«Александра»,т. к. он собираетсяуехать в Финляндию.Горький говорит:
— Если бы у насне было бы деловоесобрание, ясказал бы: несоветую ездитьи вот почему...—Следует длинныйперечень причин,по которым неследует ездитьв Финляндию:там теперьназревают двереволюции —одна монархическая,другая — большевистская.Тех россиян,которые немонархисты,поселяют вдеревнях,— вкаждой деревнене больше пятичеловек и т. д.
— Кстати, о положениив Финляндии.Вчера приехалко мне оттудаодин белогвардеец,«деловик»,—говорит: у нихположениеотчаянное: онинаготовилилесу, бумаги,плугов, а Антантаговорит: нежелаю покупать,мне из Канадыдоставят этитовары дешевле!Прогадалифинны. Многиеторговцы становятсярусофилами:Россия нашестественныйрынок... А ЛеонидАндреев воззваниек «Антанте»написал — манифест:«вы, мол, победилиблагодаря нам».Никакого впечатления.А Арабажин всвоей газете...и т. д. и т. д.
— Да ведь мыздесь с голодуоколеем!— говоритМережковский.
— Отчего же!Вот ВладимирИльич (Ленин)вчера говорилмне, что изСимбирска...
Такпрошло почтивсе заседание...В этой недисциплинированностимышления ГорькийнапоминаетРепина. И. Е. велбы себя точь-в-точьтак.
Только когдаГ. ушел, Блокпрочел своитри рецензиио поэзии Цензора,Георгия Ивановаи Долинова1.Рецензии глубокие,с большимиперспективами,меткие, чудеснонаписанные.Как жаль, чтоБлок так редкопишет об искусстве.
17 марта. Былвчера с Лидочкойу Гржебина.Лида мне читаетпо вечерам,чтобы я уснул,—иногда 3, иногда4 часа — крометого, занимаетсяанглийскими музыкой — ивот я хотел еепокатать наизвозчике —чтобы она отдохнула.Душевный тону нее (пока!), оченьблагородный,быть в ее обществеочень приятно.У Гржебина (наПотемкинской,7) поразительноевеликолепие.Вазы, зеркала,Левитан, Репин,старинныемастера, диваны,которым нетцены, и т. д. Откудавсе это у тогосамого Гржебина,коего я помнюсионистом безгроша за душою,а потом художничком,попавшим втюрьму за рисунокв «Жупеле»(рисунок изображалНиколая II-гос оголеннойзадницей). Толкуюто его внезапномбогатстверазное, но вовсяком случаеон умеет по-настоящемупользоватьсяэтим богатством.Вокруг негокормится целаякуча народу:сестра жены,ее сынок (чудныйстройный мальчик),мать жены (ОльгаИвановна), ещеодна сестражены, какой-тоюноша, какая-тоседовласаядама и т. д. <...>Новенькийдетеныш Гржебина(четвертый)мил, черноглаз,все девочки,Капа, Ляля, Буба,нежно за нимухаживают. Акакое воспитаниедает он этимтрем удивительнымдевочкам! К нимездит художникПопов, зятьБенуа, и учитих рисовать— я видел рисунки— сверхъестественные.Вообще вкусу этого толстяка— тонкий, нюх— безошибочный,а энергия — каку маньяка. Этоего великаясила. Сколькоя помню его, онвсегда влюблялсяв какую-нб. однуидею — и отдавалей всего себя,только о нейи говорил, виделее во сне. Теперьон весь охваченпланами издательскими.Он купил сочиненияМережк., Розанова,Гиппиус, Ремизова,Гумилева, Кузминаи т. д.— и ни минутыне говорил сомной ни о чемином, а толькоо них. Как выдумаете: купитьИннок. Ан-ненского?Как назватьиздательство?и т. д. Я помню,что точно также он пламенелидеей о картинахдля школ, и потом— о заселениии застроенииострова Голодая,а потом о созданиижурнала «Отечество»,а потом — о созданиидетских сборникови т. д. Когда видишьэтот энтузиазм,то невольножелаешь человекууспеха.
Вернулся домой— у меня был свизитом Кони.Он принес Бобочкекнижку — КлавдииЛукашевич.
18 марта. У Гринберга— в КомиссариатеПросвещения.Гр.— черноволосый,очень картавящийвиленский еврей— деятельный,благодушный,лет тридцатипяти. У него удверей — рыжийчеловек, большевик,церковныйсторож:
«Я против начальствабольшевик, апротив Богая не большевик».
Так как я всегдахлопочу о разныхлюдях, Гр. говорит:«А где же вашипротеже?» Яговорю: «Сейчас»и ввожу к немуБенкендорф.«Хорошо! Отлично!Будет сделано!»—говоритГринберг, идругих словя никогда неслыхал от него.Я стал проситьо Кони — «Да,да, я распорядился,чтобы академикуКони дали лошадке!Ему будет лошадканепременно!».
24 марта. Лидкинорождение. Онаготовиласьк этому дню двенедели и заразилавсех нас. Ейсказали, чтоона родиласьтолько в 11 часовдня.— Я побегув гимназию, икогда Женя мнескажет, что безпяти одиннадцать,начну рождаться.Колька сочинилоду. Боба— чашку.Я — ВсеволодаСоловьева. Мама— часы. Будетбелый крендельиз последнеймуки.
26 марта 1919 г. Вчерана заседании«ВсемирнойЛитературы»Блок читал опереводахГейне2, которогоон редактирует.Он был прекрасен— словно гравюракакого-то германскогопоэта. Лицоспокойно-мудрое.Читал о том,что Гейне былантигуманист,что теперь,когда гуманистическаяцивилизацияXIX века кончилась,когда колоколантигуманизмаслышен звучнеевсего, Гейнебудет понятпо-новому. Читало том, что либерализмпытался сделатьГейне своим,и Аполлон Григорьев,замученныйлиберализмом,и т. д.
Горький оченьволновался,барабанилсвоими большимипальцами понашему черномустолу, курил,недокуривалодну папиросу,брал другую,ставил окуркив виде колоннстоймя на столе,отрывал отбумаги ленту— и быстро делализ нее петушков(обычное егозанятие вовремя волнения:в день он изготовляетне меньше десяткатаких петушков),и чуть Блоккончил, сказал:
— Я человекбытовой — и,конечно, мы свами (с Блоком)люди разные— и вы удивитесьтому, что я скажу,—но мне тожекажется, чтогуманизм —именно гуманизм(в христианскомсмысле) долженполететь ковсем чертям.Я чувствую,я... недавно былна съезде деревенскойбедноты — десятьтысяч морд —деревня и городдолжны непременностолкнуться,деревня питаетживотную ненавистьк городу, мыбудем как наострове, людинауки будутосаждены, здесьдаже не борьба— дело глубже...здесь как быдве расы... гуманистическимидеям надозаостритьсядо последнейкрайности —гуманистамнадо статьмучениками,стать христоподобными— и это будет,будет... Я чувствуюв словах Ал.Ал. (Блока) многопророческого...Нужно толькослово гуманизмзаменить словом:нигилизм3.
Странно, чтоГорький непочувствовал,что Блок противгуманизма,что он с теми,звероподобными;причисляетк ним и Гейне;что его враждапротив либерализма— главныйпредставителькоего — Горький.Изумительно,как овладеваетГорьким какая-нибудьодна идея! Теперьо чем бы он низаговорил, онвсе сводит крозни деревнии города: у насбыло заседаниепо вопросу одетском журнале— он говорило городе и деревне,было заседаниепо поводу журналадля провинции,и там: проклинайтедеревню, славьтегород и т. д.
Теперь он пригласилменя читатьлекции во ДворцеТруда; я спросилего, о чем будетчитать он. Онсказал: о русскоммужике.— Ну идостанетсяже мужику!—сказал я.— Небез того,— ответилон.— Я затем ичитаю, чтобыналожить емукак следует.Ничего не поделаешь.Наш враг... Нашвраг...
Волынский назаседании, какСтепан Троф.Верховенский,защищал принсипыи Венеру Милосскую...Говорил молниеносно.Приятно быловидеть, чтоэтот человек<...> может такразгоратьсяи вставать назащиту святого.
— Это близорукость,а не пророчество!—кричал он Горькому.—Гуманизм естьявление космическоеи иссякнутьне может. Естьвечный запаснеизрасходованныхгуманистическихидей...
ВОТ СХЕМА НАШЕГОЗАСЕДАНИЯ:
Левинсон. Тихонов
Горький Блок
Я. Гумилев Гр. Лозинский
Лернер Волынский
Батюшков. Браун.
30 марта. ЧествованиеГорького вВсемирнойЛитературе.Я взял Бобу,Лиду, Колю иайда! По дорогея рассказывалим о Горьком— вдруг смотрим,едет он в сероватойшапке — он снялэту шапку идолго ею махал.Потом он сказалмне: — Вы ужасносмешно шагаетес детьми, и…хорошо… Какжуравль.— Говорилисьему пошлости.Особенно отличиласьтипография:«вы — авангардреволюции инашей типографии»…«вы поэт униженныхи оскорбленных».Особенно ужаснабыла речь Ф. Д.Батюшкова. Тотнаплел: «гуманист,гуманный человек,поэт человека»—ив конце сказал:«Еще недавнодаже в загадочномстарце вы открылидушу живу»(намекая напьесу Горького«Старик»). Горькийвстал и ответилне по юбилейному,а просто и оченьхорошо: «Конечно,вы преувеличиваете…Но вот что яхочу сказать:в России такповелось, чточеловек с двадцатилет проповедует,а думать начинаетв сорок илиэтак в тридцатьпять (т. е. чтотеперь он ненаписал бы ни«Челкаша», ни«Сокола»). Чтоделать, но этотак! Это так!Это так. Я вообщене каюсь… нио чем не жалею,но кому нужнопонять то,что я говорю,тот поймет…А Федору Дмитриевичуя хочу сказать,что он ошибся…Я старца и недумал одобрять.Я старичковненавижу… онподобен томудрянному Луке(из пьесы «Надне») и другомув Матвее Кожемякине,которому говорили:есть Бог, а он:«Есть, отстаньте».Ему говорили:нет Бога?— «Нет,отстань». Емуни до чего нетдела, а естьдело толькодо себя, до своеймаленькоймести, котораячасто бываеточень большой.Вот»— и он развелруками. Во времяфотографированияон сел с Бобойи Лидой и всевремя с нимиразговаривал.Бобе говорил:— когда тебебудет 50 лет, непразднуй тыюбилеев, скажи,что тебе 51 годили 52 года, а всепечения самсъешь.
Тихоновы постарались:много устроилипечений, надивном масле— в бокалахподавали чай.Горький сиделмежду ЛюбовьАбрамовнойи ВарваройВасильевной.Речь Блока былакратка и маловразумительна,но мне понравилась.Был Амфитеатров.<...>
1 апреля, т. е.19 марта, т. е. моерождение. Почтисовсем не спали сейчас чувствую,какое у меняистрепанноеи зеленое лицо.<...>
Вчера я случайнопошел в нижнююквартиру иувидел тамготовимые мнев подарок М.Б.— книжныеполки. Теперьсижу и волнуюсь:что подарятмне дети. Я думал,что страшнобыть 37-летниммужчиной,— аэто ничего. Вотпришла Аннушкаи принесладров: будеттопить. Вчерас Мережк-им уменя был длинныйразговор. Началосьс того, что Гумилевсказал Мережковскому:— У вас там вромане4 Бестужев— штабс-капитан.—Да, да.— Но ведьБестужев былкавалеристи штабс-капитановв кавалериинету. Он былштаб-ротмистр.—Мережковскийсмутился. Яподсел к немуи спросил: почемуу вас Голицынцитирует Бальмонта:«Мир долженбыть оправданвесь, чтоб можнобыло жить».Разве это Бальмонт?—Ну да.— Потомя похвалилконструкциюромана, котораягораздо отчетливееи целомудреннее,чем в другихвещах Мережковского,и сказал: это,должно быть,оттого, что вы