мою печаль,Горлин такрастрогался,что выдал АннеИв. 25 рублей —из каких-тонепонятныхсумм. О, каксчастлива былаона! Как благодарила— нас обоих.Здесь же былаШкапская. Онаговорит, чтореорганизацияправления СоюзаПисателей —дело оченьполезное. Тудавошли энергичныелюди — которыеначинают деятельнохлопотать обулучшенииписательскогобыта, которыйтеперь вопиюще-ужасен.
Тихонову разрешилипередачу. Значит,следствиезакончено.Назарыча перевелив другое отделение.
Бедная АннаИвановна Ходасевичс голоду пустиласьписать рецензиио кино. Была наинтереснейшейамериканскойфильме, но рецензиюпишет так:
«Опять никчемнаяамерик. фильма,где гнуснаябуржуазнаямораль и пр.»—Иначе не напечатают,—говорит она,—и не дадут трехрублей!
Из Госиздатак Замятину. Ион и она упоенытриумфами во«Втором Художественном».Триумфы былибольшие, вполнезаслуженные.Он рассказывает,что 6 ночей подрядпьянствовалс актерамипосле этого.На представлениеприезжала егомать. О женеТихонова говорятне хорошо. Онарестован, аона по театрам.Норовит продатьего мебель.Денег он оставилей 90 червонцев,а она жалуется,что у нее никопейки и пр.
Есть слухи, чтоЩеголева привлекаютза систематическоехищение изархива, во главекоторого онбыл поставлен.У меня многообновок. М. Б.купила мнекалендарь(перекидной),чернильницу,промокашку(мраморную) ипроч. Я всегдастрашно радуюсьновым вещам— еще детскаяво мне черта.Новый перочинныйнож для меняи поныне источникблаженства.
23 февраля. ЗавтраМуркино рождение.Сейчас онавойдет устанавливатьэтот факт припомощи календаря.Вчера был уменя самыйговорливыйчеловек в мире:поэт НиколайТихонов. У негохриплый бас,одет он теперьочень изящно,худощав, спокоен,крепок; рукидвижутся, акорпус неподвижнов кресле. Каксел в креслов 12 часов, таки не встал до4. Сначала мыговорили одетской литературе.Он говорил, чтозапрещены дажеКиплинга «Джунгли»,п. ч. звери тамразговаривают.«Вообще нашеправительствов этом деле —неопределеннаятолпа нянек».Говорит, чтописал детскиеавантюрныероманы, начинаяс 8 лет, и что самже их переплетал.Теперь они унего есть — и,перечитываяих, он удивляется,почему же в нихкаждый сюжетоснован нареволюции.«Каждый мойроман — о революции».Я упомянул имяБуссенара. Онвыказал огромнуюлюбовь к Буссенаруи великое знаниевсех его повестейи романов. «Япрежде «В трущобахИндии» зналнаизусть. Этотакой дивныйроман, он таквеликолепнопостроен, чтозапоминаетсясам собою. Ядумаю, это лучшийроман». Вообщеего эрудициястремится кточности — онлюбит всякуюноменклатуру,даты, факты ипроч. Когда онговорит о Кавказе,где он был нынешнимлетом, он сообщаетсамые точныетатарские,турецкие, армянские,грузинскиеназвания техгор, ущелий,деревень идуханов, которыеему встречалисьна пути, а такжеэкзотическиеимена тех людей,с которыми емудоводилосьвстречаться.Вначале этоосвежает ирадует, какновый ковер,но потом немногоутомляет. Врядли вся эта эрудицияу него полновесна.Он, напр., спросилу Коли, как быэкзаменуя его:«С какого годаСандвичевыострова сталиШтатом Сев.Америки?» Колязамялся, смешался,но мы глянулив словарь, иоказалось, чтоСандвичевыострова (каки утверждалКоля) никогдаи не бывалиШтатом. Потомв разговорео Чаттертонеон мельком ибезо всякойсвязи — сказал,что Чаттертонумер в Ливерпуле.Я беспамятенна всякие именаи названия, норобко решилсязаметить, что,кажется, смертьЧ[аттер-тон]апроизошла вЛондоне.— Нет,в Ливерпуле.Глянули в словарь:Лондон. ТемзамечательнеепристрастиеТихонова ксобственнымименам и датам,—такое же, каку Горького,когда он рассказывает,такое же, каку Короленко.Но у Короленкоэто были ненужныетормозы егорассказа, а уТихонова этопочти всегдапоэтично иокрашено нездешнимколоритом. Онвообще весьнездешний.Вошел в комнату— и вместе сним вошло нездешнее,словно ветерворвался вкомнату, южныйи волнующий.С Тих. нельзявести разговорна заурядныетемы, он весьв каких-то странныхкнигах, странныхтемах, странныханекдотах истихах. Когдаон рассказываетдаже о своихпетербургскихзнакомых, этооказываютсякакие-то невероятныегерои, диковинныепутешественники,обладателиредчайшегознания. 2 с половинойчаса без перерываон рассказывалмне о своейпоездке наКавказ, и рассказывалтак, словноникто до негоникогда небывал на Кавказе,—о каких-тоизумительныхосетинах,изумительныхчекистах,изумительныхпшавах, хевсурах,поездках наавтомобиле,долинах, аулах,кушаньях — всев его рассказеизумительно,невероятно,потрясающе.Потом, когдапришел Коля,стал читатьсвою новуюпоэму «Дорога»,и оказалось,что весь егорассказ былкомментариемк этой поэме.Читает он сявным удовольствиеми даже удивлением:«Эка здоровоу меня это вышло!»— и после каждойпрочтеннойстроки взглядываетна того, комучитает: понравилосьли и ему, оценилли? Поэма действительнохороша и радуетдерзостьюэпитетов, удальюсинтаксиса,лихостью тропи метафор,—простая и в тоже время наряднаявещь, мускулистаяи в то же времянежная. Тих.несомненноидет вперед— и когда сквозьвсе эти опыты,пробы пера (аи эта поэмаесть пробапера) придетк простому имонументальномустилю — он будетвеликим поэтомсоврем, эпохи.У него есть тасвязь с соврем.эпохой, что онтоже весь ввещах, в фактах,никак не связанс психологией,с духовноюжизнью. Он бездушен,бездуховен,но любит жизнь— как тысячагреков. Оттогоон так хорошопринят в современнойсловесности.Того любопытствак чужой человеческойличности, котораятак отличалаТолстого, Чехова,Брюсова, Блока,Гумилева,— уТих. нет и следа.Каждый человекему интересенлишь постольку,поскольку онинтересен, тоесть посколькуон испытал ивидал интересныевещи, побывалв интересныхместах. А остальноедля него несуществует.Таких я видалв Англии, ноТихонов вышеих. В общем япровел 4 часас удовольствием.Я в постели, уменя опятьинфлуэнца; М.Б. купила нааукционе самовар,ножи и для менядругую чернильницу,медную. Чернильницас настольнымприбором; М. Б.вчера мыла егодо позднеговечера. Что жене идет Мурочка?Она всегда всоседней комнатезамедляет шаги,и там lingers*, апотом буйноврывается бурнов комнату,—зная, что доставляетсвоим появлениемрадость. Вообщеона уже оченьтонко улавливаетпсихическиеотношения, иэто даже пугаетменя. У менятоже была этадегенеративнаятонкость, нотолько вредиламне.
* Задерживается(англ.).
Вчера Мурасочинила загадку.«Я без рук, безног, но с носом».—Лодка.
Намне такиеобязанности,коих я не выполняю:нужно писатьдетскую вещь,а я редактируюНекрасова.Нужно написатьили позвонитьСобинову, которыйи звонил мнеи писал. Нужноотнести к сестреАндреева медальон,который передалмне Репин. НужнопозвонитьРадлову, чтоему есть письмо.—Нужно достатьдля Мани Сухановойпрограмму икниги.— Нужнонаписать в«Известия»о «Мойдодыре».Но лень — ноболезнь — ностарость. Чтоже не идет Мурочка?Уже девятьчасов, а она неидет. Пойду кней, хотя и холоднов ноги. Пришла.Перевернулалистик: (завтрарождение), перевеластрелку часов(часы отстаютна 10 м.) и потушилаэлектричество.
24/П. Вторник.Наступилторжественныйдень: рождениеМуры. Я с вечеравымыл голову,теперь наделпарадную толстовку,полуновые брюки— и жду. М. Б. даритей стул. Бабушкаколыбель, куколкуи игрушечныеблюда с яствами,Боба лошадь,Лида чашечки,я какую-томонресориевскуюштуковину, всеэто копеечное,но восторгамне будет конца.
Я сказал ей,что ничего неподарю. Онасказала: Ну,ничего, затоты меня «помучишь».Для нее моемучительство— праздник. Яобещал ей ктому же рассказатьдальше проАйболита.
...Вконце концоввсе торжестваутомили ее. Квечеру пришелМаршак с сыномЭликом. ПодарилМаршак краски,карандаши иальбом,— Эликубыло скучнос Мурой, Элику8 лет, он уже читает«Красн. Газету»,—славный, большеголовый,вечно-сонныймальчик, страшнопохожий наотца. <...>
27 февраля 1925 г.Вчера узнал,что на Гороховуюпо делу ТихоновавызывалисьЛернер и Губер,—люди наименееосведомленные.Оказывается,Тихонова обвиняютв том, что онпомогал перейтиграницу Струковой,Сильверсвану,Левинсону икому-то еще.Едва ли. Тихоновбыл слишкомбольшой эгоист,чтобы впутыватьсяв такие дела.Оказывается,что служителям,которые служилии ему, он никогдане давал начай; что всемнам он платилменьше, чемследует, и т.д. Все это вчераподробно изложиламне ЛюдмилаНиколаевнаЗамятина.
Замятин счастлив:его роман «We»*имеет в Америкебольшой успех,его пьеса «Блоха»имеет успехв Москве. Ондолго блуждалсо мною по городу— и в разговоречаще, чем всегда,переходил наангл. язык.
* «Мы» (англ.).
Вдруг сообщилииз «Радуги»,что «Главлит»запретил заранеевторое издание«Танталэны».Бедный Коля,для него этоужасный удар.Он недоволенпервым изданием,многое переделал,хочет писатьновую книгутакого же рода,с тем же героемШмербиусом,и вдруг егозаранее связываютпо рукам и ногам.
Я сейчас жепозвонил Острецову,заведующемуГлавлитом,очень миломучеловеку, бывшемурабочему; Острецовуверяет, чтоэтого быть немогло, обещаетнавести справки,а между тем,увы, это так.Надеюсь выхлопотать— через Лилину— более толерантноеотношение кбеллетристикедля среднеговозраста. Икакая быстрота,какая предупредительность!Чтобы добитьсяразрешения,нам приходитсяпо 3 недели обиватьпороги Главлита,а запретили— еще раньше,чем мы обратилиськ ним с этойкнигой.
Замятин говорит,что «Герой»Синга ставитсяв Александринкев моем переводе.Главную рольбудет игратьИльинский.
Была у нас третьегодня сестраНекрасоваЕлисаветаАлександровнаФохт-Рюммлинг.
Теперь ей 70 летс изряднымхвостиком, онапрожорлива,умна, насмешлива,энергична,степенна. Вразговоре частовставляетнемецкие слова,фразы. Ее цель— где-ниб. сорватьденег на томосновании, чтоее брат — Некрасов.Она так и спросила:«Не знаете ливы такого комиссара,к которомуможно былотеперь обратиться».Я часто устраивалей разные такиеподачки —просительствоона считаетсвоей профессиейи с утра до вечераходит по учреждениям.Недавно былау Иванова —заведующегокоммунальнымхозяйством,выцыганилау него квартиркубесплатнуюс бесплатнымотоплением,ходит в Смольный,в Дом ученых,хищно хватаякуски. При всемтом она приятнаяженщина, налице у нее живаяигра, что-томило лукавое,словно все, чтоона делает иговорит, лишьпустая забава,а надо бы делатьиное. Приходитона всегда кзавтраку —причем что быей ни положилина тарелку,моментальносъедает — и