Клаус улыбался нам. Не подозревая ничего худого, он снова приглашающим жестом указал на свое оловянное войско. Яцек подошел к нему, сгреб в кучу расставленных солдатиков и ссыпал их в стоящую рядом картонную коробку. А потом сунул эту коробку под мышку и вызывающе поглядел на Клауса.
— Что, фриц, не нравится?
Клаус поднялся, он был одного роста с Яцеком. Мне показалось, что глаза у него наполнились слезами и покраснели. Он сказал несколько слов по-немецки, которых я не понял, но было ясно, что тон у него просительный.
— Брось его, Яцек, — не выдержал я. — Отдай ему эти железки.
— Еще чего! — отозвался Яцек и обернулся к Клаусу, красноречиво сжав свободную руку в кулак. — Мотай отсюда, фриц, пока я из твоего носа повидло не сделал. Понял?
И для пущей выразительности поднес кулак к самому носу Клауса. Тот отшатнулся и, закрыв лицо руками, побежал в сторожку.
— Сейчас нажалуется деду, — сказал я, — и нам влетит.
— Плевать мне на его деда, — невозмутимо объявил Яцек. — Пусть только попробует тронуть. Я скажу тогда отцу, и он с ним в два счета справится. Мой старик терпеть не может фашистов.
— Мой тоже, — не сдавался я. — Но не думаю, чтобы ему понравилась вся эта история.
В ответ Яцек пренебрежительно пожал плечами и направился в другой конец двора, где принялся расставлять солдатиков на бетонной площадке. Издалека можно было разглядеть яркие мундиры, а некоторые фигурки даже сидели верхом на конях с саблями наголо.
Из сторожки снова вышел Клаус. На этот раз глаза его были сухими, только губы чуть подрагивали. Он глядел на Яцека, который, разделив солдатиков на две группы, расставлял их друг перед другом в боевом порядке. При этом он насвистывал какой-то военный марш.
Я пошел домой и достал из ящика стола перочинный нож, подаренный мне отцом. Нож был отличный: рукоятка из оленьего рога, два блестящих лезвия, штопор, напильник и даже маленькие ножнички. Сунув ножик в карман, я направился к Яцеку, который в этот момент был занят великим сражением. Заметив меня, он поднял голову.
— Ну как? Будем играть? Можешь командовать моими противниками.
— Детская забава, — небрежно бросил я. — Я лучше займусь отработкой меткости.
Отрабатыванием меткости мы называли бросание камешков в отвор водосточной трубы. Отвор был небольшим, и, чтобы попасть в него с двадцати шагов, требовалось немалое искусство.
Яцек еще раз глянул на солдатиков и повернулся ко мне. Я знал его азартную натуру.
— Давай на спор, — тут же предложил он.
— По десяти бросков, — согласился я. — Кто больше попадет, тот и выиграл.
— А на что играть будем?
Я достал из кармана перочинный ножик. У Яцека даже глаза загорелись — нож этот всегда был предметом его зависти.
— Я ставлю нож, а ты солдатиков. — Теперь я не сомневался в его согласии. — Идет?
— Если хочешь, можем просто так обменяться, без всякого бросания, — предложил он.
— Поищи дураков, — усмехнулся я. — Мне нужно и то и другое.
Яцек многозначительно постучал себя по лбу.
— Ну и лопух же ты! Я ведь лучше тебя бросаю. В прошлый раз ты у меня ни разу не выиграл. Давай меняться.
— Будем бросать.
Клаус следил за нами, но лицо его не выражало абсолютно ничего. Несколько раз дед звал его, но он так и не двинулся с места. Просто стоял и смотрел на нас. Мы отобрали себе каждый по десять камешков. Яцек бросил первым и промазал. Я тоже не попал.
— Ноль — ноль, — объявил Яцек. — А теперь — внимание!
Брошенный им камень описал красивую дугу и скрылся в самом центре отверстия. Яцек рассмеялся:
— Один — ноль!
Я снова промахнулся. Камешек ударился о кромку, но отлетел в сторону. Два — ноль!
— Три — ноль!
Я решил во что бы то ни стало собраться. Не спеша отвел руку, прицелился, прищурив левый глаз… Камешек скрылся в отворе.
— Три — один!
Я явственно чувствовал на себе взгляд Клауса. На этот раз Яцек промазал. Все так же неторопливо я снова прицелился и бросил.
— Три — два.
Мне удалось несколько поколебать уверенность Яцека. Он тоже долго прицеливался, потом опустил руку, передохнул. Наконец камешек в воздухе. Попал. Четыре — два.
Я чуть было совсем не пал духом. Мне подумалось, что уже ничто не в состоянии спасти мой ножик, а ведь это — подарок отца, и что я ему скажу, если он вдруг спросит, куда я его дел.
И вот у меня осталось всего три камешка. У Яцека, правда, оставалось два, но у него был явный перевес. Я выбрал гладкий кругляш, прикинул на руке его вес и замахнулся. Про себя я все время твердил, что просто обязан на этот раз попасть. Яцек пристально следил за всеми моими движениями, а потом и за полетом камня…
— Четыре — три!
Наступил его черед. С минуту он вглядывался в отвор водосточной трубы, который с этого расстояния казался совсем маленьким. Замах. Бросок. Промах.
Он поглядел на меня и пренебрежительно усмехнулся:
— Не радуйся, тебе все равно не сравнять.
— Увидим.
У меня оставалось два камешка — два возможных попадания. Только бы не волноваться и бросать спокойно, без спешки. Я прицелился. Камешек ударил о край трубы. Я подумал, что промазал, но он скрылся в отворе.
— Четыре — четыре, — сказал я.
— Сейчас станет пять — четыре, — отозвался Яцек.
Я закусил губу. Теперь я уже не думал о солдатиках, главное — не проиграть ножик. Яцек опять поглядел на меня все тем же насмешливым взглядом, подбросил на ладони камешек, завел руку — и камень пролетел над отвором, скрывшись в траве.
— Ничья.
— Минуточку, — остановил я его. — За мной еще один бросок.
— И ты воображаешь, что попадешь?
— Посмотрим.
Я занес было руку с камнем, но Яцек ухватил ее и потянул книзу.
— Не бросай, — сказал он. — Я и без броска дам тебе пять солдатиков. Идет?
— Нет.
— Ну и лопух же ты, Мацек. Промажешь — и останешься ни с чем, а так ни за что ни про что у тебя будет пять фигурок.
— Не хочу.
— Ладно, дам тебе шесть солдат, мне не жалко.
— Не нужны мне твои шесть солдат, — стоял я на своем. — Буду бросать.
Я осторожно зажал камень между большим и указательным пальцами. Отвор водосточной трубы казался мне глазом. Я вглядывался в этот глаз, одновременно занося руку. Замах.
Попал!
Яцек молчал. С независимым видом он сплюнул сквозь зубы и растер плевок каблуком. Казалось, что произошедшее никак его не касалось.
— Давай этих солдатиков, — сказал я. — Счет пять — четыре.
— Бросим еще по три раза, согласен?
— Нет. Мы договорились по десять камешков.
— Ну и жадина же ты! — Яцек презрительно пододвинул ко мне коробку с солдатиками. — Бери, радуйся.
Он пошел к дому. Я поднял коробку и поглядел в сторону сторожки. Клаус все еще стоял на крыльце. Он неподвижно уставился на красную коробку с солдатиками в моих руках.
— Комм, — я махнул ему рукой. — Иди-ка сюда.
Он неуверенно подошел. Я наугад достал одного солдатика и почти без размаха бросил его в отвор оцинкованной трубы. Бросок оказался точным — солдатик даже не зацепил края трубы. Коробку с остальными я сунул ему под мышку.
— Гитлер капут, — сказал я ему ободряюще. — Дер, ди, дас, капуста, квас. Абракадабра! — Больше я ни слова не знал по-немецки. Он забормотал что-то неразборчивое и хотел ухватить меня за руку, но я, не слушая, побежал домой. Меня распирало от радости, что не пришлось расставаться с ножиком.
Яцека я обнаружил в сарайчике рядом со сторожкой.
— Вообще-то с тобой теперь не стоило бы разговаривать, — хмуро проворчал он.
— Почему?
— А за этот твой номер с солдатиками. Подлизываешься к фрицу?
— Нет, — возразил я. — Я ведь честно выиграл у тебя коробку. А ведь мог и нож проиграть.
— Так зачем же тебе понадобилось рисковать?
— А просто так… А солдатики эти мне не нужны, вот я и отдал их Клаусу.
— Мог бы и мне отдать.
— Но это были его солдатики.
— Опять ты за свое?
— Отстань, — не выдержал я. — Гитлеровцы это одно, а Клаус — совсем другое. Что у него с ними общего?
— Может быть, ты с ним решил дружить?
— Отстань, — повторил я. — Он самый обыкновенный парень, как любой другой. Только что размазня — позволил отобрать у себя эту коробку.
— Попробовал бы не дать! — Яцек презрительно рассмеялся. — Я бы справился с ним одной левой. Да и все равно я у него их заберу.
— Теперь это мои солдатики, — сказал я. — И только я могу их у него забрать.
— Ладно, не злись. — Он похлопал меня по плечу. — Солдатики — это мелочь. А я знаю одну очень интересную вещь.
— Что?
Он наклонился ко мне так близко, что губы его почти касались моего уха.
— Никому не скажешь?
— Никому.
— Ни слова? Обещай.
— Честное слово — никому.
— Хорошо, — прошептал он, — я тебе верю. Так вот, слушай. Город наш находится на воссоединенных землях, знаешь?
— Это все знают.
— Когда-то очень давно немцы отобрали эти земли у нас, а теперь им пришлось возвратить их. А сами они теперь должны выехать в Германию. Все. И через несколько дней они поедут.
— А ты откуда знаешь?
— Батя говорил. Он работает в магистрате и сказал, что все немцы через три дня выезжают отсюда. Только это — секрет.
— Подумаешь — секрет…
— Погоди, это еще не все. Знаешь тех двух фрицев, которые живут в соседнем доме?
— Видел их несколько раз, ну и что?
— Этой ночью они стаскивали в подвал какие-то ящики. Потихоньку, чтобы никто не видел.
— А ты откуда знаешь? — спросил я.
— Азор просился погулять, вот мне и пришлось его выпустить. Тогда-то я их и заметил.
— А что они прятали?
— Как — что? — прошептал Яцек мне в самое ухо. — Наверняка оружие. Как только они уедут, мы сразу же в подвал и найдем эти ящики.
Кому не хотелось бы стать обладателем настоящего пистолета? Я представил себе, как мы спускаемся в подвал, находим ящики, вскрываем их, а там лежат перед нами новехонькие парабеллумы, браунинги, кольты, маузеры — выбирай на любой вкус.