до ритуала.
Поговоривна эти темы, мывсе же решили,что мы советскиеписатели, т. к.мы легко можемсебе представитьтакой советскийстрой, где никакихэтих тягот нет,и даже больше:мы уверены, чтоименно присоветском строеудастся ихпреодолеть.Миша очень мил;мы были емуискренне рады.<...>
22 января. Вчеравечером получилиз Москвы дваэкземпляранового «Крокодила»—на плохойбумаге: цена1 р. 50 к. В чем дело,не знаю, письмапри этом нет.Был часа дваили три в рукописномотделенииПушкинскогоДома — смотрелписьма Н. Успенского.Ах, это такойотдых от Клячки,Госиздата,«Красной Газеты»— тихо, людимилые, уют — имогильноеочарованиестарины. Жальтолько, чтоПушкинскийДом так далеко— вчера я сдурусменил 4 трамвая,покуда доехал.И холодно. Междупрочим мне далитам повесткуна заседаниегруппы Журналистики,Критики иПублицистики.Предметы занятий:«Доклад Е. В.Базилевской:«Некрасов вредакции К. И.Чуковского».В ПушкинскомДоме пропалпатриархальныйстрой, отношенияоказенились,но осталосьобщее чаепитиесотрудников,связанных междусобой любовьюк делу и давнишнимслужением ему:приходят племянникДостоевского,сын Островского,сын Пыпина,дочь В. Стасова(Комарова), сынП. Анненкова,сын Л. Модзалевскогои пр.— и пьютчай из стильныхчашек, чай вкусный,пьют весело— и как-то непохожена нынешнийстиль — пьютисторически,пьют по-пушкински.
Вечером, в «Academia»— с Франковским,к-рый оченьпотрясен рецензиейК. Локса о егопереводе Пруста.Франковскийпрочитал свойответ Локсу— великолепный.Мы вместе с А.А. Кроленкообсуждали этотответ — и Кроленкосделал целыйряд очень дельныхи тонких замечаний.Я сказал ему:«Вы всем хороши,но почему выне платитеденег? Почемуни разу вы невыдали мне 200рублей?» Он свеличайшимпростодушием:«вот вы не поверите,но хотя делау нас идут блестяще,хотя наши книгинарасхват, номы ни гроша неимеем на текущемсчету, потомучто задолженностьнаша огромна:мы расплачиваемсяза прежнюю нашулинию — издаватьБалухатых иЖирмунских.Вы не поверите,что мне издателъстводолжно до двухтысяч, и я немогу их выцарапать»и проч.— Вышелу них Ив. Панаев,под редакциейИванова-Разумника.Разумник прислалмне книгу снадписью: «Редавдотье— Редиван».Книга издананеважно. И хотяКроленко хочетбежать отиздательства,хотя, по егословам, он спити видит, когдаэта обуза спадетс его плеч,— онс болью показываетплохо сверстанныеэкземплярыПанаева и говорит:
— Нет, следующееиздание мысделаем лучше.Для следующегоиздания мызакажем обложкуна карточнойфабрике...
Такими фанатикамиработы и пользуетсяСоветскаявласть. Их гнут,им мешают, имна каждом шагуставят палки,но они вопрекивсему отдаютсвою шкуруработе.
У Бобы большоегоре: с августадо сего дня онвместе с ЖенейШтейнманомстроит буер.Это была героическая,творческая,грандиознаяработа. Онистали завсегдатаямиПредтеченскогорынка: высматривали,как бы по дешевкекупить бревна,гайки, железныескрепы, парусаи проч. Купилибревна невероятнойтолщины; какони довезлиих до нашейквартиры, непостижимоникакому уму.Целую зиму онидо последнегопоту трудилисьнад этими бревнами,тесали их, стругали,оболванивали.Целую зиму онискрепляли ихжелезнымиполосами. Откуда-тодостали триконька невероятнойтяжести — которыесами вырезалииз толщенногожелеза, и когдавсе это былоготово, когдасшит и выстиранпарус, когдабуер в видеогромноготреугольниказанял всю Бобинукомнату,— решилипозвать БорисаЖиткова, которыйи научил ихпостроить этотбуер. Я настоялна том, чтобыкроме Житковапозвать и Н. Е.Фельтена, живущегов двух шагахот меня — в томже доме, гдеаптека Туваи Маршак. Фельтенпришел раньшеЖиткова. Этокоренастыйбритый человекс открытымлицом, глухой,очень говорливый,рисующийсясвоей любовьюк морю, Толстомуи буеру. Буеристон первоклассный,второго в Россиитакого и нет.Глянул он наБобин буер (аБоба был у Жени)и сказал:
— Бедные, бедныедети. Что жетеперь будет...
И стал говоритьшепотом, какбудто случилосьнесчастье.
Оказалось, чтобуер построеннелепо, безумно.Мальчики потратиливдесятеробольше работы,чем нужно. Буерстроится издосок, а не избревен. Конькидолжны бытьдеревянные,обитые железом,а не стопудовыеполозья. «Еслиони явятся стаким буеромна взморье, ихзасмеют. Этовсе равно, чтовместо автомобилявыехать наулицу в старинномрыдване. И зачемим этот рыдван,когда автомобильпостроитьдешевле, скорее,легче!»
Тут пришлимальчики. Фельтенвысказал имсвое мнение.Они смотрелина него насупленно,но бодро. Онибыли уверены,что Борис Житковпридет и в одномгновениесразит дерзновенногокритика.
Звонок. Житков.Фельтен прямобез обиняковвыложил емувсе что думает.Житков глухими тихим голосомстал пренебрежительновозражать. Ф.по глухоте неслышал и переспрашивал,но Ж. не удостоилего более громкихответов. Замяввообще разговоро буере, он отвелменя в сторонуи стал говоритьо Бианки. Я видел,что ему мучительнонеловко, чтос буером оносрамился ипотому усиленноподдерживалразговор оБианки. Но мальчикине поверилив его поражение.Хотя Фельтенповел нас всехк себе, хотя онпоказал намчертежи буеров,хотя он дажеподарил мальчикамсвой «Торговыйфлот», где напечатаныстатьи о буерах,мальчики стоялиза Житкова ик Фельтенуотносилисьс угрюмойнедоверчивостью.Но вот третьегодня утром Бобавскакиваетнеодетый спостели и начинаетчертить левойрукой какие-тозакаляки набумаге. «Боба,что ты делаешь?»Он застыдился.Гляжу: это чертежбуера «по Фельтену».«А как же этотбуер?» Молчит.Они с Женейсделали последнююпопытку исправитьжитковскийбуер: распилиливдоль однобревно, но этоотняло у нихчасов 7 и не привелони к чему. «Всенадо новое, этоникуда не годится!»— решил Боба,но такое решениестоило емудорого, т. к. онна старый буерубил всю зимуи мечтал проехатьсяна нем еще впрошлую субботу.
22 января. Былу Зощенки, зашелза книгой «Толстойв молодости».Его не застал,но жена егоговорит, чтоон опять «сталкак человек»:катается наконьках, принимаетгостей. В столовойу Зощенко елка(до сих пор!).
Оттуда — кЗаславскому.Уют и семейноесчастье. УЗаславскогогостит егосестра, тут жесестра женыс мужем и ребенком,у Шурочки подруга,рыжий Жозик— мне стало уних очень тепло,мы играли вслова, я загадалмзда и апчхи— Жозик сделал17 ошибок. Д. О. —2, Шура — 8 — и т. д.
Сейчасу меня столькоработ: пишу оНиколае Успенском,приготовляюсьписать о Толстоми Некрасове,надо писатьо Горьком(воспоминаниядля Груздева),хочу редактироватьФета, и как назлоюноша Метальниковпринес мнедивные (хотяи легкомысленные!)записки своейбабушки Островской— которые тожеследовало быпроредактировать.Я уже не говорюо детской сказкеи о переработке2-го изд. ПолногособраниястихотворенийНекрасова.
23 января. Сноватучи надо мною:Чагин потерялмою сверстаннуюи прокорректированнуюкнижку «Маленькиедети», и она неможет пойтив печать. Междутем, я в видахскорости пригласилИ. С. Зильберштейнаи назначил ему100 р. за наблюдениеза печатаниемэтой книги.
И вот уже 12 днеймы ищем этукнигу — и мнепридетсякорректироватьее вновь. А сколькораз я ходил полестницам тудав «Красную»— искать этототтиск, сколькоутренних часовя украл у своейработы! Сволочибеспросветные,они даже неищут этой книжки.
Вчера вышелдвухрублевыйНекрасов — безпримечаний.Чувствую большуюприятность.Лидин «Шевченко»в 1-й номер «Ежа»не войдет. Онаэтого еще незнает. Мне даликорректуру— 1-ую корректуруЛидиного писания,сейчас будуее держать1.
Третьего дняпродержалкорректуруКолиной милойкнижки стихов2.
Вчераподал декларациюфининспектору:оказывается,что я заработалв минувшем году9800 рублей — около10 тыс., а куда ониушли и многоли я имел отних удовольствия?
ПродержалкорректуруЛидина «Ежа»— и снова вижу,что это — превосходнаявещь. Сейчассяду правитьгнусный перевод«Акриджа»,сделанныйКолей. Если быэто не сын, никогдане правил бы,так тупо и бездарносделан перевод.Чем объяснитьэту тупость,не знаю, но онаесть в Коле, иярче всегосказываетсяв его переводахкомическихвещей, которыечрезвычайнонечутки.
Вчера был уменя Пискарев,бывший литейщик,матрос Балтфлота,очень забавный,курчавый поэт,с удивительнозадушевнымголосом и любимойпоговоркой:«Ей-богу, правда!»Он — гапоновец,участник 9 январяи проч. Теперьон так разочаровалсяв нынешнейполитич. линии,что стал хозяйчиком,выделываетфетр, открылмастерскую,заработал впрошлом году20 т. р. чистоганоми теперь хочеткупить себекартину Репина— за две тысячирублей. Он говорит,что —
Это многихславных путь!3
Он рассказывает,как рабочие,побывав заграницей,возвращаютсяв твердойуверенности,что «маргариновыйкоммунизм»осужден наполную изоляцию,что «буржуазный»строй Америкивыше и лучше.Я думаю, оношибается. Ячто-то не видалтаких рабочих.
25 января. Вчера«Красная Газета»наконец заплатилаВас. Григ. Дружинину450 рублей,— и письмаТолстого в моемраспоряжении.Было дело так:Чагин обещалмне Дружининуденьги и недал. Дружининзвонил мне, ая ежедневноЧагину. И хотя«Красная»пообещала ему450 р., в последнююминуту Чагинсказал: нельзяли 400? Я по телефонуубеждал егоне скаредничать,и он просилДружининапридти в «Красную»получить деньги.Старик в шубеи шапке — какбоярин, краснолицыйпришел за мноюв Пушк. Дом, имы трамваямив «Красную».Клаас без всякогоспора немедленновызвал секретаря,и тот принесстарику деньги.Тот размяк ивспотел отрадости. Я тожерад — пустьтеперь «Огонек»почешет затылок.Но устал, и крометого меня мучаетпредстоящийсуд с Евгеньевым-Максимовым4.Он — напористыйи беспощадныйвраг. Завидуетон мне до умопомрачения.Самое моесуществование— для него острыйнож. А я слишкомраздразнилего. <...> И теперьон решил датьмне бой. Он настрюкалдругую бездарность— Базилевскую— выступитьс критикой моейредактурыНекрасова(завтра ее доклад).
Онв своей книгевыступил критикоммоих идей —хотя мои идеипусть и плохие,но мои, а у негоникогда в головене бывало ниединой идеи— он даже незнает, что такое:думать,— пошлыйсписыватель,который лезетв писатели...—и вот теперьсуд. Все этовыпивает всюмою кровь, потомучто я переживалНекрасова, яволновался,я по-новомудумал о нем, аЕвг.-Максимовтолько списывалчужое всю жизнь.Повытчик. <...>
26 января 1928. <...>В ПушкинскомДоме. Старик