— Кто это? — спросил я.
Сторож прокашлялся. Над переносьем его появились вертикальные морщины.
— Это Кароль, мой внук, — сказал он. — Здесь ему тринадцать лет. Только эта фотография и осталась у меня.
— А где он сейчас?
Май толкнул меня ногой под столом, но я так и не понял, чего ему нужно. Сторож достал из кармана большой клетчатый носовой платок, старательно высморкался. А потом долго всматривался в фотографии.
— Нету его, — отозвался он наконец каким-то сухим, мертвым голосом. — Погиб в Варшавском восстании. На Старувке. Вместе с родителями — моим сыном и его женой… Вот они, вон на той фотографии! — И он указал длинным пальцем на фотографию молодоженов.
Я не знал, что полагается говорить в подобных случаях, и глянул на Мая. Но он не отрывал взгляда от клеенки, покрывающей стол.
— Заметил, как похожи? — неожиданно спросил сторож.
— Да, действительно, — поспешно согласился я. — Каролек очень похож на вас.
— Не на меня, — проворчал пан Берентович. — На него. — И он кивком указал на Мая.
При взгляде на Мая, морщины на лице старика как бы разгладились и почти исчезли. Май оторвал наконец взгляд от клеенки и улыбнулся сторожу.
— А мы пришли по одному деликатному делу, — сказал он. — У нас к вам просьба.
— Слушаю вас.
— Нас очень интересуют эти подземелья. Я рассказал моему другу историю о монастырском кладе…
— И вы хотели бы туда попасть?
— Если можно… — ввернул я.
Сторож отрицательно покачал головой.
— Нельзя, — изрек он. — Для этого вам понадобилось бы специальное разрешение директора.
— Ну, об этом нам и мечтать нечего, — вздохнул Май.
— А вы и не мечтайте, — добродушно порекомендовал пан Берентович. — Сколько я здесь работаю, не помню, чтобы кто-нибудь спускался в эти подвалы. Может, они к тому же и заминированы. Гитлеровцы очень любили подобные вещи. В самом здании советские саперы нашли и обезвредили семь мин, а уж подвалы никто не проверял, да и кому они были нужны в то время? У саперов и без того хватало работы.
— А вы и тогда здесь были? — спросил я.
— Был, а то как же, с самой первой минуты был. Немцы вывезли меня на принудительные работы в имение — километрах в трех от города. Но тогда я не собирался оставаться здесь. Я не знал еще, что вся моя семья…
Сторож умолк и молча уставился в стол. Мы не решались прервать его молчание.
— Очень сожалею, — отозвался после долгого молчания пан Берентович, потирая ладонью лысину. — Я с удовольствием удовлетворил бы вашу просьбу, но нельзя. Да, собственно, зачем вам туда лазить? Все подвалы наверняка залиты водой, и вы там все равно ничего не нашли бы.
— Ничего не поделаешь, — вздохнул Май. — Раз нельзя, так нельзя. А не могли бы вы хотя бы показать нам старый ключ от подвальной дверцы.
— Это — с удовольствием! — сторож встал со стула и подошел к плоскому шкафчику, висящему на стене. — Ключ — иное дело. Смотрите сколько угодно…
Он открыл шкафчик и пошарил в нем. А когда снова обернулся в нашу сторону, на лице его было написано изумление.
— Нет ключа, — сказал он растерянно. — Да что же это такое? На прошлой неделе я его видел на месте.
Он снова принялся рыться в шкафу, выкладывая оттуда какие-то замки, щипцы, задвижку с шурупами. В конце концов он выложил из шкафчика все его содержимое. Но ключа не было.
— А может быть, вы положили его в другое место? — попытался успокоить старика Май.
— Нет. Он висел вот здесь, на гвоздике справа. Память у меня еще, слава богу, неплохая, и ошибиться я не могу. Он висел здесь.
Мы с Маем переглянулись. Пан Берентович выглядел очень расстроенным. Он еще раз окинул взглядом внутренность шкафа, потом заглянул под плиту, порылся в каком-то ящике и даже в мусорном ведре.
— Нигде нет, — пробормотал он, как бы не веря собственным глазам. — Кто же мог его отсюда забрать?
— Вот именно — кто? — вполголоса произнес я. — У вас тут был кто-нибудь в последнее время?
— Гостей у меня не бывает, — отозвался пан Берентович. — И никто сюда не заходит.
— Неужто совсем никто? — спросил я.
— Раз в неделю приходит уборщица. Изредка бывает учитель Халас. Он варшавянин и тоже потерял там семью, поэтому его иногда тянет перекинуться словечком… Преподаватель физкультуры Шульц. Он оставляет у меня ключи от гимнастического зала, потому что там по вечерам тренируются баскетболисты из «Металлиста».
— И это все? — спросил Май.
— Все, если не считать тебя. — Берентович слегка усмехнулся.
— Я ключа не брал, — сказал Май. — Я не вор.
— А кто тут вор? Уборщица — честная женщина, я ее хорошо знаю. Халас? Шульц? Зачем им этот ключ?
— Ключ этот старинный, семнадцатого века, — задумчиво произнес Май. — Учитель Халас — историк и мог им заинтересоваться…
— Глупенький ты. — Сторож пренебрежительно пожал плечами. — Зачем же учителю брать его по секрету? Неужто я не дал бы его ему, если бы он спросил. Ключ ведь не мой, а собственность школы.
— И все-таки он исчез, — сказал я.
— Ничего не понимаю… — пробормотал сторож. — А тут еще и эти шаги…
— Шаги? — я быстро глянул на Берентовича, но тот не обращал на меня внимания, погрузившись в собственные раздумья.
— Ночью. Иногда мне казалось, что я слышу какие-то шаги, — неожиданно пояснил сторож. — А кому ходить в запертой школе? Украсть здесь нечего…
— Интересно, — сказал я. — А вы уверены, что слышали шаги?
— Я же говорю: мне казалось, — нетерпеливо перебил сторож. — Глуховат я стал, так что точно сказать не могу — шаги или просто ветер. Или привидения, — улыбнулся он.
— Привидений не бывает, — изрек Май. — Это все суеверия.
— А ты откуда знаешь? — спросил сторож с едва заметной улыбкой.
— Мама говорила.
— Ну, если так… Честно говоря, я ни разу в жизни привидения не встретил, хотя хожу по белу свету уже около семидесяти лет. Но тот старый немец, помнишь, я говорил тебе, рассказал мне как-то интересную легенду.
— Какую? — вырвалось у меня.
— Давным-давно жил в этом монастыре монах по имени Роберт. Молоденький такой. И вот он влюбился в девушку из польской деревни и решил бежать из монастыря. Отец девушки узнал об этом и донес настоятелю монастыря, а тот приказал живьем замуровать юношу в стену. Легенда гласит, что с тех пор дух монаха Роберта бродит ночами по монастырским подвалам, проклиная своих мучителей, и зовет молодую крестьянку.
— И вы в это верите? — спросил Май.
— Легенда как легенда, — уклончиво ответил сторож. — Может быть, и в самом деле замуровали здесь какого-нибудь монаха. В те далекие времена такое часто бывало.
— Жуть, — отозвался Май. — Как хорошо, что нам не пришлось жить в то время.
— В наше время случались вещи и похуже, — мрачно возразил сторож. — Да, намного хуже…
Пану Берентовичу было явно не до нас, и мы постарались поскорее убраться из сторожки.
— Как тебе все это нравится? — сказал я Маю. — Интересно, кто все-таки мог польститься на этот ключ. И зачем?
— Ключ такой старый, что его хоть в музей отправляй. Его можно продать за большие деньги.
— Нет, наверное, не в этом дело, — пробормотал я. — Знаешь что? Я вчера осматривал эту дверцу в библиотеке. И заметил там одну странную вещь.
— Странную?
— Вот именно. Замок был тщательно смазан. Я пробовал пальцем и даже понюхал — самое настоящее машинное масло.
Май задумался, слегка потирая лоб указательным пальцем.
— Ребята не могут этого сделать, — сказал он. — Пан Берентович в дежурку их не пускает, а кроме того, откуда им вообще знать об этом ключе?
— А может быть, сам сторож…
— Нет. Тут я вполне уверен — он рассказывал об этом только мне одному. Человек он мрачный, неразговорчивый. Он и со мной-то возится только потому, что я напоминаю его внука. Поэтому он и посвятил меня в тайну подземелья.
— Так что же могло произойти?
Май снова долго не отзывался.
— Все просто, — наконец сказал он. — Кто-то выкрал ключ, чтобы забраться в подвал.
— Ну, до этого не трудно было додуматься, — саркастически усмехнулся я. — Но вот зачем? Неужто кто-то мог узнать о кладе?
— А почему бы и нет? Ты думаешь, тот старый немец больше никому о нем не рассказывал?
— Погоди… Уборщица, Халас, Шульц…
— Мог быть еще кто-нибудь. Берентович же не сидит безвыходно в своей дежурке, и если кто-то решил выкрасть ключ, то запросто мог уловить подходящий момент. Так ведь?
— Правильно!.. — пришлось признать мне.
— А может быть, вообще имеется план подземелий… Вполне возможно, что на таком плане отмечено место, где спрятан клад. Тогда человек, который видел такой план…
Я положил руку на плечо Мая.
— Послушай, — сказал я ему, — одним нам не справиться. Мародеры все это приберут к рукам, а клад этот нужен стране. Отец часто говорит, что если бы были средства, то ткацкую фабрику, больницу и обе шахты восстановили бы раз в пять быстрее. Если ты не против, я расскажу все отцу. Он-то наверняка скажет, как нам быть.
— Обязательно расскажи, — согласился Май. — Но и нам нельзя выпускать из поля зрения Халаса и Шульца. Они постоянно имеют доступ к шкафчику с ключом.
— Порядок, — сказал я. — Поговорю с отцом уже сегодня. А еще, пока до вечера есть время, хочу кое-что предложить тебе.
— Что?
— Предлагаю прокатиться на велосипеде. Ты сядешь на раму, и мы поедем за город в сторону озера.
— А справишься?
— Я уже натренировался, — с гордостью ответил я. — Не бойся, в канаве нам лежать не придется.
Серая вода озера блестела как полированная сталь. Осень раскрасила деревья всеми оттенками золота и пурпура, уложила мозаику из опавших листьев и раскинула ее великолепным ковром. Теплый многоцветный пейзаж освещался клонящимся к горизонту солнцем. Дул чуть заметный ветерок, и это как бы оживляло пейзаж, делая его неуловимо-изменчивым.
Я застыл, любуясь этой картиной. Май тоже ошеломленно молчал. Я смотрел и не мог насмотреться. Глаза подозрительно пощипывало, и мне было немного стыдно из-за такой чувствительности.