сделаны из-заличной обиды:человек, к-рыйих высказывает,баллотировалсяв «Дом Искусства»и был забаллотирован»...
Против менясидел Пунин.На столе передним лежал портфель.Пунин то закрывалего ключиком,то открывал,то закрывал,то открывал.Лицо у негодергалось отнервного тика.Он сказал, чтоон гордитсятем, что егозабаллотировалив Дом Искусства,ибо это показывает,что буржуазныеотбросы ненавидятего...
Вдруг Горькийвстал, кивнулмне головойна прощанье— очень строгийстал надеватьперчатку — и,стоя средикомнаты, сказал:
— Вот он говорит,что его ненавидятв Доме Искусств.Не знаю. Но яего ненавижу,ненавижу такихлюдей, как он,и... в их коммунизмне верю.
Подождал ивышел. Потомна лестницепредставителивоенного ведомстваговорили мне:
— Мы на этомзаседаниипотеряли миллион.Но мы не жалеем:мы видели Горького.Это стóит миллиона!Он растопталПунина, каквошь.
Перед этим яговорил с Горьким.Ему следуетполучить наМурм. ж д. паек:он читает тамлекции. Он говорит:нельзя ли устроитьтак, чтобы этотпаек получалаМаруся (Бенкендорф).Я спросил, незаписать лиее его родственницей.
— Напишите:родная сестра!
Конец мая.Белая ночь. Былтолько что уБелицкого.<...> Говорилио сестре Некрасова,ЕлисаветеАлександровнеРюмлинг — кошмаревсего управлениясоветов. Ееоблагодетельствовалис ног до головы,она проситнаянливо, монотонно,часами — «Анельзя ли какао?Нельзя ли керосину?Вот говорят,что такому-товы выдали башмакии т. д.». Ее дочьбыла принятаКаплуном наслужбу. 3 месяцане являлась,но мать пришлаза жалованием.Каплун и Белицкийвыдали ей своиденьги. 12 тысяч.Она пересчитывалараз десять исказала:
— Дайте еще 400рублей, потомучто в месяцвыдают 4 100 рублей(или что-то вэтом роде).
Напрасно ониуверяли ее, чтодают ей своиденьги, она неверила и смотрелана них как намазуриков. Этовообще ее черта:смотреть налюдей как намазуриков. Ячасто отдавалей зимою последнееполено — онабрала — никогдане благодарила— и всегда смотрелана меня с подозрением.Однажды онасказала мне:
— Когда я былавам нужна, выхлопотали обомне...
Чем же она быламне нужна? Тем,что я устроилдля нее паек,отдавал ейлампу, кофей,спички и т. д.Она думает, чтоя, пригласивее выступитьвместе с собоюучаствоватьв вечере «памятиНекрасова»,сделал какую-толовкую карьеру.А между тем этобыла чистейшаяблаготворительность,очень повредившаямоей лекции.
26 июня.<...> «ВечерБлока»6. Блокучил свои стихи2 дня наизусть— ему оченьтрудно помнитьсвои стихи.Успех грандиозный— но Блок печалени говорит:
— Все же этогоне было! — показываяна грудь.
28 июня. ДомИскусств. Пишуо Пожаровой.Вспомнил, чтона кухне «ДомаИскусств»получают дешевыеобеды, встречаясьгалантно, дватаких пролетария,как бывшийкнязь Волконскийи бывшая княжнаУрусова. У нихв разговорефранцузские,англ. фразы, ноу нее пальцыраспухли отпрошлой зимы,и на лице покорнаятоска умирания.Я сказал емув шутку на днях:
— Здравствуйте,ваше сиятельство.
Он обиженнои не шутя поправил:
— Я не сиятельство,а светлость...
И стал подробнорассказывать,почему его дедстал светлейшим.В руках у негобыло помойноеведро.
Сколько английскихкниг я прочитални с того ни ссего. Начал сPickwick'a — коегограндиозноевеликолепиеуразумел толькотеперь. Читаешь— и будто в тебявливаетсямолодая, двадцатилетняябессмертно-веселаякровь. После— безумнуюкнигу Честертона«Manalive» сподозрительнымиафоризмамии притворнойзадорной мудростью,потом «Kidnapped»Стивенсона— восхитительнонаписанную,увлекательнейшую,потом отрывкииз БарнебиРэджа, потомConan Doyle — мелкиерассказы (ловконаписанные,но забываемыеи — в глубине— бесталанные)и т. д. и т. д. И мнекажется, чтопри теперешнейусталости яни к какомуиному чтениюне способен.Ничего систематическогосделать немогу. Книгудочитать — ито труд. НачалАнну Каренинуи бросил. Начал«Catriona» (Stevenson) ибросил7.
У нас в ДомеИскусств накухне около15 человек прислуги— и ни одноговора, ни однойворовки! Поразительно.Я слежу за нимипристально— и восхищаюсь,как они идиллическичестны! Этоаристократиянашего простонародия.Если Россияв такие годымогла датьстолько честных,милых, кроткихлюдей — Россияне погибла. Иливзять хотя бынашу Женю, милуюнашу служанку,которая отдаетнашей семьевсю себя! Ногде найти 15 честныхинтеллигентныхлюдей? Я еще невидел в этуэпоху ни одного.
Читая «АннуКаренину», явдруг почувствовал,что это — ужестаринныйроман. Когдая читал егопрежде, это былсовременныйроман, а теперьэто произведениедревней культуры,—что Китти, Облонский,Левин и Ал. Ал.Каренин также древни, как,напр. Посошковили князь Курбский.Теперь — в эпохусоветскихдевиц, Балтфлота,комиссарш,милиционерш,кондукторш,—те формы ревности,любви, измены,брака, которыеизображаютсяТолстым, кажутсядопотопными.И то психологичничанье,то вниканье(в оригиналепропуск.— Е.Ч.).
Придумалсюжет продолжениясвоего «Крокодила».Такой: зверизахватили городи зажили в немна одних правахс людьми. Нолюди затеялисвергнутьзвериное иго.И кончилосьтем, что зверипосадили всехлюдей в клетку,и теперь люди— в Зоологическомсаду — а звериходят и щекочутих тросточками.Ваня Васильчиковспасает их.
Июль. Жара.Ермоловская8.Наташа Жуховецкая(6 лет) говорит:
—Пшеница — жена,а пшено — еемуж!
Октябрь 1920. Толькочто вернувшисьиз Москвы, Горькийразбирал бумагина столе и нашелтелеграмму:
— «МаксимуГорькому. Сейчасу меня укралина станцииКиляево двепары брюк и 16000 рублей денег».
Подписаноименем, Горькомунеизвестным.
_________
Когда встречалиWells'a, Горькийне ответил напоклон Пунина— не ответилсознательно.Когда же я сказалему: зачем Выне ответилиПунину? — онпошел разыскалПунина и поздоровался.
_________
Амфитеатровчеловек дешевыйи пошлый. Двадцатьлет был нововременцем.Перекинулсяв радикальныйлагерь — написалнесчастныхОбмановых(тусклую сатируна царя, в духеЩедрина) — ибыл со всемкомфортомсослан на короткоевремя в Минусинск.С тех пор разыгрываетиз себя политическогомученика. «Когдая был сослан»...«Когда я сиделв тюрьме»... «Вбытность моюв Сибири». Чутьне ежедневнописал он о своихполитическихстраданиях— во всех газетныхфельетонах.Спекулировална Минусинске,как мог.
_________
Нужно возможноскорее найтисебе тему. Всотый раз яберусь писатьо Блоке — и падаюпод неудачей.«Блок» требуетуединеннойдуши. «АннуАхматову иМаяковского»я мог написатьтолько потому,что заболелдизентерией.У меня оказалсяне то что досуг,но уединенныйдосуг.
_________
Замятин беседовалс Уэльсом осоциализме.Уэльс был противобщей собственности,Горький защищалее.— А зубныещетки у Вастоже будутобщие? — спросилУэльс.
_________
Когда я толькочто «возник»в Петербурге,я был оченьмолод. Моя молодостьскоро всемнадоела. «Чуковскийскоро празднует25-летие своего17-летия»,— говорилКуприн.
3 октября 1920 г.Третьего днябыл у Горького.Говорил с нимо Лернере. Историятакая: месяцаполтора назадГорький вдругявился во Всемирнуюи на заседанииназвал Лернераподлецом. «Лернерпередает всякиецифры и сведения,касающиеся«Всем. Литературы»,нашим врагам,Лемке и Ионову.Поэтому егопоступок подлый,и сам он подлец,да, подлец».Лернера этислова раздавили.Он пересталписать, есть,пить, спать —ходит по улицами плачет. Ничегоподобного яне видал. ВСестрорецкемне, больному,приходилосьвставать спостели и водитьего по берегу— целые часы,как помешанного.Оскорбление,нанесенноеГорьким, сталоего манией.Ужаснее всегобыло то, что,оскорбив Лернера,Горький уехалв Москву, гдеи пребывалбольше месяца.За это времяЛерн. извелсясовсем. НаконецГорький вернулся— но приехалWells и началасьнеделя о Уэллсе.Было не до Лернера.Я попробовалбыло заикнутьсяо его деле, ноГорький нахмурился:«Может быть,он и не подлец,но болтунмерзейший... Они Сергею Городецкомуболтал о «Всем.Литературе»и т. д.». Я отошелни с чем. Но воттретьего днявечером я пошелк Ал. М. на Кронверкский— и, несмотряна присутствиеУэллса, поговорилс Горьким вплотную.Горький прочелписьмо Лернераи сказал: «да,да, Лернер прав,нужно вот что:соберите членов«Всем. Лит.» втом же составе,и я извинюсьперед Лернером— причем отнесуськ себе так жестрого, какотнесся к нему».Это меня страшнообрадовало.—Почемувы разлюбили«Всем. Лит.»? —спросил я.—Теперь вы любите«Дом Ученых»?—Очень просто!— ведь из «ДомаУченых» никтоне посылал наменя доносов,а из «Всем. Лит.»я сам видел 4доноса в Москве,в Кремле (уКаменева). Водном даныхарактеристикивсех сотрудников«Всем. Литер.»— передано все,что говоритАлексеев, Волынскийи т. д. Один толькоАмфитеатровпредставленв мягком, деликатномвиде. (Намекна то, что Амф.и есть доносчик.)Другой донос— касаетсяденежных сумм.Все это мерзко.Не потому, чтокасается меня,я вовсе не претендуюна чью-нибудьлюбовь, как-тоникогда этоне занималоменя. Я знаю,что меня должныне любить, немогут любить,—и примирилсяс этим. Такаямоя роль. Я ведьи в самом делечасто бываюдвойствен.Никогда преждея не лукавил,а теперь с нашейвластью мнеприходитсялукавить, лгать,притворяться.Я знаю, что иначенельзя». Я сиделошеломленный.
СейчасГорький поссорилсяс властью ипоставил Москверяд условий.Если эти условиябудут не приняты,Горький, по егословам, уйдетот всего: отГржебина, от«Всем. Лит.»,от Дома Искусстви проч.
19 ноября. Встретилна НевскомАмфитеатрова:«Слыхали, Горькийуезжает заграницу: Горький,Марья Федор.и Родэ. Родэустроит маленькийкафешантанчик,Map. Ф. будетпеть, а Горькийбудет у нихвышибалой,вроде ВаськиКрасного». Вотдо каких пределовдошла у Амфит.ненависть кГорькому.
23 ноября. Утромпри светлячкепишу. Толькочто кончил«Муравьеваи Некрасова»9и снова берусьза Блока. Нокак-то потерялаппетит. «Стихио прек. Даме»,столь чаровавшиеменя в юности,словно умерлидля меня. Читаю— одни слова!На шестое декабряя назначилснова своюлекцию об Мурав.и Н.— Не знаю,будет ли сбор.Сейчас побегухлопотать.Мурочке 9 месяцев,она делаетневообразимыегримасы. Когдая беру ее наруки, она первымдолгом беретменя за усы, п.ч. усы — мой главный