Кандинский применяет преимущественно понятие «характер объективности». Под этим он подразумевает то, что обычно называют достоверностью. В этой работе оба понятия идентичны.
Штерринг. Лекции по психопатологии. Лейпциг, 1990.
можем сказать сразу, и представлений — зависит от того, что содержание восприятий кажется индивиду включенным в воспринимаемое в данный момент пространство и обнаруживает постоянную, ставшую ему известной из опыта зависимость от движений органа чувств и всего тела»1.
В этом высказывании уже содержится некоторая неточность, вследствие чего Гольдштейн2 в дальнейшем дал неверное суждение: он пугает характер объективности и оценку реальности. Гольдштейн рассматривает отличие галлюцинаций от псевдогаллюцинаций, сделанное Кандинским, как различие между галлюцинациями с признанием реальности и галлюцинациями без признания реальности3 и приходит к неожиданному выводу в отношении зрительных галлюцинаций: «Оптических субъективных восприятий, за которыми субъект признает характер реальности, при неомраченном сознании вообще не бывает, в этом смысле все оптические галлюцинации собственно и являются псевдогаллюцинациями».
Здесь, нам кажется, имеет место недооценка мнения Кандинского, что ставит под удар основание для различных галлюцинаций и псевдогаллюцинаций. Мы должны будем показать, что характер объективности присущ восприятиям, которые все же не считаются реальными, и сможем обосновать, что характер объективности и оценку реальности нужно принципиально разграничить. Когда мы установим это дескриптивное отличие, мы увидим, что вопрос о генезисе обоих феноменов должен быть решен совершенно различными методами.
Сам Кандинский не смешивал понятие объективного характера и оценки реальности, но едва ли подчеркнул это различие и тем самым содействовал тому, что его интерпретаторы допустили эту путаницу. В его книге есть, правда, отдельные места,
1 Там же, с. 71.
2
Гольдштейн. К теории галлюцинаций. Архив по психиатрии 44, 1908. Изучение этой обширной и «проницательной» работы явилось поводом для написания данного реферата.
Ср. с. 1091 далее с. 1093: «Наше рассмотрение псевдогаллюцинаций Кандинского мото бы особенно ясно доказать, что нет никакого основания к принципиальному разграничению галлюцинаторных процессов только на основе имеющегося или отсутствующего признания объективной реальности». Подобного разграничения Кандинский проводить не хотел.
ще он скорее упоминает об этом отличии. Например, на с. 136 он говорит о больном, испытывавшем зрительные галлюцинации, что «он отдавал себе отчет о субъективном происхождении галлюцинаторных зрительных образов, что, впрочем, не мешало последним заявлять о своем объективном характере>Л А на с. 137 он подчеркивает, что одинаковая значимость чувственных восприятий и галлюцинаций, а также достоверность последних, «существуют для сознания (не для суждения или разума)2.
Мы хотим предпринять попытку развить эти идеи Кандинского. Чтобы ответить на вопрос о разнице характера объективности и оценки реальности и на вопросы, которые в свою очередь ставит каждый из этих феноменов, мы попытаемся сперва проанализировать нормальное восприятие как данное нам законченное целое, а затем провести предварительный анализ суждений о реальности. Анализ восприятия представляет собой краткое резюме определенных психологических воззрений, обоснование которых мы не ставим своей задачей и которые мы должны принять для наших целей. Таким образом, эту часть нужно рассматривать не как предваряющую нижеизложенное, а только как подготовку к нему.
Мы анализируем восприятие. Что в данном случае подразумевается под анализом? Это не значит, что мы ищем в восприятии элементы, из которых оно состоит. Фактически мы не можем разложить восприятие на такие элементы или обнаружить отдельные элементы, соединение которых даст нам восприятие. Никогда нам не будут даны эти элементы по отдельности3, прежде всего дано целое готовое восприятие. Ощущение, пространственный фактор мы знаем фактически только как составные части восприятия.
Конечно, мы можем задать себе вопрос о возникновении данного нам восприятия. Тогда мы объясним его осуществление. Это объяснение целиком и полностью отлично от анализа. Оно работает с внесознательными теоретическими процессами. Оно работает с элементами, которые либо полностью внесознательны и раскрыты, либо могли бы быть обнаружены в результате
Курсив мой.
Курсив мой.
Возможно, с редкими исключениями. Ср. ниже.
анализа данного восприятия как составные части или стороны. Для целей объяснения это безразлично. Наконец, объяснение ведет всегда через теоретические внесознательные процессы. Психофизические эксперименты являются единственными средствами, на которые может опереться подобное объяснение.
Совсем иные цели преследует анализ. Так как восприятие дано нам как целое, а не в отдельных элементах, метод состоит в том, что обнаруживает в различных восприятиях одинаковые элементы. Основанием для анализа является тот факт, что восприятия варьируются во всех частях кроме одной. На этом пути он описательно обнаруживает ряд элементов. Целью анализа является описание, а не объяснение. Но тут же допускается фундаментальная ошибка, если дескриптивные элементы рассматриваются как реальные, изолированные элементы. Образования, которые разбирает анализ, возникали не из составных частей, на которые они были разложены. Их элементы имеют целью более четко охарактеризовать и точнее распознать психические процессы такими, как они есть. Их описания, хотя и могут служить основанием постановки вопросов для объяснений, но не должны быть приняты за объяснения. Их элементы не являются реальными изолированными сущностями, а их разбор — генезисом. Эксперимент не имеет для подобного анализа такого решающего значения, как для объяснений, хотя это может во многом облегчить наблюдение.
Следующий анализ восприятия — это по необходимости очень краткое черновое изложение тех психологических результатов, которые нам кажутся правильными. Значение обоснований здесь, конечно, состоит только в том, чтобы сделать утверждаемое понятным1.
Первым напрашивается известный старый вывод, что каждое восприятие можно разложить на элементы, которые называют ощущениями. Например, восприятие лежащей перед нами книги — это комплекс зрительных ощущений различных цвета и яркости. О таких ощущениях и свойствах восприятия, которые
Действительно связные обоснования элементов ощущения есть в «Физиологической психологии» Вундта, актов и всего направления проводимого здесь разграничения — в феноменологических анализах Гуссерля (Логические исследования, т. 2, Галле, 1901). Общепонятное и обозримое изложение дает Мессер. Ощущение и мышление, Лейпциг 1908.
выводятся из ощущений, говорит экспериментально очень подробно обоснованная наука, учение об ощущениях. Во-вторых, при анализе восприятия мы обнаруживаем репродуцируемые элементы, например, при зрительном восприятии книги пробуждаются вместе с тем, сменяя друг друга, осязательные ощущения шероховатости или гладкости, обонятельные ощущения старой бумаги или также зрительные ощущения, соответствующие обратной стороне обложки, повернутой от нас. Эти оба вида элементов, ощущения и репродуцируемые элементы, при непосредственном рассмотрении мы можем осознать как нечто разное. Они должны быть разделены «феноменологически».
В первой группе ощущений генетическое исследование может снова выделить два принципиально разных вида: ощущения, которые возникли в результате воздействия внешнего раздражителя (первичные ощущения), и такие, которые присоединяются субъективным путем без внешнего раздражителя (вторичные ощущения). Примером этому могут послужить все иллюзии, дополняющие неполные восприятия. Вундт, который подчеркивает частоту этого дополнения вторичными элементами, называет процесс объединения обоих этих генетически разных, но феноменологически одинаковых видов ощущений ассимиляцией.
Если мы объединим все ранее перечисленные элементы восприятия в одну группу, группу ощущений, то вторую группу феноменологических элементов мы могли бы назвать пространственными и временными свойствами восприятия. Хотя предположительно не может быть ощущения без пространственных свойств, во всяком случае, без временных, мы вправе провести это разделение, так как одно и то же ощущение может происходить при различных пространственных свойствах, например, один и тот же красный цвет в разное время может выступать как точка, линия или плоскость.
Снова от этого феноменологического различия нужно отделить генетический вопрос о происхождении пространственных и временных зрительных восприятий. Некоторые психологи считают, что пространственные зрительные восприятия возникают путем «творческого синтеза» элементов зрительных ощущений с их локальными признаками и ощущений движений мускулов глаза. Для них пространственное восприятие — это не конечный элемент, они допускают лишь генетически конечные элементы, это значит, для восприятий — только ощущения.
Исчерпываются ли элементы восприятия ощущениями и пространствами и зрительными восприятиями? Долгое время казалось, что это так. Ассоциативная психология стремилась сознательно или неосознанно в связи с естествознанием, генетически объяснить душевную жизнь, исходя из таких элементов, которые «составляются» различным образом по определенным законам, в некоторой степени создать химию души. Ее успехи несомненны. Она увидела связь в душевной жизни, которую до тех пор не распознали, и путем психофизических экспериментов установила очень много фактов. Она стабильна и нерушима. Только встает вопрос, охватывает ли она все душевные проявления, все ли попадает в ее сферу влияния, что имеет отношение к психике, или все же есть нечто, имеющее отношение к психике, к чему ее категории вовсе не применимы. Мы задаем себе вопрос, не содержится ли в таком относительно простом по сравнению со всей психикой феномене восприятия большего, чем комплекс ощущений с пространственно-временными свойствами.