В 1888 году чета Чертковых переселилась на хутор Ржевск и редакция «Посредника» была переведена туда же. Небольшой хутор превратился в крупный издательский центр, здесь публикуются беллетристика и публицистика, ведется обширная переписка с писателями и художниками, распространяются философско-религиозные сочинения Толстого. Многие сочинения – «Исповедь», «В чем моя вера», «Краткое изложение Евангелия» – переводятся на английский язык, и их начинают издавать за границей. Многое Чертков издавал на деньги, которые он получал от матери. Его отец, опасаясь, что он раздаст всю землю крестьянам, завещал воронежские поместья своей жене, дабы она выдавала сыну лишь получаемые от имений доходы.
Кроме того, Чертков решил сохранить для потомков литературное наследие Толстого и для этого привести все рукописи, дневники, записи, черновики, письма в полный порядок. В. Г. с маниакальной настойчивостью собирал все, связанное с Толстым, старался иметь хотя бы в копии каждую написанную строчку.
Мать Черткова, Елизавета Ивановна, терзалась противоречивыми чувствами в связи со столь резкой переменой жизни ее сына. С одной стороны, она радовалась, что он бросил никчемную светскую жизнь и принял Евангелие. С другой стороны, ее волновало толстовское восприятие Нового Завета, слишком вольная его трактовка. На этом фоне отношения с сыном и с главным виновником, Львом Николаевичем, часто бывали напряженными. Однако, когда после распространения Чертковым запрещенных статей Толстого и заступничества за так называемых сектантов (духоборов, молокан и т. д.) его выслали, мать отправилась в ссылку в Англию вместе с ним.
Живя за границей, Чертков организовал издательство «Свободное слово», где печатал произведения Толстого и других близких по духу писателей, запрещенных в России. Продолжал собирать архив и начал работать над составлением «Свода мыслей Толстого». В 1906 году в 150 верстах от Лондона построил хранилище для копий рукописей Льва Николаевича. Интересны воспоминания Е. Ф. Страховой о нем: «Кладовая была оборудована целой системой электрических сигнализаций. На ночь электроэнергия включалась, и, таким образом, никто не мог прикоснуться к толстым дверям кладовой, без того чтобы в доме не поднялся оглушительный звон. Стены кладовой были настолько прочны и сделаны с таким расчетом, что даже в случае сильного землетрясения кладовая могла только провалиться, но не разрушиться. Таким образом, Чертков принял все зависящие от него меры против хищения, пожара, разрушения. В доме в это время жил только один человек – эстонец Леонид Людвигович Перно, который и состоял хранителем этих ценных рукописей. Чертков взял с него слово, что он никогда – ни днем, ни ночью – не покинет дом без сторожа… В случае если ему надо было уйти, он должен был оставить в доме кого-нибудь вместо себя».
В 1908 году, в июне, Чертковы вернулись в Россию, чему Лев Толстой был несказанно рад. «Невыразимо радуюсь. Давайте поручения. Располагайте нами».
Чтобы чаще видеться с Толстым, Чертков поселяется в усадьбе Телятинки (участок под имение он покупает у А. Л. Толстой) рядом с Ясной Поляной. Все так же занимаясь издательством книг и работой над «Сводом», Владимир Григорьевич встречается с молодежью, беседует с крестьянами и ведет опасно активный образ жизни, чем и привлекает внимание местных властей. Уже в марте 1909 года министр внутренних дел отдает приказ о высылке Черткова из Тульской губернии, его пребывание там считается «опасным для общественной тишины и спокойствия». Черткову приходится уехать в имение Крекшино Московской губернии. Туда в сентябре приезжает в гости и сам Лев Толстой.
Здесь он решает сделать завещание и отказаться от литературной собственности на все, что он написал после 1881 года, хотя жена, Софья Андреевна, с ним категорически не согласна. Она хотела бы закрепить право на литературное наследие мужа за собой и семьей. Но оказалось, что написанное Львом Толстым завещание оформлено неверно и не имеет юридической силы – не указан наследник, который бы выполнил посмертную волю писателя. Чертков отказывается быть юридическим наследником, и Толстой определяет написать завещание на младшую дочь, Александру Львовну, но с прилагающейся к завещанию объяснительной запиской, что все его рукописи, написанные до 1881 года, но не напечатанные, как и все написанное после 1881 года, будут переданы Черткову.
В конце октября текст документа был оформлен при помощи юриста Н. К. Муравьева и отвезен в Ясную Поляну Ф. А. Страховым. Но Толстой, как предполагают некоторые исследователи, не без участия Черткова, хочет внести в завещание существенное изменение – передать все рукописи Александре Толстой, то есть Черткову для общего пользования. Подписано сие распоряжение 1 ноября 1909 года при свидетелях тайно, в лесу, чтобы не доводить его до сведения Софьи Андреевны и других членов семьи.
Последние дни жизни Льва Николаевича Чертков проведет вместе с ним, ухаживая за великим гением и записывая его последние слова.
Перейдем же ко мнениям о В. Г. Черткове его современников и людей, которые пристально изучали его отношения с Толстым. Общего взгляда, единой позиции среди них нет. Вы можете составить собственное мнение или, заинтересовавшись этой темой, углубиться в нее и поискать истину.
«Авторы и составители учебника “Журналистика русского зарубежья XIX–XX веков” убедительно показали, что фактически деятельность В. Г. Черткова в Англии привела к политизации публицистики Л. Н. Толстого: при постоянных напоминаниях о ненасилии, духовном совершенствовании, вообще при использовании христианской терминологии с демагогическим оттенком, эти публикации на деле способствовали реальному и неуклонному расшатыванию и без того уже сильно поврежденной государственной машины. Чего стоят, например, такие призывы идеологов издательства: “Пора бы социалистам, уже пустившим глубокие корни в рабочей среде, обратить серьезное внимание на эту ужасную организацию – войска. И приложить возможно больше энергии к распространению среди солдат литературы, могущей побороть этот гипноз дисциплины, во мрак которого погружено наше христианское воинство”[18]. Совершенно не случайно один из авторов писем в редакцию, по убеждениям социал-демократ, подчеркивал, что произведения Л. Н. Толстого, “грешащие даже против программы российской социал-демократии, несомненно, не менее полезны для пропаганды социализма, чем самые распространенные социалистические издания…”».
С одной стороны, Лев Николаевич хотел изменить государство, общественный порядок, и его книги, получается, способствовали распространению социалистических идей, которые впоследствии перевернут политический строй, с другой – он был против революции в том виде, в котором она произойдет, он жаждал революции в умах, сердцах и душах, без насилия и зла.
Идем дальше. В 1903 году в Ясной Поляне проходит сверка описи архива Л. Н. Толстого, хранящегося у Черткова, с рукописями, находящимися в имении. И в апреле того же года Чертков отправляет Толстому длинное письмо, где просит письменного заявления на право использования копий его писем, ссылаясь на необходимость «обобществления мыслей» писателя. В конце концов Толстой соглашается. Спустя время возникает отлаженная система тотального контроля за творчеством Льва Николаевича, да и за его жизнью тоже.
Случалось, что письма Толстого к кому-либо (например, французу П. Сабатье от 7 ноября 1906 года) печатались без ведома В. Черткова, что сильно возмущало последнего. Показательный случай описала Александра Львовна Толстая: один из поклонников Толстого, Буланже (кстати, он отзывался о Черткове положительно), предложил издавать журнал «Утро» и нашел для этого необходимую сумму. В связи с этим Лев Толстой получил от Черткова достаточно резкую отповедь, обвинения Толстого в измене, носящей характер «душевной проституции». Владимиру Григорьевичу не нужен опасный конкурент. Как рассказывает В. Ф. Булгаков (секретарь Л. Н. Толстого), конфликтов у Черткова с другими издателями было предостаточно, он обрушивался на них «всей тяжестью своего характера» и использовал не всегда порядочные методы. Как, например, в случае с Дж. Кенворти, которого Чертков представил перед Львом Николаевичем душевнобольным человеком. Джон Кенворти – публицист, издатель и переводчик сочинений Л. Н. Толстого. Дабы избежать «конкуренции», Чертков написал Толстому, что Кенворти нельзя принимать всерьез, потому что он сумасшедший, и лучше держаться от него подальше.
Есть выдержка из рапорта министру внутренних дел от 1 февраля 1909 года, в коей приводится информация, полученная от некоторых членов семьи, что Лев Толстой «сам тяготится влиянием Черткова на него, но не может по недостатку в этом отношении твердости и характера избавиться от этого влияния, причем многие основные взгляды Черткова, как слишком резкие, не разделяются Графом Толстым; в миросозерцании его за последнее время, по-видимому, наступает поворот в сторону смягчения его учения…». Можно привести здесь и письмо Андрея Львовича Толстого (сына Л. Н. Толстого) Т. Л. Сухотиной (дочери Л. Н. Толстого) от 29 июля 1910 года: «Относительно ненависти к Черткову, то ты достаточно хорошо знаешь мое отношение к этому подлецу, и скрывать свое отношение к нему я не буду ни перед отцом, ни перед матерью, ни перед ним самим… Отец первый обожает Черткова и этим ненавидит сыновей. Где его пресловутая, проповедуемая им доброта и отношение к людям? Ведь никто, как он, сделал, что большинство сыновей его стали его ненавидеть и почти презирать». Но вряд ли все написанное объективно. Семья разделилась на два лагеря. Можно понять тех членов семьи, кто не хочет влияния чужого человека и лишения части имущества – доходов от публикаций, когда речь идет об огромном литературном наследии.
В своих воспоминаниях Александра Андреевна Толстая (двоюродная тетка Льва Николаевича) отмечала, что, когда Толстой ознакомил ее с письмами Черткова и его жены, она испытала неприятное чувство. «В этих просьбах о наставлении и сетованиях было столько деланого, неестественного,