Всё это как будто было так, но Гера чувствовал тревогу, как на уроке алгебры, когда у него чересчур просто и быстро решалась задача, условие которой математик диктовал с загадочным выражением лица, предвещавшим ловушку. Гера вспомнил лицо Коркина и вдруг понял, что пока что находится в ловушке; решение его никуда не годится.
«Разве что по воздуху, — повторил про себя Гера. — А как? Самолёта у «жёлтых» нет. На воздушном шаре, что ли?» Он вспомнил почему-то, как прошлым летом пускал с ребятами коробчатого змея.
Змей потом хранился у него, так как он его мастерил. А незадолго до отъезда Геры в лагерь кто-то из ребят зашёл к нему, когда его не было дома, взял змея на денёк и больше не вернул. Тогда Гера почти не огорчился, а сейчас ему внезапно стало очень жаль этой потери. Кто мог утащить змея? Он начал перебирать в уме знакомых ребят — не этот, не этот…
Гера мотнул головой — какая ерунда! Знали бы бойцы, о чём он рассуждает, из-за чего пригорюнился… Значит, так: по суше «жёлтым» не прорваться, по воздуху не долететь, и выходит… Мысль как будто опять упиралась в стену, но Гера повернул голову и после долгих минут в первый раз посмотрел не вперёд, а направо. Далеко внизу блеснуло море, и Геру озарило, он вскочил на ноги: по морю! «Жёлтые» могут приблизиться к ДТС по морю! Десант!
Командир «синих» стоял во весь рост, забыв о маскировке.
— Заместителя ко мне! Живо!
И, когда с правого фланга подоспел заместитель, Ивашов сказал:
— Есть опасность, что «жёлтые» высадят морской десант вблизи ДТС. Хорошо, если ещё не прозевали. Я беру двух бойцов и мчим что есть духу на пляж, к лодочной пристани. Может, не поздно. Может, предотвратим. Прими командование.
— Вижу «противника»! — возвестил в это время самый дальнозоркий из наблюдателей.
— Соблюдать тишину! — приказал Ивашов, и слова эти «синие» шёпотом передали друг другу по цепи.
— Так как же… — начал заместитель, но Гера перебил:
— Вы здесь и без меня с ними справитесь. Давай двоих бойцов, без которых обойдёшься… Ну, кого?
— Сахарова и Машина, — ответил заместитель, не помедлив ни секунды.
— За мной! — бросил Гера Ивашов этим «синим».
— Постой… Ты почему… донесение разве получил? — прошептал Гере вдогонку заместитель.
Командир на бегу обернулся, постучал пальцем по лбу и прощально махнул рукой.
Они бежали к лодочной пристани напрямик, отвесными тропинками. Десятки покрывавших тропинки камешков, точно мячики, вприпрыжку сопровождали их, а иногда даже и обгоняли.
У входа в ДТС Гера, Серёжа и Сахаров притормозили. «Противника» не было и следа. Они перевели дыхание. Командир зашёл в комнату физического кружка и снял висевший на стене бинокль. После этого все трое мимо больших брезентовых палаток, похожих на летние цирки, спустились к лодочной пристани.
Только здесь могли высадить десант «жёлтые». Причалить к берегу в другом месте было просто опасно: мешали большие подводные камни. И это Гера учитывал. Но вместе с тем он понимал, что ялик с бойцами может и не причалить к берегу. Неожиданно появившись из-за мыса, ялик остановится в двадцати метрах от берега, а «жёлтые», если море спокойно, мгновенно достигнут берега вплавь. Как быть тогда? На это Гера отвечал себе так: «Противник не должен появиться неожиданно. Ведь у меня есть бинокль. На тот случай, если десант попытается подойти к пристани, надо достать шесты, чтобы отталкивать. Жаль, здесь нет пулемёта! Будь он тут, ни один «жёлтый» не ступил бы на твёрдую землю…»
— Надо бы достать шесты! — сказал Гера, не отрывая от глаз бинокля. На море не было видно ни одной лодки.
— А где? — осведомился Сахаров.
Гера опустил бинокль. Он увидел, что Сахаров снял с себя майку и, лёжа на тёплых камнях, загорает. Второй боец, Серёжа Машин, записывал что-то в блокнот.
— Вы порт охраняете или, может, отдыхаете? — спросил Гера.
Сахаров встал и, виновато улыбаясь, натянул на себя майку. Серёжа Машин взволнованно сказал:
— Бывает, что люди будущего не могут ничего узнать про ход какой-нибудь баталии… А это случается оттого, что воины… то есть, в общем, участники… ленятся написать эту… ну, историю сражения.
— Ладно, — разрешил Гера, — пока что пиши, если так.
Всё-таки Машин, который чувствовал себя участником больших событий, был ему больше по душе, чем Сахаров, заботившийся и сегодня, как в обычный день, о том, чтоб получше загореть. Гере не нравилось только, что Серёжа временами пристально на него глядит и после этого быстро что-то записывает в блокнот.
— Не глазей! — не выдержал он.
Серёжа промолчал. Он поглощён был своей исторической хроникой. Именно из неё и узнали потом все в лагере о событиях в районе порта.
Вот что писал Серёжа Машин:
«2 часа 30 минут по солнечным часам.
Событий не происходит. Гера глядит в бинокль. Сахаров просто так глядит по сторонам, потому что загорать Гера ему запретил. На лице Геры спокойствие. Сахаров, может быть, немного бледнее, чем обычно, хотя, между прочим, может быть, и не бледнее.
2 часа 40 минут по солнечным часам.
Гера приказал Сахарову достать пару шестов. Сахаров сказал, что не знает, где их найти. Если бы он знал, что шесты нужны, дня три назад, тогда другое дело, их можно было бы сделать в ДТС. Когда он это сказал, у Геры на лбу вздулась жила. Потом он махнул на Сахарова рукой. За шестами пошёл я. Я не представлял себе, где добуду шесты, да ещё немедленно, но быстро шагал вдоль пристани и вспоминал случаи, когда люди достигали невозможного. Тут я увидел тент на нашем пляже. Парусина была натянута на четыре шеста, вкопанные в землю. Я подёргал один из шестов, но он не сдвинулся с места. Одному было не справиться. Я напряг всю свою сообразительность. И это помогло. Из прохудившихся байдарок, лежавших возле деревянных топчанов, я догадался вынуть лёгкие длинные вёсла, взвалил на плечи, как коромысла, и помчался к Гере, как ветер. Гера сказал, что эти вёсла сойдут вместо шестов.
Наверно, уже 3 часа с чем-то: зашло солнце и поэтому солнечные часы не идут. На море появилась волна.
Гера вдруг опустил бинокль и сказал: «Вижу десант на горизонте». Потом он сказал Сахарову: «Беги что есть силы к нашим, объясни, что десант подплывает, — пусть дадут пулемёт. Ты его прикатишь сюда». Сахаров равнодушно спросил: «А зачем?.. Хотя, верно, по условиям игры, пулемёт, конечно…» В этот напряжённый момент голос у Сахарова был такой, будто у нас мирное время.
Гера выхватил у меня карандаш и черкнул несколько слов своему заместителю так быстро, что казалось, будто он только расписаться успел. Потом он сунул бумажку Сахарову. Я видел, что было в записке:
«Пришлите пулемёт для уничтожения большого морского десанта, который будет здесь минут через десять. Если не пришлёте, то есть опасность, что десант прорвётся к ДТС. И победят «жёлтые». Пришлите пулемёт, мы их расстреляем неожиданно на расстоянии 20 метров.
Когда Сахаров убежал, Гера снова приставил к глазам бинокль. Он очень бледный, и, по-моему, у него дрожат руки… Между прочим, на волнах появились «барашки».
3 часа 30 минут. Потом было так. Десант приближался. Я уже и без бинокля его видел. А Сахарова всё нет. Мы с Герой взяли в руки по шесту. Сначала «жёлтые» пытались причалить к пристани. Но лодку очень сильно бросало на волнах. Наши шесты не понадобились. Ялик немного отплыл назад и повернул к пляжу. Но и к пляжу ему не удалось причалить, потому что отбрасывала назад волна. Вообще прибой очень сильный. Гера крикнул десантникам, что подходить к берегу опасно, потому что можно разбить лодку. А волны уже начали заливать вражескую лодку. Тут Гера опять крикнул, чтобы они не подходили к берегу— у берега самая сильная волна, а остановили лодку в нескольких метрах. И чтобы старшие ребята вылезли и держали лодку, а другие десантники быстро выпрыгивали в воду и выбегали на берег. Гера отбросил в сторону свой шест и мгновенно разделся и разулся и велел мне так же сделать. Потом он полез в воду. Я хотел спросить у Геры, очень вода холодная или нет, но не спросил — он до груди зашёл в воду и там держал ялик за борт. Я не мог остаться один и тоже вошёл в воду, чтобы помочь удержать лодку, пока «жёлтые» будут вылезать. Я крепко держал лодку, когда набегала волна, а когда она откатывалась, та ребята быстро выпрыгивали. Самых младших десантников Гера и Коркин перенесли на берег на руках.
Да, забыл написать: когда ещё ни один десантник не сошёл на берег, а мы только ещё вошли в воду, на лестнице, ведущей к пляжу, показался Сахаров, который тащил на себе пулемёт. Гера приказал ему очень громко, чтобы он бросил пулемёт и бежал на помощь. Сначала Сахаров не понял, но потом он понял.
После того как мы сообща вытащили ялик на берег, мы не знали, как нам теперь быть. Конечно, десантники могли нас теперь взять в плен, потому что их было больше, а пулемёт Сахаров бросил метрах в ста отсюда. Но командир десантников Коркин приказал им всем сдаться, и Сахаров удивился, а мы с Герой нет.
Гера велел пленным построиться, и мы «жёлтых» повели в ДТС. Гера шагал впереди, а мы с Витей Сахаровым по бокам — я с правого боку, а Витя с пулемётом слева. Только мы привели пленных в ДТС, горнист сыграл отбой. И за нами, «синими», осталась победа!
После отбоя я почувствовал, что мне холодно, и подумал, что теперь простужусь. Вдруг ко мне подошёл Гера, похлопал меня по плечу и сказал, что я, оказывается, ничего себе парень. Мне стало очень тепло, хотя я был весь мокрый. Сейчас немножко обсох и вот пишу эти слова.
Гера очень доволен, что… Но приходится кончать, потому что зовут на костровую площадку. Там будет линейка, парад войск, которые участвовали в игре, а потом мы пойдём обедать. Между прочим, я проголодался».
На этом дневник Серёжи Машина заканчивается.
На большой костровой площадке собрались бывшие противники — «синие» и «жёлтые», во главе со своими командирами — Ивашовым и Голубовым, наблюдателями штаба Коркиным и Мариной. Предстоял парад.