высказывали,что «Современник»— all right*. Я спрашивалОстрецова о«Перегудах»,он сказал: «Выздесь выражаетесвое profession de foi**,я не зачеркнулни одного слова,мне нравится».
Характерно:там же в Гублитес меня содралирубль за билетна какой-тоблаготвор.вечер.
*Все в порядке(англ.).
**Символ веры(франц.).
15 декабря. Ну,были мы с Тихоновымв цензуре.Заведующегозовут Острецов,его помощницу— Быстрова.Разговариваяс Быстровой,Тихонов слилобе фамилиивоедино: «Быстрецова».Мы указали ей,что мы самивычеркнуликое-что из рецензийПолетики; чтосам Каменевобещал Тихонову,что противжурнала небудет вражды;что дико запрещатькнигу, котораявся по отдельнымлистам быларазрешенацензурой, и т.д.
Быстровапотупила глазаи сказала: «Вашжурнал весьвреден, не отдельныестатьи, а весь,его и нужновесь целикомвычеркнуть.Разве вы можетеучесть, какойвеликий вредможет он причинитьрабочему,красноармейцу?»
Но обещалаподумать, неудастся лиразрешить хоть4-й номер.
На следующийдень я был унее. Разрешили.«Мы не тольковаш хотелизакрывать, мыпросматриваемтеперь и многиевоенные журналы».(Очевидно, искореняюттроцкизм!) Оченьей не нравятся«Перегуды».Она даже с сожалениемсмотрит наменя: вот, такойхороший человек,а... в «Современнике».
Пишу об Эйхенбауме.Завтра читатьстатью в Университете.Успею ли?
16 декабря 24 г.Снилась «вдовствующаяимператрица»,которой никогдане видал, о которойникогда недумал. Оченьясно: лицо скулачок, старушка.Сидит на диванес Map. Бор.,шушукаются.А я беру Чукоккалу:«Ваше величество,дайте автограф».Дело летом, надаче. Солнце.
Приснитсяже вздор — безовсякой связис событиями.
События жетакие: были мыс Тихоновымснова в Гублите.Застали Острецова.Он рассказалнам, что ему за«Современник»был нагоняй,что он ездилв Москву к Полянскомуобъясняться,что Полянскийпредложил емусоставитьсводку 4-х №№,что эта сводкабудет обсуждатьсясперва в Питере,потом в Москве,и тогда участь«Совр.» будетрешена. Замечательно,что Острецовстоит за «Перегудов»,а Быстровапротив них.Очевидно, Острецовунравится в этойстатье то, чтоона отвечаетрецензентам,которые косвеннозадели и его,Острецова. Номы на семейномсовете положили:выбросить из«Перегудов»конец19. Кстати,в цензуре думают,что «Перегудов»писал я. О Замятиненикто не догадывается.
ВчераТихонов былу Ионова и прямов лоб:
— Хотите сомной работать?
— Да. Но вы мойвраг. Вы Луначарскомуписали на менядоносы, жаловались,что «Ионовхочет вас слопать».
— Да, писал. Нои вы писали бы.Вы действительнохотели меняслопать, и язащищался.
— Это так. Чегоже вы хотите?
— Вы знаете,что на малоея не пойду.ПодчинятьсяГорлину нестану. Дайтемне заведываниевсею «Художеств.Литературой»,включив в нее,как часть, иностр.литературу,и оставьте домна Моховой.
— Но дом требуетремонта?
— Нет, ремонтбыл...
— Ну, отлично!
И ударили порукам. А Белицкийвсе же уверяет,что Ионов работатьс Тихоновымне будет, чтоэто одна «вежливость».
_________
Портрет Луначарскоговисит теперьво «Всемирной»на видном месте— есть и «уголокЛенина».
17 декабря. Вчераво «Всемирную»прислана бумагаот Ионова спредписаниемвручить вседела А. Н. Горлинуи передать дом(Моховая 36) введение «Госиздата».Хотя в этомничего грозногонет, хотя весьмавозможно, чтов этом залогвысшего процветанияТихонова, ново «Всемирной»эта бумага былапринята, каквражье нападениена Тихонова:все заплакали,и больше всехОвсей, бухгалтер,на которогоТихонов чащевсего и громчевсего орал;повесив своютяжеловеснуюголову, он говорил:«я о себе неволнуюсь, яволнуюсь оТихонове»,—и слезы теклиу него по лицуи падали в конторскуюкнигу. ЗарыдалАнтон, большеусыйпривратник,зарыдала ВераАлександровна.На заседании(вчера был вторник)почти рыдалВолынский, ивсе положилиотстаиватьТихонова допоследней капликрови.
—И за что вастак любят? —говорил я ему.—Вы деспот, эгоисти т. д.
Но есть в немочарованиеудивительное.Ведь даже я,твердо решившийс января уйти,пойду в воскресениеотстаиватьперед Ионовымколлегию иТихонова, главнымобразом Тихонова.Меня выбраливместе с Волынскими С. Ф. Ольденбургом(которого вчеране было: в Москве).
Вчера читаллекцию об Эйхенбаумев университете20.Когда заговорилислушатели,оказалось, чтоэто дубины,фаршированныемарксистскимметодом, и чтоиз тысячи поднятыхмною вопросових заинтересоваллишь «социальныйподход».
Статью об Эйхенбаумезавтра начнупеределывать.А сегодня надоредактироватьЛидо-Колинперевод «SmokeBellew».
18 дек.Вчерапровел самыйгнусный деньи сейчас провожусамую гнуснуюночь.
Днемузнал, что ввидутого, что Гублитрешил закрытьиз-во Маркса,в типографию,где печаталисьмои «Пятьдесятпоросят», явилсячиновник иприказал вынутьиз машины книгу.Это было глупоезверство, ибонужно же иметьуважение ктруду автора,корректора,наборщика ит. д. Но книгувынули, чемвконец разорилииздателя, ибок Рождествуему не выйти,у меня отняли15 червонцев ипроч. и проч. ипроч.
Тут же узнал,что Колинукнигу «Танталену»разрешилипечатать лишьв уменьшенномчисле экземпляров:5000 экз. вместодесяти тысяч.Почему? Потомучто это непроизводственнаялитература,а Гублит решилбороться савантюрнымироманами.
Это так взволноваломеня, что несплю совсем,читаю Эйхенбаумао Лермонтове:хорошо, но плюгаво.Лермонтов безЛермонтова.Правлю Лидинперевод ДжекаЛондона «SmokeBellew». Переписываюстатью об Эйхенбауме.<...>
Вчера вышли«Беглецы» Ник.Чуковскогои «Д-р Айболит»Корнея Чуковского.
И наши внукив добрый час
Из мира вытесняти нас.
Оказывается,Волынскийрыдал, а сегодняспрашиваетТихонова вписьме: гдебудут выдаватьжалование.
19 декабря. Былвчера у Эйхенбаума.Маленькаякомнатушка,порядок, книги,стол письменныйкосо, сесть застол — и ты вуголке, в уюте.Книги большестаринные, вкожаных переплетах— сафьянах.Из-за одногокнижного шкафа,из-за стекла— портрет Шкловского,работы Анненковаи ниже — портретАхматовой. Онрассказываето том, что вчерабыло заседаниев институте,где приезжийиз Москвы ревизорКарпов принималот сотрудникови профессоровприсягу социальномуметоду. Былавынесена резолюция,что учащие иучащиеся радызаниматьсяименно социальнымиподходами клитературе(эта резолюциянужна для спасенияинститута), ивот когда всеединогласноэту резолюциюпровели, одинтолько Эйх.поднял руку— героически— против «социальногометода».
Теперьон беспокоится:не повредилли институту.Вообще впечатлениебольшой душевнойчистоты ивлюбленностив свою тему.Намечает онпять или шестьработ и не знает,за которуювзяться: заЛескова, заТолстого, занравоописательныефельетоны 18 и19 века. У негодвое детей:Дима 3 лет (золотоволосый,кротко улыбается)и Оля (лет 12). Женаседоватая,усталая. Детив большой комнате,железная печканатоплена додухоты.
Видел Щеголева:«НапрасноТихонов думает,что Ионов будетс ним работать.Ионов ненавидитего зверски».
В цензуре: милыеразговоры, ножестокие иглупые дела.Они не виноваты,но...
21 декабря. Вчерапровалялсяпосле 19-го. Читалс наслаждениемWycherly, письмаСалтыкова, Мурао Байроне,перечитывалНекрасова ипроч. и проч...Был в Госиздатеу Ионова. Онпомогает мнедостать пропускв Финляндию,оказываетпротекцию. Сомною был оченьмил, показалмне письмо отГорького, странноеписьмо! Приблиз.содержаниетакое: «Я преждене знал, ИльяИонович, чтоВы такой замечательныйработник, теперьвижу, знаю ивосхищаюсьвами. Я на дняхписал об этомА. И. Рыкову.КланяйтесьЗиновьеву,пришлите мнекниги проф.Павлова, и вообщевсякую книгу,которою захотитепохвастаться.Очень хорошроман Федина;видно, что Фединбудет серьезныйписатель. Ах,какая грустнаяистория с Троцким!21Теперь здешниеликуют, радуютсянашему несчастию».
«ВМоскве [нрзб],—говорил Ионов.—Мне придетсямногих предатьсуду за преступнуюбезхозяйственность.Я, напр., спрашиваюу них, сколькоу них долгу.Они и сами незнают. Сначаладумали: 6, теперьоказывается7 ½. Я спрашиваю,сколько выдолжны авторам.Мне приносяткнигу: всего200 000 рублей. Яуспокоился.Потом приходят:это толькодолги за учебники,а в других отделахесть и другиедолги. Я таквзволновался,что уехал вПитер. Питерэто горнаясанатория, посравнению стой клоакой.Все здесь любятработу, относятсяс доверием комне. Сейчас ябыл на митинге— 1600 рабочих,—как они менявстретили, выбы видели!..» Язаговорил оТихонове. Еголицо омрачилось.«Боюсь, боюсья его!» — сказалИонов. <...>
Вчера интереснуювещь рассказалиоб Ольдоре.
Ольдор, послесвоего скандальногопроцесса обвиненныйв садизме иразврате22,уехал в Москвухлопотать передсильными мирасего. Пошел ксестре Ленина,Марье Ильиничне.Рассказал ей,конфузясь: «променя вот говорят,будто я ходилв дом свиданий»...Та пришла вужас. «Тов. Оршер,мы вам доверяли,а вы ходили насвидания сэс-эрами именьшевиками!Стыдитесь!»Так до концаи не поняла,что такое домсвиданий!
22 декабря. Вчерадень величайшихпередряг. Мысобрались в11 ч. у Тихоноваво Всемирной.Уже подходяк этому стольродному дому,я увидел, чтоу дверей тривоза, и на этивозы сложенывсе наши шкафыи полки — с которымимы все таксроднились.В кабинете уТихонова ещеничего не изменилось.Скатертьзолотисто-зеленаяна помпезномстоле заседанийеще не унесенаникуда. СобралисьОльденбург,Лозинский,Волынский,Тихонов, Смирнов,Вера Александровна,Замятин, Жирмунский.Ждали мы Лернераи Сологуба,которые обещалисьпридти, не дождались,и сели за стол.Тут началасьневероятнаяканитель: Волынский,по непонятнойпричине, предложилрассмотретьэпизод «с точкизрения вечности»(есть и вечныеконцепции, онтак и выразился);ни за что нехотел идти сдепутацией,предлагалпослать ВеруАлександровнук Ионову объяснятьсяи вообще продержалвсех нас часадва за разговорами.Наконец мыспросили Ионовапо тел., приметли он нас, и пошли.Я с Ольденбургом,Волынский(несколькопристыженный)с Каштеляном,к-рый шел с ним,чтобы оторватьего от вечностии приблизитьк реальнымсобытиям. Чуднаяпогода, морозец,снежок. Пришлив Госиздат.Закоулками,п. ч. воскресение.В приемнойшофер. Прошлив кабинет —Ионов, в европ.костюме, взаграничной