Так он и жил, проклиная грузовик и устраивая в его честь мелкие диверсии, которые никто не принимал всерьез, потому что они – мелкие. Но в один прекрасный вечер старичок заигрался и пришел в пекарню с канистрой бензина. Увидел, что не вовремя заявился, все-таки люди еще работают, потоптался для приличия и отправился домой. Вернулся позже, когда никого не было, с той же самой канистрой да и поджег пекарню. Наверное, старик думал, что уж теперь-то Витек поймет, как он страдал, просыпаясь ежедневно в пять утра. Поймет и уберет свой проклятый грузовик и вообще всю свою пекарню подальше от него, Валерия Палыча.
Канистру? Канистру нашли, как же! Трудно было ее не найти, вот здесь и валялась, на видном месте. Раздутая, как мяч, если бы кому-нибудь пришло в голову играть мячом из металла…
Странно, что старик даже не удосужился посмотреть из окна: есть кто в пекарне или нет? Сразу приперся, чтобы свою канистру засветить перед Витьком и Сашкой. Хотя что взять с чудика?!
Помимо прочего экстрима, пропал Толстый, причем, кажется, с вечера. Наверное, почуял пожар да и сбежал в суматохе, где его теперь искать?! Верный крыс, конечно, тот еще гуляка, но так, чтобы на всю ночь и все утро, да в незнакомой местности!..
Тонкий остервенело работал веником, поднимая пыль и копоть. Обидно было за всех: за себя, бабушку, Толстого, за Витька, тетю Лену, Леньку и за Валерия Палыча. Поджог – нешуточное дело, это тебе не мух на повидло вылавливать. Сосед, конечно, старенький и, конечно, псих, но… Не понимает, что ли, что за такой поступок придется отвечать?! Не как за повидло, а по-настоящему!
– Молодые люди!
В горелом дверном проеме возник Валерий Палыч. Легок на помине! Тонкий так и замер с веником, разглядывая худощавую фигуру в дверях.
Ой, зря вы, Валерий Палыч, сюда пришли, зря! Витек нынче в расстроенных чувствах. Очень расстроен сегодня наш Витек: ему по чьей-то вине теперь с арендодателем разбираться и делать недешевый ремонт. Тетя Лена, конечно, тоже не рада случившемуся, но женщины дерутся не так больно.
А на Витька было страшно смотреть. Он только что оторвал от стены обгоревшую доску и, увидев гостя, от души переломил ее пополам, глядя в глаза Валерию Палычу. Тонкий бы на месте старика не усомнился: с ним хотят поступить, как с этой несчастной доской.
– Слушаем, – процедил Витек, переламывая вторую доску.
Обломки он швырнул на пол и брезгливо пнул их в сторону Леньки.
Валерий Палыч проигнорировал нехороший намек, встал, вольготно опершись о бывший дверной косяк. Испачкался, отдернул руку и выдал:
– Не знаю, что у вас вчера произошло, но я тут ни при чем.
– Правда? – наивно спросил Ленька.
– Правда, молодой человек.
– Тогда с чего вы взяли, что на вас кто-то думает? – резонно заметил Тонкий.
– С того! – грубо ответил старик. – Я вчера имел неосторожность появиться у вас в лавке с канистрой!
– А сегодня эту канистру нашли в пепелище, – закончил Витек. – Уйди от греха, сосед, а?
Сосед на всякий случай сделал шаг назад. Споткнулся на ступеньке, еле удержался за горелый дверной косяк и вошел обратно на склад. При этом он старательно сохранял невозмутимость.
– Не знаю, что у вас там нашли, но я оставлял канистру для этого молодого человека, – он показал на Леньку.
Неприлично показал – пальцем. Леньку это возмутило:
– Ты, дед, что болтаешь?! Не брал я у тебя никакой канистры! И в деревне-то не было меня!
– Не было, – кротко согласился Валерий Палыч. – А я был. Поэтому не смог отдать вам канистру лично в руки и оставил ее около складского помещения…
– На кой мне твоя канистра?! – не мог понять Ленька. – Ты что, дед?
Витек уселся на закопченный пол, не боясь испачкаться, и нехорошо сказал:
– Ленька – мой друг.
Валерий Палыч картинно пожал плечами:
– А что, бензин вашему другу без надобности?
– Какой бензин?! – не выдержала тетя Лена. – К чему вы клоните, Валерий Палыч?
– Я никуда не клоню, – замотал головой старик. – Говорю же: я принес бензин для этого молодого человека, и поскольку его на месте не оказалось…
– Я не просил у вас никакого бензина! – рявкнул Ленька. – С чего вы вообще взяли, что он мне нужен?!
– Ну вы же ездите на грузовике! – резонно заметил Валерий Палыч.
С такой убийственной логикой спорить было тяжеловато. Ленька обхватил голову руками и тоже опустился на грязный пол. Витек сдержанно кивнул:
– Сань, проводи гостя… А то это сделаю я!
На месте старика Тонкий не стал бы спорить. Обычно улыбчивый и не унывающий, Витек был мрачнее тучи. Сашке не хотелось в этот момент испытывать его терпение. Попробовать себя в роли вышибалы Тонкий, конечно, тоже не мечтал, но лучше и правда выгнать Палыча самому.
Он поставил веник, культурно отряхнулся, подошел и взял старика под локоток:
– Пойдемте, Валерий Палыч.
– Да подождите вы! – Старик капризно отпихнул Сашкину руку. – Да, я виноват! Я совершил подлый поступок, и мне совестно…
– Витя, сиди! – тетя Лена не дала ему договорить.
Видя, что ее сын уже нацелился встать и по-свойски расправиться с поджигателем, она подбежала к нему, раскидывая встречные доски, и повисла на руке.
Поняв, что сейчас его будут бить, Валерий Палыч обрел удивительно звонкий голос.
– Дайте договорить! – рявкнул он.
Его неожиданно послушались. Во всяком случае, Витек сел.
– Так вот, молодые люди. – Сосед откашлялся и дальше говорил уже своим нормальным голосом: – Позавчера ночью, будучи не в силах заснуть, я ворочался и думал…
– Короче!
– Не перебивайте. Я с ужасом представлял, как в шесть утра, когда мне, скорее всего, удастся сомкнуть глаза, кто-то заведет свой проклятый грузовик под самыми моими окнами. – Он посмотрел на Леньку и на всякий случай добавил: – Вы знаете, кто это.
– И? – торопил Витек.
– Пожалуйста, без «И», – не смутился Валерий Палыч. – Я откопал в сарайчике шланг, прогулялся до вашего участка и позволил себе лишить эту адскую машину топлива, дабы спокойно поспать часок-другой.
Ленька задумчиво слушал, с сомнением поглядывая в окошко на грузовик во дворе.
– Видимо, я оказался недостаточно терпелив, чтобы слить весь бензин, – поспешно добавил Валерий Палыч. – Потому что в шесть утра, когда я видел свой первый сон, машина все-таки завелась и уехала.
– Уехала, – нехорошо проговорил Ленька.
– А в пять вечера, – продолжил старик, – я уже возвращался с работы. Была прекрасная погода, мне позвонили с радиостанции… Знаете, на радио бывают преинтереснейшие викторины…
– Короче!
– Словом, мне стало совестно, что я лишил человека дорогостоящего бензина.
– Купил бензин, залил в канистру и принес, – закончил за соседа Витек. – И я этому должен верить?
– Дело хозяйское, – покорно ответил Валерий Палыч. – Я рассказал, как было. К сожалению, вчера вечером я не смог дождаться этого молодого человека, чтобы отдать бензин ему лично. Мне нужно было ехать в Москву, на радиостанцию…
– Где вы подрабатываете ночным диджеем, – ехидно прокомментировал Витек.
– Не смейте хамить, молодой человек! Я рассказал вам все, как было, а вы можете верить или нет. Не смею больше задерживать. – Он развернулся и сам ушел.
Бабушка, Ленька, Витек и тетя Лена, повисшая у него на руке, с полминуты смотрели в опустевший дверной проем.
А Тонкий думал, что сочинить такое хитрое объяснение бесхитростному чудаковатому Палычу, должно быть, не под силу. Он бы сказал, что канистру у него украли или что-то вроде того. Хотя с другой стороны: в то, что среди ночи Валерию Палычу стукнуло в голову слить из бака бензин, Тонкий поверил бы, очень даже.
А вот в то, что старик усовестился и приволок Леньке бензин в канистре, – уже нет! Сосед всегда считает себя правым и ничуть не стесняется своих выходок. К примеру, палить из пневматички средь бела дня – этого ему было не стыдно. Он даже не побоялся заявить Сашке на днях: «Готовьтесь к войне!» И после этого Палыч утверждает, что его загрызла совесть из-за слитого бензина?!
К тому же грузовик уехал и ночные бдения старика прошли впустую. Палыч должен был злиться, молчать и придумывать новые козни, а никак не бежать на бензоколонку с нелегенькой, вообще-то, канистрой.
– У него своя машина есть? – спросил Тонкий в наступившей тишине.
Похоже, все пытались переварить услышанное и, как Сашка, думали: верить или нет?
Ленька помотал головой:
– Нету. И я бы не сказал, что у меня с ночи поубавилось бензина: катался себе спокойно весь день, к вечеру только на заправку поехал, и то…
– Врет, значит! – отрубил Витек.
Ленька дернул плечом:
– Может, и не врет. Может, и слил он на землю пару литров – я этого не заметил. Вполне в его духе: затеять гадость и сделать кое-как, не до конца. Петарды помнишь?
Витек вяло улыбнулся и объяснил незнающим:
– Летом это было. Надыбал наш сосед где-то петард. И решил, видимо, нас взорвать. Я выхожу с утра – весь двор в каких-то цветных палках. Поднимаю – петарда, другая… – Он выжидательно посмотрел на Тонкого и, не увидев реакции, объяснил: – Накидать-то он их накидал, да только не поджег. Обстрелял по высшему разряду! – Витек было посмеялся, но быстро перестал. – Все равно не верю я ему, Лень. Тем более ты говоришь – топлива хватило.
– Что же он, по-твоему, пришел бы в открытую с канистрой? Если бы хотел нас поджечь? – возразила тетя Лена.
– А кто его знает, полоумного! – Витек встал, отвернулся и, светя черным пятном копоти на штанах, принялся с удвоенной энергией переламывать ненужные доски.
Тонкий с веничком пошел выметать остатки муки. Бабушка и тетя Лена собирали мусор в тачку и вывозили. Ленька тоже занимался досками.
Склад выгорел капитально. Сгоревший шкафчик у самого входа выбросили целиком: там не осталось ни одной целой дощечки. Стены – отдельная песня. Под горелыми досками находился еще один слой горелых досок, дальше – уцелевший слой опилок. Витек отрывал доски, и этот уцелевший слой высыпался на пол – почти уцелевший. Пол надо было бы не выламывать, а выскребать.