветающую под лучами долгожданного солнца природу. Одна беда: вместо урока Искусства пришлось слушать горестные вздохи и самобичевание примерно такого содержания: «Эх, отчего я, старый дурак, сразу не поехал в замок? Решил, что смысла в спешке нет. И нужно было еще слух распустить, что замок открыт, богатств завались – приходите, грабьте! И чародея своего забирайте для торжественного сожжения. Там бы так натоптали, что уже никто бы не разобрался, кто что утащил. Эх, старый я дурак…» После чего стенания начинались сначала.
Парня же заботил другой вопрос: как ему быть с местными ребятами? Определенное признание и уважение он, без сомнения, заработал. Раньше ему такое даже не снилось. Но в свою компанию его явно не принимали. С самого начала с ними можно было хотя бы поиграть. Да, пришлый, ну и что? Зато теперь все стали откровенно сторониться его. Опасный чужак, от которого стоит держаться подальше. Маряша убегает в дом и не выходит, будто к ней волк из лесу вышел, а не добрый молодец Оболиус – победитель и укротитель этих самых волков. Пожалуй, лишь Креп по-прежнему не боится.
В общем, юный искусник впервые оказался в такой ситуации и совершенно не представлял, что ему следует делать.
Недавние поучения кордосца в голове Оболиуса удивительным образом наложились на нынешнюю ситуацию. Если следовать этой логике, получается, что готового плетения для того, чтобы привлечь детвору к своей персоне, у него нет. Надо поискать из того, что есть в активе, что-нибудь такое, что может сделать это косвенно. И развить это свойство!
Что же может выступить в качестве такой заманухи, чтобы деревенские мальчишки потянулись к нему, как бабочки на огонек свечи, забыв всю неприязнь? Фокусы с огоньком и невидимыми нитями он уже показывал. Это не сыграло роли меда для пчел. Скорее напугало. Почему? Задавшись этим вопросом, Оболиус вспомнил, как к ним в Олитон приезжал чародей-фокусник, который устраивал выступление на площади, собирая монетки со зрителей. Было весело, все кричали от восторга. Но когда он вызвал из толпы добровольца, которым как раз оказался Рыжик, то все сразу же изменилось. Чародей сделал так, что будущий искусник стал вытворять всякие глупости, чем безумно смешил публику. Только подопытному было не смешно, а страшно и обидно.
Судя по всему, тут сложилась та же самая ситуация. Дети боятся его, потому что он легко может сделать с ними что угодно, а они отплатить той же монетой не смогут. Вот если бы они были способны сами проделывать те же фокусы или же он мог бы научить их такому умению (это как, допустим, научить стоять на руках или ходить колесом), тогда да, тогда он стал бы свой.
Обучать всех вокруг Искусству олитонец ни за что не собирался, даже если бы мог. Все же это умозаключение произвело на свет пару полезных мыслей. Во-первых, не надо постоянно намекать, что они – пустое место и ничего не смогут сделать с ним, великим Оболиусом. И так уже знают и сами не полезут. Пожалуй, стоит показывать что-то такое, что будет не страшно, а скорее смешно. Во-вторых, хорошо бы научиться создавать простенькие амулеты. Тот же светляк или невидимая нить-липучка, которую сумеет активировать любой ребенок. Такие поделки можно было бы отдавать детворе. Не за деньги – за услугу. Тут выйдет тройная польза. И сама услуга иногда может оказаться полезнее монет, и ребята к нему в очередь выстроятся, и у старших спрос за шалости будет не конкретно с него, как сейчас, а не пойми с кого. При всем при этом для самого юного артефакторщика эти амулеты будут совершенно неопасны. Заманчиво? Еще как! Осталось только упросить старика научить помещать плетения и ману в амулеты.
Парень вздохнул. Ход собственных мыслей ему понравился, но он понимал, что амулеты – это далекая или не очень, но перспектива. А ему нужно сейчас!
Выбрать кого-нибудь, кого все не любят, в качестве единственного объекта для насмешек и устраивать за его счет развлечения для остальных? Оболиус обдумал эту идею и не без сожаления отказался. Креп на эту роль явно не подходил. Пожалуй, если бы сейчас среди деревенских мальчишек провели опрос, кого они хотят увидеть в роли такого объекта для насмешек, все единогласно выбрали бы самого олитонца.
Эта мысль не расстроила Рыжика. В той, другой, жизни в трактире бабки Сабаны хватало детей, которые любили поиздеваться над ним. Так что он привык и относился к этому спокойно. Просто сейчас у него совсем другие возможности, а общие настроения несколько хуже, так что мириться с такой ситуацией нет никакого желания.
– Вот бы собрать такого голема, который… – начал Оболиус вслух, перебив учителя, удивленно воззрившегося на своего помощника, но парень уже сам умолк, пораженный снизошедшим на него озарением.
Голем! Нужно собрать Паука. Не какого-то специального, мифического, который навел бы порядок в детских головах, а самого обычного. Точно такого, какого олитонец уже делал в Широтоне. Старик на эту работу уже дал добро, с амулетами поможет. А если утащить у него простенький накопитель маны, то тогда можно будет катать детей по деревне сколько влезет, и Толлеус про это даже знать не будет.
Дело за малым – найти-таки где-нибудь подходящие материалы. А в том, что спрос будет, парень не сомневался.
Глава 2Толлеус. Человек и закон
Пожалуй, впервые Толлеус оказался в такой ситуации, когда нужно просто сидеть и ждать, зная, что от него абсолютно ничего не зависит. В Маркине, после того как началась вся вакханалия, он тоже находился в положении, когда с минуты на минуту за ним могли прийти крепкие люди с суровыми лицами. Тогда он догадался сбежать и сделал это очень вовремя. Шансы были невелики, но были. Здесь же все не так просто. Ситуация запутаннее, сам старик обременен стадом, зато ставки не так высоки.
Что будет, если он соберется и в кратчайшие сроки попытается пересечь границу Рингии? Уйдет дня два, не меньше, а то и все три. И как охраняется граница? Если так же, как кордосская, а его объявят в розыск, то дело безнадежное.
Но с другой стороны, что будет, если он останется сидеть на месте? В худшем случае состоится суд, и придется отдать все, что взял. Может, еще назначат штраф какой-нибудь для покрытия судебных издержек и компенсации морального ущерба, хотя кому может быть нанесен ущерб – непонятно. Могут ли посадить в тюрьму? А зачем это оробосцам? Монеты им нужны, безусловно, но и только. Причем сколько тех монет? Не та сумма, чтобы устраивать показательную поимку похитителя. Придется опять вывернуть карманы наизнанку и даже продать несколько мохнаток. Неприятно, но несмертельно.
Но это лишь в том случае, если делом будут заниматься на месте, то есть в Боротоне. Потому что если дойдет до столицы, то там сейчас же захотят наступить Кордосу на мозоль: вот де пустили одного вашего в страну на Турнир, так он тут же чужие дома обшаривать начал.
Увы, такое вполне может случиться. «Недремлющее Око» не должно пропустить такую замечательную возможность. А тогда последствия могут быть гораздо хуже – узнают соотечественники. Что они предпримут, чтобы восстановить честное имя империи, неизвестно, но Толлеуса попросят выдать в любом случае. И оробосцы, скорее всего, выдадут.
Кричать Никосу: «Караул, спасите, помогите!» – рановато. И стыдно. Пускай старик по-прежнему считал, что не сделал ничего предосудительного, но это смотря с какого бока любоваться. С определенного ракурса ситуация не самая красивая. Так что призывы о помощи стоит оставить на крайний случай. Кто знает, на каком счету Никос у «Недремлющего Ока»? Сможет ли он помочь, даже если захочет?
Есть ли шанс оправдаться? В чародейском доме был, это верно. Стоит сознаться сразу, тем более что наследил изрядно. Но ведь не по злому умыслу, не с целью наживы, а по просьбе местных жителей, чтобы узнать о судьбе чародея и пропавших односельчан. Это чистая правда, и свидетели есть. Вот болтать о том, что «все добро вывез», не стоило, это деревенские припомнят сразу. И объяснить, отчего тело чародея не привез, будет непросто. Даже самому непонятно, что за блажь нашла.
Взял серебро из сундука, чтобы не пропало, намереваясь передать властям? Это звучит совсем неубедительно, никто не поверит. Тем более что представитель власти приходил и ушел ни с чем. Правда, тут есть спасительная зацепка – гости не представились и свои документы так и не показали.
Сумеют оробосцы выставить все в выгодном им свете? Конечно, сумеют. Если за дело возьмется опытный адвокат, он разобьет любые доводы и докажет, что черное – это белое и наоборот. А для своей защиты вряд ли удастся нанять кого-то, кто не уступит настойчивым просьбам «Недремлющего Ока».
Правда, это все при условии, если защита будет проходить в форме обычного диалога. Возможно, в стране чародеев все гораздо проще: залез в голову подозреваемого и узнал все, что надо, – как оно было, о чем думал и так далее.