– Да нет, бабуль, – сказал он, – всё попроще… Но спасибо вам. Сейчас тогда пойду туда.
– Сейчас уже не ходи. Он в темноте не принимает. Ложится отдыхать. Ты с рассветом приходи.
На том они и расстались, и тут Толя понял, что не хочет спать в гостинице, и пошёл проситься к Чапе.
Глава четвертая
Впрочем, уже почти дойдя до липовой аллеи, в глубине которой мерцали огоньки Чапиного дома, Толя подумал, что нельзя приходить и просить о ночлеге с пустыми руками. Тем более он уже козырнул перед Чапой деньгами. Он повернул в магазин, куда заходил днём, но из алкоголя там оказалась только водка самых разных видов и маленький ассортимент вин, шампанских и виски сомнительных брендов.
– А есть тут у вас что-нибудь типа сети?
– А? – продавщица с трудом вышла из транса, в который погрузилась, лузгая семечки над кроссвордом.
– Ну, сеть какая-нибудь появилась у нас тут? Типа «Перекрёстка» там, я не знаю…
– Нету, – лениво отозвалась женщина и уткнулась в кроссворд.
Но поиск в интернете показал Толе, что есть работающий до девяти магазин «О’кей». Правда, стоял он, судя по карте, у самой трассы, а значит, надо было идти через пол-Благодельска. Но Толя подумал, что поиск нормального алкоголя – это достойный повод прогулять по родному городу, тем более не известно, когда он снова тут окажется.
И вот ему снова пришлось идти по крутому подъёму вверх, потом проходить мимо церкви (свет внутри уже погасили), мимо родной школы (тоже ни одного огонька), мимо пустыря, где как не было ничего всю его школьную жизнь, так и не появилось, мимо сквера «Памяти героев Великой Отечественной войны» (в центре фонтан: ладошка бронзовой девушки отломана восемь лет назад, но девушка всё ещё не унывает и машет культей мирному чёрному небу). В этот раз проголодавшийся Толя ничего не думал – только слушал, как грязь хлюпает под его ботинками. Снег перестал, но завыл ветер, и стало даже холоднее. Полностью стемнело, по лужам пошёл лёд, и Толя поскользнулся, упал, перемазался в грязи. Кто-то помог ему подняться, в темноте было плохо видно.
– Аккуратнее, парень, – сказал мужчина, похлопав его по плечу сильной рукой.
– Спасибо.
Незнакомец исчез, и Толя продолжил путь в одиночестве, подгоняемый визгливым вихрем. В «О’кее» он купил джин и тоник, каких-то булок и питьевой йогурт для завтрака.
– О-па, какая встреча! – стоило выйти из магазина, как к нему подошёл молодой парень.
– Привет.
– Здорово, Толян! Какими судьбами?! Решил вернуться?!
– Не совсем.
– А по виду решил, – парень рассмеялся, – или это в Москве так модно ходить?
– Да это я… – Толя с досадой стал отряхивать с одежды подсохшую грязь.
– На****лся, – весело закончил незнакомец.
– Слушай, прости, я не помню, ты из школы, да?
– Обана! Три года вместе во дворе мяч гоняли, и тут такие новости! Лёха я!
Лёха снял с головы шапку, обнажая слипшиеся волосы. Этот жест не придал ему ни грамма узнаваемости, но Толя вяло пробормотал: «А, ну да».
– Так как оно в Москве? За*****?
– Ну, нормально.
– Путина видел?
– А? Не.
– А кого видел? Медведева видел, может? Или этого, как он, Шайгу!
– Да где их увидишь-то?
– Ну, блин, а кого видел?
Толя призадумался.
– Ну, Басурдинова видел.
– Ё***, а это кто?
– Да банкир один…
– Банки-ир, – Лёха озадаченно почесал голову и вернул на место шапку.
– Ладно, давай, до встречи. Я тут ещё на пару дней – может, повидаемся, – сказал Толя, но парень остановил его.
– ***, Толян, может, подогреешь меня маленечко?
– Чего сделаю?
– Ну, подогрей на пару сотенчиков, а? Денег на горькую не хватает, а сегодня, блин, пятница, сам понимаешь… Жена не поймёт.
– Жена?
– Ага! Но ты не думай! Я с твоей сестрой давно завязал. У меня это, Ленка из восьмого «бэ».
– Восьмое «бэ», – зачем-то пробормотал Толя, напрасно силясь вспомнить, о ком говорит Лёха. Видимо, раз он упомянул сестру, парень был одним из многочисленных ухажеров батиной родной дочери. Толя старался никогда не запоминать их лиц. Линия разграничения в те годы шла прямо посередине коридора квартиры. Слева оставались кухня и их с родителями комната, а справа было «лежбище» (как называла мать) Нины – маленькая комнатушка, из которой двадцать часов в сутки громыхала музыка либо телевизор. Он видел её редко – тогда разница в четыре с половиной года ещё выглядела огромной, да и по правде сказать, Толя боялся сводной сестры, потому что она неизменно смотрела на него с ненавистью и отвращением. Уже под конец этого ужасного соседства Нина начала всё чаще приводить к себе каких-то парней, причем поначалу отец пробовал выгонять, запрещать и даже дрался с парочкой, но это лишь разозлило Нину, и парни стали появляться чаще и чаще – почти каждый вечер. Тогда отец плюнул, и поток гостей немного ослаб.
– Ну, здорово, что у тебя теперь семья… – растерянно сказал Толя.
– Ага, – Лёха расплылся в улыбке, – и вот смотри: Ириша… наша…
Он выудил из кармана телефон и стал показывать Толе фотографии какого-то младенца.
– На тебя похожа, – сказал Толя, чтобы что-нибудь сказать.
– О, это точно! Папина дочка. Блин, рад тебя встретить! Прям напомнил мне про былое время. Эх, Нинка-то… Держи! – Лёха с удовольствием закурил, Толя без охоты затянулся раз-другой. – Так что, поможешь другу?
Толя поковырялся в кармане и наощупь вынул купюру, надеясь, что это окажется пятисотенная. Но в руках очутилась тысяча. Глаза Лёхи благоговейно засветились.
– Вот это ты человек. Вот это я понимаю, – он ударил Толю по плечам, предварительно утянув купюру в недра кармана. – Спасибо, брат! Сегодня выпьем за тебя… Эй, слушай! А хочешь с нами?! Приходи, Ленка рада будет! Она щас мелкую уже уложила, картошечку жарит. Ща мы с тобой луковицу купим и за****им о*******нький ужин, а?! Чё скажешь?!
– Не, спасибо, я это…
– Чё?
– Ну, я уже иду в гости.
– К кому?
– К Чапыгину, это мой одноклассник…
– А, Чапа, что ли? – перебил Лёха. – Так и он пускай приходит.
– Окей, я ему скажу.
– На, запиши мой телефон, – Лёха деловито продиктовал номер и заставил Толю позвонить себе. – Всё, теперь на связи, Толян!! Та-ак, я за чекушкой, а ты постой тут, ща куплю и ещё перекурим. Расскажешь мне про своих банкиров в Москве. Я мигом!
Едва Лёха забежал в магазин, Толя шагнул прочь с освещенного пятна асфальта перед входом и, пользуясь прикрытием тёмной загородной ночи, заспешил обратно к берегу реки. Через несколько минут телефон начал вибрировать от Лёхиного вызова, но Толя не ответил.
Он шёл долго, потому что прилично устал и пару раз потерял дорогу. Оказавшись в третий раз в незнакомом переулке, в недрах которого были слышны пьяные голоса большой толпы, Толя решил, что надо идти более длинным, но надёжным путём, и вышел на центральную улицу, которая была мало-мальски освещена фонарями. Часы показывали почти семь. Толя удивился, как быстро и бестолково пролетел день. Он позвонил Лизе, но та ответила, что ещё работает. Неожиданно позвонила мать:
– Ну как ты там? – спросила она.
– Да ничего.
– А? Не слышно!
Пришлось остановиться, чтобы связь не пропадала.
– Ничего, говорю, ма. Всё тут по-прежнему. Наш дом расселили окончательно. Но не снесли вроде.
– Как город?
– Ну, город как город.
– Что ты мямлишь там? Я не слышу!
– Город как город! – крикнул Толя в трубку. – Иду вот по Ленина.
– А-а. Куда идёшь?
– К Чапе, ма. Помнишь его?
– Помню, конечно. Отец тут опять устраивает.
– Чего он?
– Да как всегда.
Толя не знал наверняка, что отец утраивает «как всегда», но выбор был невелик: напивается, орёт матом или, может, как в старые добрые времена, колотит мать, а потом уходит плакать в туалет, но на всякий случай сочувственно вздохнул.
– Держись, ма, я приеду – разберусь.
– Ты уж разберёшься. Ладно, давай, пока.
– Пока.
Толя сделал пару шагов, как его остановил какой-то мужик и попросил закурить. Пришлось искать зажигалку и только затем продолжить путь. Ему начало казаться, что он идёт уже какое-то бесконечное количество времени: с самого утра, и дороге всё нет конца. И вдруг странная мысль посетила его: ведь это не такая уж и мелочь – просить Бога о чуде. Шеф, пожалуй, пошёл самым лёгким путём – отправил курьера, дав ему в зубы денег, и ждёт результата. А попробовал бы он помесить ногами Благодельское говно, выясняя адрес этого Вадички. Попробовал бы походить под снегом, ветром, в темноте, натыкаясь на кучу непонятных личностей … Может, цена чуда стала бы ему понятнее. Ещё Толя заметил, что думает о святом со страхом, что гонит прочь от себя его образ и старается представить скорее какого-то буддистского истукана, к которому достаточно будет подойти и поклониться, но умом-то он понимал, что всё будет не так просто. А вдруг святой спросит, верит ли он в Бога? Что тогда сказать? Надо будет посоветоваться с Чапой.
Наконец-то, через ещё полчаса, он добрёл до церкви и начал в третий раз за день спускаться к реке. Несмотря на мороз, от реки поднялся лёгкий молочный туман, который густел по мере спуска. Навстречу Толе попался какой-то мужик. Вовремя не заметив друг друга, они столкнулись плечами.
– Извините, – сказал мужчина спокойным уверенным голосом, словно ни капельки не удивился, и исчез наверху.
Толе вдруг подумалось – вдруг это один и тот же человек встречается ему трижды: сначала поднял его из грязи, потом попросил зажигалку, потом столкнулся с ним плечами… А вдруг это и есть святой?! Решающий, пускать его к себе на приём или нет?!.. Впрочем, нет, бред-бред-бред, да и где это видано, чтобы святые люди курили. Не, о таком он точно никогда не слышал.
– Привет, Чап, – сказал Толя, когда, наконец, добрался и протянул пакет с выпивкой и закуской.
– Ну, здарова. А я уже подумал, ты не придёшь.
– Да не, я просто ходил тут…