– Да в Москве, где же ещё.
– А, ну да, всё в ней, проклятой, – добродушно засмеялась женщина.
– Так вот. Слыхал, что тут у нас святой живёт теперь…
– О-о, сынок, это да-а-а, – женщина немного отстранилась от него, и, кажется, стала говорить недоверчивее, – так говорят люди… Но ты знаешь, то ж тебе не баловство.
– Да какое баловство, если человек чудеса совершает, – Толя нервно засмеялся.
– Ну-у, чудеса… Ты знаешь, каждый к нему своей тропкой приходит, прямой-то нету.
– Как нету? Адреса его нету, что ли?
– М-м, я, молодой человек, не знаю. Я так, погостить же. Хорошего тебе денёчка, дорогой, спасибо ещё раз! Как зовут тебя?
– Толя…
– Анатолий, я поставлю за тебя свечку.
«Странная бабка», – с раздражением подумал Толя. Он сам не заметил, как ноги вывели его на родную улочку и пропетляли разбитой, не изменившейся дорогой до знакомого каждым камушком двора. Он встал перед своим домом-бараком и поглядел на него с насмешкой. Неужели когда-нибудь он не поверит, что вышел из такого дома в новую успешную жизнь? Или, может, наоборот, о его нелёгком пути будут снимать передачу, и он станет давать журналистам интервью прямо перед руинами домишки, объясняя, как мечтал вырваться из его тесных стен?..
Как ни странно, домик выглядел сносно. Его уже года четыре как расселили окончательно, но было видно, что в некоторых квартирах собираются бомжи или подростки и устраивают вечеринки. Может, и в их квартире сидит парочка наркоманов, пьёт водку и ждёт наступления сумерек, чтобы ширнуться? Толя не хотел проверять.
Дом показался ему чужим, и он отошёл от него. Другое дело двор. Хмелящая ностальгия захлестнула его, и он надолго залип посреди футбольной коробки, где с друзьями сыграл не один десяток матчей. Движения, запахи, имена, крики – осколки прошлого можно было собрать прямо с земли и вернуться в детство.
– Эй, ребята! – крикнул он, заметив, что со стороны двухэтажной жёлтой школы по грязи топают какие-то дети. – Вы слыхали о святом?
– А?
– О святом, говорю, слыхали?
– Нет. А ты кто? – один из ребят подозрительно поглядел на Толю.
– Да так… жил тут раньше.
– Где?
– Да вон, – он махнул на заброшенный барак.
– Там прям? Ничо себе.
– А чо?
– Да так, – ребята загоготали и пошли своей дорогой. Может быть, они были слишком маленькими, когда дом ещё оставался жилым.
Толя пошёл в магазин напротив, надеясь наткнуться на знакомых продавцов, но внутри не было тех, кого он помнил. Какой-то алкаш, зависший перед витриной и тщетно считавший на ладони монеты, показался похожим на их соседа. Вася? Или Витя? Или Вова?.. Толя чертыхнулся на свою дурную память, но решил спросить.
– Привет, Вить!
– При-вет, – отрывисто сказал мужчина. Вблизи он казался уже не таким старым.
– Эт я, Толя! По-моему, жили раньше рядом. Вы в третьей, а мы в пятой, помнишь? В том доме?
– Не пом-ню, – мужчина не взглянул на Толю, всё ещё тыкая грубым коричневым пальцем в монеты.
– Ну, э-э… Ладно, ты не слышал случайно про святого, который у вас тут появился?
– Свя-то-го? Н-нет, я таки-ми ве-щами не инте-ре-суюсь.
– ***, это че, стиль робота у тебя? Очнись! – Толя слегка коснулся его плеча, и мужчина резко вздрогнул, крепко сжал кулак с монетами и изумлёнными глазами уставился на парня.
Толе сделалось не по себе. Глаза собеседника постепенно наливались злобой, словно до его сознания не спеша доходила ярость от прерванного подсчёта денег. «Наверное, нарик», – подумал Толя и поспешил предложить ему стольник.
– О-о, – выдохнул мужчина, и злоба медленно покинула его взгляд, оставив в глазах лишь пьяную пустоту, – спа-сибо. Долж-но хватить.
Толя даже не стал отвечать и повернулся к продавщице.
– А вы случаем не…?
– Молодой человек, вы покупаете? У нас тут не справочная! – бойко заявила она.
– Да ***! Что с вами со всеми тут?!
Несмотря на раздражение, Толя купил бутылку воды и вышел под серое мартовское небо. Оказалось, на улице сыпет мокрый снег, хотя ещё десять минут назад изредка пробивалось солнце.
«Это какой-то пи****», – написал он смс Лизе, но потом переделал последнее слово на «пипец». «Я в тебя верю», – ответила она через несколько секунд. «Круто». «Давай, зай, ты должен победить это задание, всё получится!».
Воодушевлённый Толя отправился в отдельный одноэтажный дом, стоявший чуть в стороне от двора, в тенистой липовой аллее. Здесь жил его друг детства Чапыгин. Перед домом стояла огромная красная Нива, которая когда-то принадлежала отцу Чапыгина, а с недавних пор (судя по фотографиям Вконтакте) стала собственностью самого Ильи. Впрочем, судя по развороченному капоту и торчащим наружу внутренностям, машина не скоро куда-либо отправится.
– Чапа! Ча-а-а-па-а! – закричал Толя, прямо как в детстве. Воспоминание о том, как он когда-то звал друга точно таким же именем и в точно таком же месте, развеселило его. Он заулыбался, позабыв даже о пронизывающим ветре. Но Чапа не выходил. Пришлось звонить в дверь.
– Привет, – сказал Чапыгин. – Картина маслом, *****, «Не ждали!».
– Ага. Привет.
Они пожали руки, потом даже коротко обнялись.
– Зайдёшь?
– Да уж. Погодка у вас пи***с Яковлевич тут, – заметил Толя.
– Ну а чо, в Москве не так, что ли? – спросил Чапа, пропуская гостя внутрь.
– Нет. Там тепло.
– Не п****. Только сейчас новости смотрел – такой же снег, как и тут.
– Ладно. Давно это ты новости смотришь, а, Чап?.. ***, ну ты и располнел… Точь-в-точь как батя стал!
Сходство с отцом у Чапы и впрямь стало поразительным. Он превратился из круглолицего румяного пацана в бугая, заросшего бородой, с неопрятными чёрными волосами и носом-картошкой. Пожалуй, только отсутствие седины отличало его от почившего Чапы-старшего.
– Не п****. Я в мать, – со значением поправил его товарищ.
– А где она?
– В смысле? – удивился Чапа. – Всё там же. Два метра под землёй.
– Как?! И мать тоже?!
– Ага. Перед тобой чистый, как слеза, сирота. Но я не унываю. Видишь?
Чапа показал Толе своё рабочее место: огромный дубовый стол, выглядевший таким же старым, как и полувековой дом, завален бумагами и книгами, но главное – увенчан аж тремя ноутбуками. Вероятно, именно ими Чапа и хотел похвастать.
– И на*** тебе три? В дотку рубишь?
– В ху****у. Это вы там в своей Москве рубите. Я тут серьёзным бизнесом занят, – Чапа уселся в грандиозное чёрное кресло перед столом и выудил из-под вороха бумаг какую-то книжку. – Во!
– А, Форекс. Ну, не намного дальше ушёл, – снисходительно сказал Толя, хотя внутренне похвалил друга.
– Иди в жопу. Чай будешь?
– Да.
Они выпили чаю на кухне.
– Пьёшь? – спросил Чапа, потянувшись за бутылкой, которая располагалась прямо на полочке над обеденным столом.
– Рановато ещё пить-то.
– Эм-м, дуешь, может?
– Да нет, ***, я вообще по делу!
– По какому это делу? У нас сюда приезжают только бухать и дуть. Ну и колоться. Весь класс, кто не уехал, сторчался либо сел, – Чапа хохотнул.
– А ты?
– А я деньгу зарабатываю. И в ус не дую. И **** я при этом вашу Москву. Как тебе раскладик?
– Неплохо.
– Неплохо? – переспросил Чапа, – П****то! – он стукнул по столу кулаком, поднимая фарфоровый звон. – Я бы так охарактеризовал!
Он говорил каждое слово весомо, неторопливо, по-отечески. Толя всегда любил Чапыгина за то, что от того веяло духом уверенности. Он и в классе был поэтому старостой, и единственным, с кем старались дружить все.
– Дело такое, Чап, тут у вас святой завёлся. Мне бы надо с ним поговорить. Подскажи, где он живёт?
– А, ты про Вадичку?
– Ну, наверное, про «Вадичку». Что это за имя-то такое?
– Да просто сначала появился какой-то бомж Вадик. Никто, в общем, и не заметил. Всем же по***. Тут и те, кто с жильём, как бомжи, а тут со стороны бомж приехал. Ну, короче по***.
– Да я понял. И?
– А пото-ом… ***, потом начался какой-то странный движ с ним, – Чапа улыбнулся, медленно расчёсывая густую чёрную бороду, – начали какие-то бабки шептать, что он, мол, будущее видит. И всякие вещи предсказывает.
– Ну, типа чего?
– Ну, типа, что Немцова грохнут, типа такого.
– Да ладно?!
– Прохладно! Я *** знает, Толь, я в этом не секу и не лезу в такие темы. По мне так это бред всё, сам понимаешь. Я человек математики.
– Давно ли? Еле тройбан получил, я помню.
– Ну, с тех самых, как на бирже стал играть.
– Ой, да ты всерьёз заморочился. Много выигрываешь, что ли? – улыбнулся Толя.
Но Чапа, похоже, относился к делу без шуток. Он нахмурился и ответил не сразу.
– Смех смехом, п**** кверху мехом, – холодно продекларировал он, – на квартплату хватает и ладно. Ты-то сколько имеешь?
– По пятнахе в неделю, – соврал Толя, не задумываясь. По лицу Чапы он тут же понял, что биржа приносит меньше.
– Ладно, – мрачно сказал Чапа, – ты извини, мне надо за котировками следить. Я на падающий бакс поставил, а он, сука, растёт третий день, скоро закрывать позицию буду, иначе…
– Погоди, Чап, ну ты прости, что я так… Как снег на голову. Давай вечером засядем, поговорим нормально… Я бухла куплю приличного… А пока просто скажи мне – где этот е***** святой? Я уже трёх человек тут спросил. Даже четырёх. Ты пятый. Адрес просто скажи, и я к нему сбегаю.
Толя с удивлением заметил, что уже начало смеркаться. Оказывается, время клонилось к четырём часам. Чапа чесал бороду, измеряя одноклассника умным, взвешивающим взглядом.
– Бомж он, я ж говорю, – ответил он после долгой паузы, – не местный.
– И что? На улице, что ли, живёт?
– У бабок он разных живёт. Надо выяснять, где щас именно. Одно время при монастыре нашем жил, но потом, когда слава потянулась, его оттуда выперли. Попы сразу поняли, что если человек имеет славу, то им меньше бабла будет доставаться. Поэтому он вписывается теперь то у одной бабки, то у другой. Повыясняй, короче.