очень хороший,а тут у нас былГригорий —интриган ивпоследствииумер». Оченьобрушивалсяна моего ДмитрияФед., которыйсказал, чтотеперь мужикулучше. «И заметьте,заметьте, самговорит, чтобогатый владелецдома долженжить в хибарке,в уголку, а свойдом, нажитойс таким трудом,—уступить какому-томужичью. Эх,дурак я был —да и не я один— и Лев Толстойи все, когда мывосхвалялиэту проклятуюлыворуцию...Вот, напр., Ленин...ну это нанятойагент (!?)... но какмы все восхвалялимужика, а мужиктеперь себяи показал —сволочь»... Ясказал И. Е., чтозавтра хочууехать и прошуего рассказатьмне подробнеео своем житье-бытье.—Ну что ж рассказывать!Очень скучноздесь жилось.Самое лучшеевремя было,когда была живаНаталья Борисовна,когда вы тутжили... Тогдаздесь быломного художникови литераторов...А потом никого.—Ну а финны? —Финны отличныелюди. Вот ктосоздан дляреспублики,а не наши сиволапы,коверкающиеправописание*.И зашел разговоро финнах, которыйя запишу завтра.А сегодня яхочу дописатьо Перевертанном.Колляри, у коихя брился, рассказывалимне, что когдаПеревертанный-Черныйпохищал у Бартнерапианино — онвызвал ЕвсеяВайтиненадоставитьпианино в Териоки.Вайтинен говорит:— У нас вороватьнельзя, я этопианино неповезу.— Вези.—Не повезу.—Вези, я продампианино, а деньгипошлю Бартнеру.—Нет, Бартнерне такой человек,он скажет: мнеденьги не нужны,отдавай пианино.—И не повез пианиноЕвсей.— Тогда,пожалуйста,увези его отсюданазад. (Пианинобыло довольнодалеко от дачиБартнера.) —Нет, не повезу.—Перевертанному-Черномустало дурно.У него отнялсяязык. Он весьпочернел. <...>
* Ненависть кновому правописаниюесть один изсамых главныхрычагов контрреволюционныхидей И. Е.— Примеч.автора.
«Когда он укралпианино и егопоймали, онстал говорить,что кончитжизнь самоубийством.Со старухойГёц они ловкоустроили торговлюкраденых вещей.Гёцы были гордыелюди, мне былобольно смотреть,как старухаунижается, нотакую же продажуустроили Герши,и туда я ходила.Финны называлиэто Hershan Messud —Гершова выставка— на пяти столахони раскладывали— финны ходилии узнаваличужие вещи.
Я ехидно спрашивала:
— Madame Герш,зачем вам было10 топоров?
— Ах, М. В., у насбыло такоебольшое хозяйство.Почтальон Токкокупил у m-meГерш в разноевремя 75 матрацев.У Герш работаласлужанка Маша,и она спрашивала:
— Барыня, откудау вас опять такмного вещей?Вчера все распродали,а сегодня опять.
— Ах, Маша, выне знаете, мыбыли такиебогатые люди.
—Но вот эти часывсегда виселиу Бари на стене.
— Ах, Маша, неужеливы не знаете,что у нас былитакие же часы.
Как-тоМаша говорит:— Барыня, я виделасейчас: из чужойдачи вылезкакой-то господинс узлом краденыхвещей.
— Маша, Маша,это вам такпоказалось.Господин немог крастьвещей. Крадутвещи толькопростые люди.
—Барыня, когдая всмотрелась,оказалось, чтоэто был нашбарин.
— Нет, Маша,нет, это бытьне может, баринведь такойобразованный.
Наиболееиндивидуальныевещи они сплавлялив Выборг иГельсингфорсв чемоданах.Маша отнесетчемодан настанцию — сегодняна Куоккала,завтра на Оллила,а Герш илиПеревертанный— образованныелюди, идут налегкеи отвозят сплавлятьнаворованное».То, что я здесьзаписываю,подтверждают:М. Вас. Колляри,крестьянинЕвсей Ив. Вайтинен,Матвей Ив. Вайтинен,дочь художникаШишкина, ЛидияИв. Шайкович,художник Блинов,проф. Шайкович,огородникДмитрий ФедосеевичСуханов и многиедругие...
Подвпечатлениемэтих рассказовкинулся я кКондрату Гёцу,которого зналочень любезныммальчиком.Застал его всарае, он кормилкур. Встретилменя нагловато:
— Вам что угодно?
— Я пришел узнатьадрес вашегодруга Перевертанного-Черного.
— Не знаю.
— Но ведь говорят,что вы с нимпостояннопереписываетесь.
— Нет, переписывался,когда он служилв Художеств.Театре... а потомперестал...
— Я хочу привлечьего к суду заобворованиемоей дачи... Какже вы моглиравнодушносмотреть, чтообкрадываютдачу вашегососеда?
— Черный говорил,что его обокрали,вот и он обкрадывает...
— Но разве яобокрал его?
— Не знаю.
После этойнаглости яповернулсяи ушел. Для меняясно, что Черныйдля того, чтобыоправдать вглазах куоккальскогообщества своеворовство,ославил меняздесь «большевиком»и «экспроприатором».Сукин сын.
Я решил написатьему такое письмо.
МилостивыйГосударь. Япосетил своюдачу в Куоккалаи путем опросамногочисленныхсвидетелейустановил, чтовы, действительно,продали принадлежащуюмне мебель ичасть моейбиблиотеки.Вырученныеот этой продажиденьги вы присвоилисебе.
Благоволитенемедленноприслать этиденьги мне —по адресу... (Вашадеятельностьпо охране чужогоимуществапростодушныхлюдей, которыеимели наивностьдоверитьсявам в Куоккале,показаласьмне стольсвоеобразной,что я, движимыйчисто литературныминтересом,собрал о нейсамые подробныесведения. Г-даРепин, Блинов,Шайкович, Суханов,Вестерлунд,Э. Колляри, Р.П. Колляри, М.Вас. Колляри,Евс. и МатвейВайтинен имногие другиесвидетелиснабдили менястоль обширнымматерьялом,что я мог бынаписать целуюстатью во фр.,нем. и рус. газетыоб этой знаменательнойэпохе Вашейжизни.)
_________
Вечером я былу Стольберга,комендантаРаяоки. О политикемы не говорили,конечно, нислова. Я пришелк нему с отчетливойцелью — расспроситьего о Репине,с к-рым он впоследние годыстал близок.И он, и его женас большою горячностьюзаявили мне,что Репин одиниз лучших людей,какого оникогда-либовстречали, ичто так думаето нем вся Финляндия.Какой он благородный!Русские людивообще любятговорить худоо других, Репинникогда ни оком. Сосед надулего — долженбыл дать емуза покос травынесколько сотмарок, а далвсего лишьдесяток яиц(или на десятокяиц) — Репиндаже не жаловался,а все просил,чтобы мы и видуне показали,будто знаемоб этом.
В 1922 г. он писалпортрет Стольберга.10—15 сеансов. «Этобыло чудесноевремя»,— вспоминаетжена Стольберга— особенноприятны былиперерывы, когдамы шли вместечай пить. Ихарактерно:когда мы возвращалисьназад, Репиннепременнопроберетсятайком впереди откроет длянашей тележкиворота. Как мыни старалисьизбежать этого,нам не удавалось.Это было тактрогательно.Он вообще всегдасчитает всехлюдей вышесебя. Когда ончитает своидивные воспоминания,он говоритвначале: комунеинтересно,можете выйти.Простите мнемою смелость,что я решаюсьзанимать вассвоей особой...Мы, финны, считаембольшой честью,что среди насживет такойчеловек...»
_________
Когда я спросилИ. Е., правда ли,что он подарилсвой театр«Прометей»,он сказал:
— А куда мнебыло деватьего? Они пришлико мне утромс серенадой,а вы знаете,какой я скиф— я чуть не прогналих... хотя срединих есть такиедивные голоса.
Иду сейчас кИлье Ефимовичуна свидание.Не спал совсем:напугал менямой Федосеич.
1) Птичник — дровамизавален. Птицав нем жила довегетарианстваНат. Борис.
2) В киоске — бюстыРепина, Толстого,дамы.
3) Коновязь целастарая — теперьуже лошадейтак мало, чтодорогу не заезживают.
4) Голубятня,где Репин спитс июня по августи теперь.
5) Скуфейка высокая— парусиноваявышитая — головамерзнет с техпор, как былголод.
6) Вегетарианецли он теперь?
7) Уплотнился— в одной комнатеи кровать, иобеденный стол,и кабинет, иотчасти мастерская.Бывшая спальняпревращенав мастерскую.Рядом — висятв столовойпортреты <...>5.
«У меня здесьбыло собраниекартин. Частьих вы помните.Я менялся сосвоими друзьями,и таким образому меня собралиськартины Шишкина,2 картины. «Бурелом»и маленькаяживописная.Было несколькомоих: Толстогобюст раскрашенный,и еще другие,не помню, сколько— целую комнатузаняли в финскоммузее — и своюпортретнуюгруппу с НатальейБорисовной— и с Надей этюднедурной. Тутв Куоккале былотакое время,что с однойстороны выгонялибелые, с другойкрасные, и кажд.минуту можнобыло ждать, чтоПенаты взорвут.Тогда я с Н. Д.Ермаковым ещедружил, онпосоветовалпередать вмузей всю стену,—я так и сделал— адресовалсяв Финский Музей,просил принятьот меня этикартины какдар, они сейчасже ответили,что возьмут.Директор музеяШерншановпринял в этомгорячее участие.Я хотел послатьэти вещи насвой счет, ноони настаивали,что перевозкабудет на счетгосударства.Тогда я сказал:«Пришлите длястоляра марок300 (т. е. 15 р.), он упакует».Столяр Ганикейнен,прекрасныйчеловек, умный,он отличноупаковал. Картиныприбыли вГельсингфорс,и я получилблагодарственныеписьма. Тутподошло 50-летиемоей деятельности— вечные моидолголетия!Société des Arts Finlandaises*отнеслосько мне с большимикомплиментами.Потом у менятут собралоськое-что — чтобысделать выставку— в том числеи группа знаменитыхфиннов (я провалилсяс этой картиной!).Мне присудили(белая эмаль)Орден БелойРозы (сам ленсманприехал, мнепривез), и вот— приехал вГельсинки,очень любезновстретили(увидите, поклонитесь)— Вилли Вальгрен(скульпторсредне-европейскогостиля), Викстрем,француз — новот кто этоогромный талантсравнительновысокого роста— немного нижевас — в картинетам у меня онвиден — Галонен,они съехались,дали мне обед— в ресторанео-ва артистов— вечер прошелочень оживленно(к собаке: пошелназад!), потомя их угостилобедом, и у насустановилисьотличные отношения.(И солдаты мнекозыряют, имальчишки.) На1-м обеде — я сказалречь. Радуюсь,что могу бытьздесь вместес вами, собратьямимоими по искусству.Прошу обратитьвнимание навсе, что происходиттеперь, потомучто это самоерадостное времядля вас, дляхудожников,для всех художников— и для портретистови пейзажистов— п. ч. это первыевремена ихРеспублики,которые неповторяются.Медовый месяц.
* Финское обществоискусств (франц.).
Когда я поехалв вагоне послебанкета, ночьюмне не спалось,я думал: «Чтож это я наболтал?»И решил я написатьэтих знаменитыхлюдей,— и я принялсяза работу. Мневсе прислалисвои фотографии.Но из карточкикакая же можетбыть картина?Я не очаровансвоим произведением.Нет, нет. Корежиля ее, корежил— и я затеялустроить выставку,Леви устроил,мы там жили сВерой в гостинице<...> когда я былс выставкой,я получил приглашениепосетить президента— он вроде вашегороста — хотяна снимкахдругого вида,розовый, симпатичный.Выглядим мыоба радушно— но ни словане говорим. Он