Деятельность французского посла Женэ в Америке (1793 ― 1794 гг.).
В связи с прибытием в Соединенные штаты нового французского посла «гражданина Женэ» произошел ряд инцидентов, далеко выходящих из рамок обычной дипломатической практики. Эдмонд Женэ был назначен послом Французской республики в Соединенные штаты в 1792 г., при господстве в Конвенте жирондистов. В Америку Женэ явился 8 апреля 1793 г., в период ожесточенной борьбы жирондистов и якобинцев. Обычно посол прежде всего предъявляет свои грамоты тому правительству, при котором аккредитован. Но Женэ, высадившись не в Филадельфии, а в Чарлстоне, сразу принялся действовать. При этом он исходил из убеждения, что союзный договор 1778 г. между Соединенными штатами и Францией сохраняет силу, и что Соединенные штаты являются союзником Франции в ее войне против Англии и Испании.
В короткое время Женэ снарядил около 300 каперов из американских кораблей для борьбы против английского флота. Захваченные этими каперами английские суда приводились в американские гавани; там с ними поступали, как с военным призом. Против Испании была сформирована из американских колонистов сухопутно-морская военная экспедиция в бассейн реки Миссисипи; был начат поход на Запад, чтобы завоевать Луизиану и присоединить ее к Франции. При содействии Женэ в Америке образовался ряд демократических клубов. Народные массы приветствовали Женэ. К нему был весьма расположен и статс-секретарь Соединенных штатов Джефферсон.
Правительству Соединенных штатов, осведомленному о действиях Женэ, резко нарушавших общепринятые международные нормы, приходилось решать вопрос о своем отношении к войне между Францией и Англией и к послу, действующему столь необычными методами. Джефферсон и один из наиболее влиятельных членов Конгресса, Медисон, настаивали на выполнении обязательства союзного договора с Францией: оба стояли за войну. Однако они оказались в меньшинстве. Победила точка зрения консервативных федералистов, представлявших интересы торгово-промышленной буржуазии северо-восточных штатов, Гамильтона и Джея. 22 апреля 1793 г. Вашингтоном была подписана прокламация о нейтралитете. Хотя слова «нейтралитет» в ней и не содержалось, но в ней говорилось о «дружественном и беспристрастном» отношении к воюющим державам. Все граждане Соединенных штатов предупреждались против проявления враждебности в отношении воюющих сторон; контрабандная торговля с ними запрещалась. Вопрос о признании Женэ в качестве французского посла был решен в положительном смысле, но Вашингтон принял его в комнате, украшенной портретами Людовика XVI и Марии-Антуанетты.
В июле французский фрегат «Амбюскад» захватил в американских водах британский корабль «Маленькая Сара». Женэ переименовал корабль в «Маленького демократа» и, несмотря на предупреждение статс-секретаря Джефферсона, приказал капитану тайно выйти в море для участия в военных действиях против англичан. 23 августа правительство Соединенных штатов потребовало отозвания Женэ. Тогда Женэ адресовал негодующее и оскорбительное письмо президенту. Одновременно он обратился с апелляцией к народу, опубликовав содержание своего письма в газетах.
В феврале 1794 г. Женэ был отозван якобинцами и предан суду. Он предпочел остаться в Соединенных штатах в качестве частного лица. Со своей стороны, французское правительство потребовало отозвания американского посла в Париже Морриса, который симпатизировал королю и знати. Это требование было удовлетворено.
В 1794 г. Соединенные штаты опубликовали формальную декларацию о нейтралитете. Союзный договор 1778 г. с Францией, таким образом, потерял силу.
3. ВЗАИМОТНОШЕНИЯ АНГЛИИ И СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ ПОСЛЕ ВОЙНЫ ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ
Важнейшей проблемой дальнейшей внешней политики молодой заокеанской республики стали ее взаимоотношения с недавней метрополией — Англией. Соединенные штаты и после войны оставались в экономической зависимости от Англии. Об этом свидетельствуют следующие цифры: в 1790 г. оплачиваемый пошлинами ввоз в Соединенные штаты оценивался в 15 миллионов долларов; из них 13 миллионов долларов приходились на товары, ввозимые из Англии. Из экспорта стоимостью в 20 миллионов в Англию посылалось на 9 миллионов товаров. В Америке многие были заинтересованы в торговле с Англией и в установлении с ней хороших отношений. Так, например, стоявшие у власти федералисты Гамильтон, Джей и др. придерживались английской ориентации.
Между тем отношения Соединенных штатов с Англией налаживались с трудом. Английское правительство не оставляло мысли о возвращении себе бывших американских колоний. Пользуясь их слабостью и недостаточной централизацией, Англия не выполняла условий мирного договора 1783 г. Она не выводила своих войск из западных крепостей; она подстрекала индейцев к нападениям на западных колонистов и стесняла торговлю американцев с вест-индскими колониями.
Англо-американский договор 1794 г.
После того как в 1793 г. Англия вступила в войну с Францией, британские военные суда стали обыскивать американские суда; при этом захватывались товары как французского происхождения, так и направляемые во французские порты. Английские капитаны снимали с американских судов матросов, бывших раньше английскими подданными, исходя из принципа: «раз англичанин — всегда англичанин», и не допускали судов Соединенных штатов во французскую Вест-Индию. В ответ на эти репрессии Соединенные штаты временно запретили ввоз английских товаров. Для урегулирования конфликта в Англию был послан со специальной миссией верховный судья Джон Джей. В 1794 г. ему удалось заключить договор, который улаживал спорные вопросы.
Договор был, однако, не вполне равноправным: английские суда получили право посещать все порты Соединенных штатов, но американские были лишены права заходить в английские владения в Северной Америке. Река Миссисипи была объявлена свободной для плавания и американцев и англичан, но в Вест-Индии американцам было разрешено вести торговлю на судах водоизмещением не более 70 тонн. При этом американцам был запрещен вывоз из Вест-Индии таких товаров, как патока, сахар, кофе, какао и хлопок. Ряд других вопросов также был урегулирован не в пользу Соединенных штатов.
Договор Джея был подписан в Лондоне 19 ноября 1794 г. Доставке его в Америку мешали противные ветры в Атлантическом океане. Только через три с половиной месяца Вашингтон узнал о заключении договора и мог ознакомиться с его текстом.
Когда договор был опубликован, положение Джея оказалось незавидным. Его обвиняли в продажности, публично жгли на костре текст договора, портреты Джея, английский флаг и т. п. Так выразил американский народ свое отношение к официальной дипломатии американской буржуазной республики.
Положение Джея как лица, подписавшего договор, осложнилось еще тем, что в Сенате договор встретил сильную оппозицию и был ратифицирован без пункта о торговле с Вест-Индией. Правительству Соединенных штатов пришлось вступить в дополнительные переговоры с британским правительством, которое в конце концов пошло на отказ от этого пункта. Но договор должен был пройти еще через палату представителей. В Америке палата представителей не обладала правом ратификации договоров, однако, утверждая бюджет, она принимает или отвергает расходы, которые связаны с проведением в жизнь тех или иных договоров. На этот раз палата пожелала использовать свое право отпуска средств, для того чтобы отвергнуть договор, подписанный Джеем. Палата затребовала переписку, связанную с этим договором. Но тут вмешался Вашингтон: он квалифицировал действия палаты как неправомерные. К тому же Джей был верховным судьей Соединенных штатов и сам мог бы иметь суждение по данному вопросу. В результате воздействия Вашингтона договор был утвержден. В истории дипломатии такой случай имел место впервые.
ГЛАВА ВТОРАЯ. ЕВРОПЕЙСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ В ГОДЫ ФРАНЦУЗСКОЙ БУРЖУАЗНОЙ РЕСПУБЛИКИ (1789 ― 1794 гг.)
1. БУРЖУАЗИЯ И ДИПЛОМАТИЯ ФРАНЦУЗСКОЙ МОНАРХИИ НАКАНУНЕ РЕВОЛЮЦИИ
Буржуазия и дипломатия абсолютных монархий XVI ― XVIII веков.
Французская революция 1789—1794 гг., вспыхнувшая в результате резкого обострения борьбы буржуазии с феодализмом и абсолютизмом, нанесла решительный удар дворянско-династической дипломатии французской монархии.
Дипломатия французского абсолютизма и вся его внешняя политика вызывали глубокое недовольство французской буржуазии еще задолго до 1789 г. Окрепшая буржуазия не нуждалась уже в опеке абсолютизма: она не желала более сносить преобладание дворянских и династических интересов во внешней и внутренней политике. Против представления о божественном происхождении королевской власти и самовластия абсолютных монархов радикальная философия буржуазного «просвещения» XVIII века выдвинула идею суверенитета нации. Конечно, под «нацией» подразумевалось тогда третье сословие. Исходя из идеи нации, понимаемой в этом классовом смысле, буржуазия требовала национальной внешней политики вместо политики дворянской и династической. Необходимой частью буржуазной революции стало поэтому подчинение буржуазии всех средств управления внешней политикой государства. Оно последовательно осуществлялось в ходе революционных событий и было завершено в годы термидорианской реакции и Директории.
В Других странах континента Европы накануне революции 1789 г. дипломатия абсолютных монархий была также подчинена в основном интересам дворянства и правящих династий. Но в Австрии, Пруссии и особенно в России в отличие от Франции еще не было сильной буржуазии, способной бороться за политическую власть. Лишь в Англии, которая уже пережила буржуазную революцию в XVII веке, благодаря перевесу парламента над королевской властью, интересы буржуазии во внешней политике находили более полное осуществление, чем в государствах континента Европы.
Кризис дипломатии французского абсолютизма к 1789 г.
Главной основой французской дипломатии второй половины XVIII века был французско-австрийский союз 1756 г., скрепленный браком наследника престола (будущего Людовика XVI) с австрийской принцессой. Первоначально этот союз должен был прикрыть тыл Франции со стороны австрийских владений и от нападения Пруссии и дать возможность бросить все французские силы на борьбу с Англией за колонии. В период Семилетней войны 1756 — 1763 гг. французский двор из-за семейных связей с Австрией поставлял для нее слишком много войск и денег и тем ослабил собственную страну. Австрия сделала Францию орудием своей политики. Ошибки династической дипломатии Людовика XV способствовали победе Англии в Семилетней войне и потере Францией Канады и других колоний. «Австрийская система», которую приписывали ненавистной «австриячке» — королеве, — вызывала жесточайшие нападки со стороны буржуазии. Последняя видела в Австрии своего врага и надеялась в будущем покорить австрийские Нидерланды. Союз с Австрией стал резко противоречить интересам французской буржуазии и принес Франции одни неудачи.
Второй основой французской внешней политики был союз с Испанией: он направлен был против колониального преобладания Англии. Этот союз был более популярен, чем австрийский. Но буржуазия смотрела и на него, как на дань династическим интересам. По самой форме то был «фамильный договор» между испанской и французской ветвями Бурбонской династии. К тому же французские короли не старались использовать этот союз, чтобы добиться облегчения ввоза французских товаров в испанские колонии, что сделало бы «фамильный договор» более выгодным для буржуазии. Писатели, критиковавшие дипломатию французской монархии, с точки зрения интересов буржуазии (Мабли, Фавье, Мирабо и др.), негодовали на то, что общее бессилие французской монархии, стесненной финансовым и политическим кризисом, делало ее неспособной к решительной внешней политике и поддержанию престижа Франции.
Несмотря на ослабление монархической Франции, борьба между ней и Англией за торговое и колониальное преобладание оставалась до 1789 г. главным вопросом международной политики.
Французская монархия вынуждена была итти на уступки Англии, несмотря на частичный успех, достигнутый в 1778 — 1783 гг., когда Франция и Испания помогли Соединенным штатам отстоять свою независимость. Наиболее значительной из уступок в пользу Англии, сделанных в это время французской дипломатией, был торговый договор 1786 г. Он облегчил широкий доступ во Францию британским мануфактурным изделиям, подрывал французскую промышленность, но был выгоден дворянам-землевладельцам. В те же годы, слишком слабая для самостоятельной борьбы с Англией, Франция сблизилась с Россией. Она перестала поддерживать Турцию против России и торговым договором 1787 г. закрепила за собой все выгоды от торговли с новыми русскими черноморскими портами. Торговый договор 1787 г. с Россией был единственным крупным успехом французской дипломатии накануне революции. Наконец, французское купечество добилось от Турции доступа в Красное море и развернуло свои операции в Египте а путях к Индии. Таким образом, на Ближнем Востоке Франции удалось еще сохранить свою торговую гегемонию, но Англия упорно ее подрывала.
В 1787 — 1788 гг. международному престижу Франции был нанесен известный удар. Французская монархия вследствие своего финансового и политического бессилия отказалась выполнить союзные обязательства по отношению к Голландии. Еще в 1785 г. Франция заключила союз с Голландией против Англии и Пруссии. В то время в Голландии захватила власть враждебная Англии буржуазная партия «патриотов». Но в 1787 г. прусские войска вторглись в Голландию и восстановили правление дворян и придворной партии, которые были сторонниками союза с Англией и Пруссией и находили поддержку среди части голландской буржуазии, связанной торговыми отношениями с германскими государствами. Отказ Франции оказать помощь Голландии против прусской интервенции был бесспорной неудачей французской дипломатии и обнаружил перед всей Европой ее бессилие. Успех прусской интервенции подчинил Голландию влиянию Англии и Пруссии. Уже в 1788 г. Англия, Пруссия и Голландия заключили военный союз — тройственную лигу — против России, Франции и Австрии. Накануне революции 1789 г. эта англо-прусско-голландская лига, поддерживавшая Турцию и Швецию, была самой сильной группировкой держав. Ей противостояли разрозненные союзы — Австрии с Россией и Франции с Австрией и Испанией.
Критика дипломатии абсолютных монархий XVIII века идеологами буржуазии.
Критика всех учреждений феодализма и абсолютизма идеологами буржуазного «просвещения» XVIII века еще до революции 1789 г. распространилась и на дипломатию феодально-монархической Европы. Передовой буржуазии казалось недопустимым, что международные взаимоотношения абсолютных монархий рассматривались как отношения между монархами, а не между нациями. Буржуазия негодовала, видя, как дипломатия, подчиненная дворянско-династическим интересам приводила к бесчисленным войнам из-за «наследств», часто лишь разорявшим ее, но зато укреплявшим абсолютизм. Умеренная часть буржуазии хотела изменить направление французской дипломатии, уничтожить «австрийскую систему», устранить преобладание дворянских и династических интересов во внешней политике и упрочить престиж Франции. Монтескье, идеолог либерального чиновного дворянства, писал о том, что «огромность завоеваний порождает деспотизм», и что Францию «погубили люди войны». Вольтер едко высмеивал интриги дипломатов абсолютных монархий и нескончаемые династические войны из-за престолов, как «несправедливые» и «нелепые». Как рационалист он доказывал чисто логически, что если два государя, не решив дипломатического спора, начинают войну, то по крайней мере один из них, с точки зрения разума, ошибается. «Было бы нелепостью и варварством, — заключает Вольтер,— чтобы нации гибли из-за того, что один из государей, рассуждая, ошибся».
Гораздо дальше шли в своей критике дипломатии абсолютных монархий представители мелкобуржуазного радикализма во Франции — Мабли и Руссо. Мабли был ярым врагом «австрийской системы». Он нападал на династические союзы и писал, что дипломатическое искусство абсолютных монархий руководится не «великими принципами», а «частными мотивами, мелкими интересами и капризами государей». «Устройство наших правительств мешает прогрессу науки о переговорах», — говорил Мабли, так как случай или интриги ставят людей у власти.
Руссо дает не менее отрицательную оценку дипломатии абсолютных монархий. Советуя полякам произвести реформы в Польше, он писал им: «Не утомляйте себя тщетными переговорами, не разоряйтесь на посланников и представителей при других дворах, не считайте, что трактаты и союзы чего-нибудь стоят». Дипломатическая тайна представлялась радикальным идеологам буржуазии только как средство государей обманывать свой народ и скрыто вести антинациональную политику. Протестуя против тайной дипломатии абсолютизма, прикрывавшей захваты территорий для возвеличения династий эти идеологи приходили к отрицанию дипломатической тайны вообще, в любых условиях. Помысли радикальных представителей буржуазного «просвещения» территориальные присоединения не должны основываться ни на завоеваниях, ни на произволе государей, ни на династических притязаниях. Они допустимы лишь по волеизъявлению населения присоединяемых областей. Завоевания же, совершаемые монархами, только усиливают деспотизм. Государи ставят себе лишь две пели говорит Руссо: «расширять свои владения во-вне и становиться более самодержавными внутри». Все прочие мотивы, выдвигаемые ими в договорах и нотах, как, например, «общественное благо», «счастье подданных», «слава нации», по мнению Руссо, не более как лицемерные предлоги. Они нужны только для того, чтобы дипломатия абсолютных монархий могла прикрывать свои истинные цели. Руссо развил, далее, утопический проект установления вечного мира и полного прекращения войн, ясно намекая, что осуществить его можно, лишь уничтожив абсолютизм и господство династических интересов в дипломатии. Средство для уничтожения войн Руссо видит в федерации государств с общеевропейским сеймом. Всеобщая гарантия нерушимости государственных владений сделала бы невозможными завоевания и войны. Для решения конфликтов можно было бы учредить нечто вроде международного трибунала.
В Англии в 1789 г. Бентам развивал сходные воззрения, а в Германии в 1795 г. их высказывал Кант. Осуждая династическую дипломатию и войны, Бентам выступал также против колониальных войн и связанных с ними договоров, выгодных, по его мнению, только для крупной торговой и финансовой буржуазии. Уничтожения войн Бентам мечтал достичь свободной торговлей, отказом от колоний, договорами о сокращении армий, упразднением тайной дипломатии, отменой монархических титулов, порождающих споры о «наследствах».
В этих проектах предвосхищен почти весь арсенал идей буржуазного пацифизма XX века: уничтожение войн путем объединения государств для охраны мира в условиях буржуазного общества, договоры о сокращении вооружений, международный трибунал. У писателей второй половины XVIII века эти пацифистские идеи были оружием критики дипломатии абсолютных монархий и английской колониальной политики. Для своего времени они сыграли прогрессивную роль. Однако пацифизм идеологов «просвещения» XVIII века был неглубоким и преходящим движением. Там, где буржуазия захватывала власть, вскоре же обнаруживались ее собственные завоевательные стремления: развивалась пропаганда завоеваний, и дипломатия приобретала агрессивный характер.
Тем не менее критика внешней политики и войн абсолютных монархий послужила теоретическим исходным пунктом для дипломатии французской буржуазии в годы революции.