«Петроград»я встретилСологуба. Онжалок, пришелполучить одинчервонец, емуобещали прислатьзавтра. Я взялего к Клячко.Клячко заказалему детскуюкнижку и обещалзавтра прислать3 червонца. Старикпросиял, благодарил.Клячко читалему стихи Федорченко.Я сказал: вотхорошо, у васбудет Федорченко,будет ФедорСологуб... Сологубсказал: всеФедóры будуту вас. <...>
Я Муре рассказывало своем детстве.Она сказала:
— А я где была?— И сама ответила:— Я была нигде.— И посмотрелана небо.
Мура поет:
И сейчас жещетки, щетки
Затрещали, кактри тетки.
Иногда онаговорит двететки.
СКлячко Сологуббыл очень точен:обещал сказкуизготовитьк 3-му декабря,понедельнику,к четырем часам.<...>
7 ноября. Годовщинареволюции.Кончил толькочто статью оГорьком22.Понесу к переписчице.Вчера устраивалв Госиздате«Детское Утро».Читал свою«Муху» и «Чудо-дерево».<...> Сейчас держукорректуру«Муркинойкниги». Частьрисунков Конашевичапереведеныуже на камень.Я водил вчераМурку к Клячко— показать, какделается «Муркинакнига». Муркуобступилисотрудники,и Конашевичстал проситьее, чтобы онаоткрыла рот(ему нужнонарисовать,как ей в ротлетит бутерброд,он нарисовал,но непохоже).Она вся раскраснеласьот душевноговолнения, норта открытьне могла, оробела.Потом я спросилее, отчего онане открыла рта:
— Глупенькаябыла. <...>
Мы очутилисьс Мурой в темнойванной комнате;она закричала:«Пошла вон!»Я спросил: «Коготы гонишь?» —«Ночь. Пошлавон, ночь».
Мурка плачет:нельзя сказать«туча по небуидет», у тучиног нету: нельзя,не смей. И плачет.
Поет песню,принесеннуюКолей:
Ваня Маню полюбил,
Ваня Мане говорил:
Я тебя люблю,
Дров тебе куплю,
А дрова-то всеосина,
Не горят безкеросина,
Чиркай спичкойбез конца,
Ланца дрицацы ца ца!
И говорит: «Онее не любит,плохие дроваподарил ей».<...>
Ноябрь 14, 1923, среда.Был вчера уАхматовой. Онапереехала нановую квартиру— Казанская,3, кв. 4. Снимаету друзей двекомнаты. Хочетехать со мноюв Харьков. Теплогопальто у неенет: она надеваеткакую-то фуфайку«под низ», асверху легонькуюкофточку. Япришел к нейсверить корректуруписьма Блокак ней — с оригиналом.Она долго искалаписьмо в ящикахкомода, где ввеликом беспорядке— карточкиГумилева, книжки,бумажки и пр.«Вот редкость»— и показаламне на франц.языке договорГумилева скаким-то франц.офицером опокупке лошадейв Африке. В комоде— много фотографийбалерины Спесивцевой— очевидно, дляО. А. Судейкиной,которая чрезвычайномило вылепилаиз глины дляфарфоровогозавода статуэткутанцовщицы— грациозно,изящно. Статуэткауже отлита вфарфоре — прелестная.«Оленька будетее раскрашивать...»Со мною былаИрина Карнаухова.Так как АннеАндреевне нужнобыло спешитьна заседаниеСоюза Писателей,то мы поехалив трамвае № 5.Я купил яблоки предложилодно Ахматовой.Она сказала:«На улице яесть не буду,все же у меня— «гайдуки»*,а вы дайте, ясъем на заседании».Оказалось, чтов трамвае у неене хватаетденег на билет(трамвайныйбилет стоиттеперь 50 миллионов,а у Ахматовойвсего 15 мил.). «Ядумала, что уменя 100 мил., аоказалосьдесять». Я сказал:«Я в трамваеширокая натура,согласен купитьвам билет».—«Вы напоминаетемне,— сказалаона,— одногоамериканцав Париже. Дождь,я стою под аркой,жду, когда пройдет,американецтут же нашептывает:«Мамзель, пойдемв кафе, я угощувас стаканомпива». Я посмотрелана него высокомерно.Он сказал: «Яугощу вас стаканомпива, и знайте,что это вас ник чему не обязывает».
* «Гайдук»упоминаетсяв ее стихах оцаре. Теперькритики, незная, о ком стихи,стали писать,что Ахматовасама ездит сгайдуками.—Примеч. автора.
В Союзе решаетсядело о Щеголевеи Княжнине23.Щеголев сдавалКняжнину работуот Госиздата,причем на подрядесам прирабатывалтолику. Ахматовуочень волнуетэто дело. «Ах,как неприятно...Какие вскрылисьнекрасивыеподробности».
Придя во «Всемирную»,я застал тамЖиткова, которогои свел с Замятиным.Житков, мойкумир в детстве.<...> Во «Всем.»Я неожиданнополучил 25 тысяч,что-то около3-х черв. Прохожумимо Сологуба.Он спрашивает:«Не знаете ли,где достатьденег, нужно48 рублей накрышу». Я отдалему все своиденьги.
18 ноября 1923, воскресение.Сейчас обнаружилось,что на чердакеукрали всебелье, мое, детское,все, все. Осталисьмы к зиме голыми.—Очень огорчаютменя рисункиКонашевичак «Муркинойкниге».
20 ноября, вторник.Мокрый снег,гнусь. <...> РедактируюСвифта — таккак надо заработатьна покупкубелья. Пробуюприструнитьсяк статье обАлексее Толстом.Вчера из типографииполучил в готовомвиде 3-е издание«Мойдодыра»и «Тараканища».
21 среда. Виделвчера Сологуба.Он возвратилмне взятые уменя деньги.Справился вкнижечке: впрошлый вторниккурс червонцабыл столько-то,за эту неделю— вырос настолько-то, выдали мне столько-то,возвращаюстолько-то. «Ясегодня вообщеплачу долги,заплатил Ал.Толстому, своейплемяннице,всем. Вы далимне хорошуюидею — я у всехвзял по частям.Не только товажно, что выдали деньги,но и то, что вытолкнули меня— взять и у других.Иначе я не уплатилбы в срок и мнепришлось быплатить пеню».Отчетливомыслит старик— почти какБлок. Тот былеще отчетливее.Нужно былозаплатить мнестолько-томиллиардовплюс 15 миллионов— 15 миллионовсейчас — однакопейка с третью.Я говорил ему«не надо», ондолго искалв кармане —взял у меня сторублей и далмне 85 мил. сдачи.
Маршак говорит,что ИринаМиклашевскаяочень хорошуюнаписала музыкуна мой «Бутерброд».Конашевичпринес пробныйрисунок к «МухеЦокотухе«.Очень хороший,против ожидания.Сидят насекомыеи пьют чай.
В городе удивительномного закрытыхмагазинов.Единственнаявыгодная профессия— живописцывывесок. Их тои дело зовутзамазать однувывеску, написатьдругую, которуюпридется черезнедели двеснова замазать.<...>
22 ноября. Четверг.Был вчера уКини. Он был сженою в Италии,и теперь приехал— именно вчера.<...> Жена его ипосле Венеции,после Рима,после Каприосталась всетакая же insignificant*.Ординарныеслова, готовыефразы, по поводувсего — банальныеклише. Тосковалав Италии посамовару, «посвоему русскомусамовару», аНеаполь — грязный,ужасно грязный,и все — такиелентяи. «Русскаягрязь имеетоправдание:революция, ногрязь итальянцевнепростительна».Оказывается,что она посылаламне открытки,но я этих открытокне получил.Привезла Лидочке— коралллы изКапри (увы, увы,я потерял этикораллы в трамвае).Я сел на диванчики стал читатьновые номера«Observer'a». <...>Перелисталя новые номера«London Mercury» — каждаястатья интересна.Скоро пришелКини. Насвистывая,читал и, читая,разговаривал.Сказал, что емуиз Америкиприслали 200 долларовдля семьиМамина-Сибиряка,а он не можетэту семью разыскать.<...> Я заговорило том, что оченьнуждается АннаАхматова иСологуб. Онсказал, что унего есть средства— специальнодля такой цели,и обещал импомочь. Потоммы пообедали,и я мирно уехалдомой.
* Незначительная(англ.).
Сегодня прочиталкнижку «LondonMercury», с упоением.Особенно понравиласьстатья о LeslieStephen'e и сам LeslieStephen, на которогоя страшно хотелбы походить.
23 ноября. Весьвчерашний деньушел на расклейку«Муркинойкниги». В последнююминуту спохватился,что не хватаетдвух рисунков.Но в общем книгалучше, чем казалась.Очень приятнонаклеиватьрисунки — вэтом что-топраздничное.
24 ноября. С утрапосетители:Карнаухова— взяла зачем-тоДиккенса. Молодойпоэт Смелков— взял книг 15.Житков — завтракал,взял 1 ½ миллиарда,ему, бедному,на трамвай нехватает. БылВознесенский— взял у меняобещание, чтоя буду читатьв его киностудиилекции. <...> Былв Госиздате.Узнал от Белицкого,что арестованЗамирайло.Говорит Белицкий,что у него делосерьезное. Япросил Житкова— чтобы он попросилМишу Кобецкогопохлопотать.У Замирайлывзяты при обыскерукописи моихсказок и сказкаБлока, которуюя отыскал средиего бумаг. ИзГосиздата кАхматовой.Милая — лежитбольная. Неврозсолнечногосплетения. Унее в гостяхПунин. Она оченьвозмущена тем,что для «КритическогоСборника»,затеваемогоизд-вом «Мысль»,Ив.-Разумниквзял статьюБлока, где многонападков наГумилева.— Ястихов Гумилеване любила... вызнаете... но нападатьна него, когдаон расстрелян.Пойдите в «Мысль»,скажите, чтобыони не смелипечатать. ЭтоИв.-Разумникнарочно...
В Харьков онаехать хочет.<...>
25 ноября, воскресение.<...> Погода наулице подлая:с неба сыплетсякакая-то сволочь,в огромномколичестве,и образует наземле кашицу,которая нестекает, какдождь, и не ссыпаетсяв кучи, как снег,а превращаетвсе улицы всплошную лужу.Туман. Все, ктовчера выходил,обречены наинфлуэнцу,горячку, тиф.Конашевичболен: приезжалаиз Павловскаего жена — сэтим известием.«Мухина свадьба»застряла. УКлячки нетденег. <...> Я уехалот него и подороге зашелк Ахматовой.Она лежит,—подле нее Стендаль«De 1'amour»*. Впервыеприняла менявполне по душе.«Я, говорит,вас ужаснобоялась. КогдаАнненков мнесказал, что выпишете обо мне,я так и задрожала:пронеси Господи».Много говорилао Блоке. «В Москвемногие думают,что я посвящаласвои стихиБлоку. Это неверно.Любить его какмужчину я немогла бы. Притомему не нравилисьмои ранниестихи. Это язнала — он нескрывал этого.Как-то мы с нимвыступали наБестужевскихкурсах — я, они, кажется, НиколайМорозов. ИлиИгорь Северянин?Не помню. (Потомучто мы два разавыступали сБлоком наБестужевских— раз — вместес Морозовым,раз вместе сИгорем. Морозоватогда толькочто выпустилииз тюрьмы...) Ивот в артистической— Блок захотелпоговоритьсо мной о моихстихах и начал:«Я недавно содной барышнейпереписывалсяо ваших стихах».А я дерзкаябыла, и говорюему: — «Вашемнение я знаю,а скажите мнемнение барышни...»Потом подалиавтомобиль.Блок опятьхотел заговоритьо стихах, но снами сел какой-тоюноша-студент.Блок хотел отнего отвязаться:«Вы можетепростудиться»,—сказал он ему(это в автомобилепростудиться!).«Нет! — сказалстудент,— якаждый деньобливаюсьхолодной водой...Да если бы ипростудился— я не могу непроводить такихдорогих гостей!»Но, конечно, незнал, кто я. «Выдавно на сцене?»—спросил он меняпо дороге.
Я собираю народныепесенки дляотдельнойкнижки. Оченьтрудная работа.