и, которая позволительна только тому, кто легитимирует себя гениальностью. Если же поэтому реферат в выбранном расположении производит впечатление хаотичного, то это верное выражение положения вещей. Я надеюсь, что знаток литературы, несмотря на это, признал бы стремление к выяснению.
Везде в различных способах выражения делалось различие между умственным состоянием владения, инвентарем, с одной стороны, и способностью использовать собственность, с другой стороны. Из-за различий объектов разошлись в соответствии с этим методы проверки обоих. Проверка знаний (опись инвентаря) противопоставилась настоящей проверке интеллекта. С полной ясностью это разделение осуществил Роденвальдт1. Он поставил себе задачей принять «за масштаб проверки недостатков у больных» умственный инвентарь здоровых. Он обследовал в методически абсолютно прозрачной работе 174 рекрута одного силезского полка, в основном сельских жителей, о происхождении, среде, профессии, алкоголизме и т. д. которых приводятся точные
1 Rodenwaldt, Aufnahmen des geistigen Tnventars Gesinder als Massstab für Defertpriifungen bei Kranken. Mon. f. Psych. U. Neur. 17, Ergänz. 17. 1905.
данные, которые могли бы быть ценными для возможного сравнения со сходными исследованиями из других областей или кругов (культурных кругов). Образование у всех — народная школа; они «учились в общем по одинаковым учебным планам, обязательно в школах от восьмилетней до однолетней». «При выборе вопросов определяющим было желание из всех областей знаний, которые можно было бы предположить в общем достоянии народа, сделать выборку, чтобы таким образом достичь возможно более высокого общего результата, который представляют собой истинный средний уровень инвентаря и который можно ожидать». Поэтому Роденвальдт отклонился от употребительных схем Зоммера и Циена, которые содержали для него слишком много, ограничившись вопросами, выявляющими владение представлениями. И эти вопросы он отобрал, в отличие от них, не по психологическим, а по тематическим точкам зрения, как это и представляется единственно правильным для целей описи “инвентаря. Он спрашивал о: а) местных условиях; б) школьных знаниях (1 — арифметические задачи, 2 — география, 3 — религия); в) социальной ориентации; г) известных исторических событиях; д) актуальных событиях; е) естественнонаучных знаниях. Среди вопросов отдельные соответствовали и очень низкому уровню знаний; другие давали повод знающим особенно много показать свои знания. Это были преимущественно вопросы из «школьного багажа», но и определенное число из «житейских знаний». Не совсем в соответствии с начальным планом Роденвальдт прибавил к этой основной массе (155 вопросов) еще небольшое число (11) вопросов на различение и дефиниции, которые больше подходили для того, чтобы сформировать суждение об интеллекте, для чего также давало основание общее отношение к другим вопросам. Результат его исследований был очень удивительным. Уровень общих знаний был так низок, как никто не ожидал. «Полное отсутствие социальной ориентации, незнание политических прав, даже социального законодательства» не было чем-то необычным; исторический и географический горизонт оказался невероятно узким. Больше половины не могли правильно сказать, кем был Бисмарк; на расстоянии нескольких миль от родной деревни прекращалась ориентация. Из знаний нельзя ожидать «почти ничего». «Все недостатки встречаются и у здоровых». Интересно знать, на какие из 174 вопросов ответили правильно; только на следующие: счет от 1 до 20, перечисление месяцев, дней недели, любых рек и газет, называние следующей от родной деревни железнодорожной станции. Все утверждали также, что слышали о Бисмарке, только 72 знали, кем он был. Далее, 172 знали части света, 171 — продолжительность месяцев, 170 — имя кайзера, 169 — столицу Германии, 166 правильно сосчитали 20+38, 164 знали времена года и т. д. Роденвальдт далее записывал каждый раз при проверке общее время исследования и обнаружил при составлении, что всегда большие недостатки совпадают с длительным временем исследования. У тех, которые имели самые впечатляющие недостатки и самое продолжительное время исследования, он каждый раз узнавал, что их также и на службе считали глупыми. Он заключает из этого, что, если даже не укладываются знания и способности, все-таки по низшим точкам происходит совпадение. В одной таблице он сопоставляет все случаи таким образом, что можно увидеть связь продолжительности времени обследования с недостатком знаний. В каждом случае, однако, записано, гласила ли оценка начальника через год «хорошо», «средне» или «плохо». Из всех 174 случаев 85 были названы хорошими (48%); из 78 случаев с более продолжительным временем обследования и наибольшим недостатком 31 (39%) названы хорошими. Значит, здесь больше не подтверждается подчеркнутое Роденвальдтом для совсем плохих случаев совпадение практической способности, недостатка в знаниях и времени обследования.
Для оценки настоящего интеллекта Роденвальдт, наконец, придает вес поведению при ответе. Быстрый ответ «я не знаю» он рассматривает как ориентацию в собственных недостатках и как признак способности в сравнении со случаями, когда минутами стоят, уставившись в пустоту, не отвечая. В особом разделе Роденвальдт выясняет источники ошибок своих исследований. Большинство (усталость, вялость, действие инструктивного часа), очевидно, не принимаются во внимание. Но Роденвальдт отмечает один фактор, который еще больше, чем это делал он, надо принять в расчет: «Стеснительность в отношении начальника играет у некоторых заметную роль». Не исключено, что, как считает Блойлер, эта стеснительность частенько была близка к эмоциональному отупению (Юнг), которая, как известно, воздействует на результаты такой проверки, как доказывает любой опыт экзаменов, самым неблагоприятным образом. Плохие результаты, которые дала опись инвентаря, возможно, частично обусловлены этим. То, что мы в настоящее время не в состоянии оценить размер этого источника ошибок, делает нас несколько неуверенными в примирении с результатами. Если Роденвальдт считает, что стеснительность одинаковым образом проявляется в жизни и при аналогичных обследованиях, то мы хотели бы, напротив, думать, что эта стеснительность совсем различна в различных обстоятельствах (например, в клинике иначе, чем у военных, меняется в зависимости от личности проверяющего и т. д.) и что она абсолютно независимо от состоятельности и интеллекта является выражением характера, который вызывает у одного при одном, у другого при другом случае тормозящее аффективное действие. Предположению, что это воздействует на результаты Роденвальдта, противостоит его собственное высказывание: «У меня не создалось впечатление, что кто-либо из боязливости произвел меньше того, чем он владеет, напротив, что каждый действительно стремился к достижению максимального результата».
Достойное внимания возражение против Роденвальдта сделал Берце1. Берце отличает знания, которые предполагаются как общераспространенные (А), от тех, которыми владеет индивид (X). Инвентарь складывается из А + X, и, в зависимости от вида профессии, X больше, а А меньше. Роденвальдт просто принял «относящийся к общему образованию умственный инвентарь здоровых», который ни в коем случае не является масштабом всего инвентаря. Это возражение предвидел и Роденвальдт. Он считает: «Некоторым людям с наибольшими недостатками, насколько было возможным, я задавал вопросы об их профессии и нашел, что они и там знали меньше, чем любой образованный, например, в сельском хозяйстве. Поэтому я думаю, что также указания по проверкам недостатков, по которым нужно проверять всех людей в соответствии с их профессиями, не дают существенно более благоприятного результата». Отсюда, однако, следует, что выдвинутый Берце вопрос еще остается открытым и что тот, кто стал бы проводить подобные исследования, должен обратить внимание именно на этот момент, тем более, что мнение Берце по обычным жизненным представлениям более очевидно, чем мнение Роденвальдта.
Во второй работе2 Роденвальдт провел те же исследования у солдат третьего года службы, чтобы получить мнение о влиянии военного воспитания. Обнаружилось, что инвентарь только в тех областях, которые допускали наглядный урок, увеличился. Особенно то, что было пережито во время полевой службы и маневров, обогащало знания. В остальном они оставались такими
1 Berze, Über das Verhältnis des geistigen Inventars zur Zurechnongs- und Geschaftsfahigkaet. Jurist, psych. Grenzfragen 1908, 53 ff.
2 Rodenwaldt, Der Einfluss der militärischen Ausbildung auf das gestige Inventar der Soldaten. Mon. f. Psych, u. Neur. 19, 67 u. 179. 1906.
же или даже снижались (в социальной ориентации). Напротив, обнаружилось как существенное отличие от прежних исследований Снижение общего времени обследования (в среднем 53 минуты) на четверть часа. Это основывалось на том, что люди быстрее отвечали, в особенности, быстрее говорили «я не знаю», если они не могли дать ответ. Роденвальдт придает этому успеху военной муштры большое значение для интеллекта. Здесь, по его мнению, выработаны «формы мышления», «инструменты духа», которые значат больше, чем материал знаний. В противоположность этому хотелось бы думать, что эти формальные свойства: быть всегда нацеленными на вопрос и желание начальника, быстро решать или-или, быть точным в выполнении заданий,— хотя и являются ценными для практического использования человеком, имеют, однако, не много общего с его интеллектом, если под интеллектом понимают способность к оценке, спонтанности, оригинальности. Эта переоценка муштры, внешней точности и бойкости в ущерб собственному интеллекту встречается в повседневной жизни не слишком редко.
С результатами Роденвальдта совпадают опубликованные только вкратце исследования Шультце и Рюса1. Они, кроме проверки инвентаря, проверяли интеллект. Они предлагают хорошую схему из 55 вопросов. Их результата в сравнении с Роденвальдтом не привносят ничего нового и при краткости ничего обязующего.