готова афиша.Правлю Колинперевод «Апостолов».Работа адова.Был вчера в«Земле и Фабрике».Рувим надуваети денег не дает.Подлец, пользуетсямоей беззащитностью.Договора недоставил, отчетовникаких недает, денег неплатит.
17 февраля 1926, среда.До сих пор деламои были такплохи, что я нехотел заноситьих в дневник.Это значилобы растравлятьраны и сызновапереживатьто, о чем хочешьзабыть. Пятьлитературныхработ было уменя на руках— и каждую постиглакатастрофа.I. Роман«Бородуля».В тот самыйдень, когда«Бородуля»должен былначаться печатанием,оказалось, что«Красная Газета»сокращаетсявдвое. I иII частиромана набраныи висят у меняна стене — нагвоздике. II.«Крокодил».На рынке егонет. В «Землеи Фабрике» ив «Госиздате»приказчикикнижных магазиновсообщают мне,что покупателинадоели им,требуя «Крокодила».А Тихонов уехали бумаги недал.
III. «Книгао Некрасове»стареет, дряхлеет,но в «Кубуче»нет денег, иона не выходит.И в довершениевсего — IV.Пьеса «Сэди»,переведеннаямною. Она окончательноубила меня. С«Сэди» былотак: ее одобрилНадеждин, еесогласиласьиграть Грановская,я ликовал, таккак премьерабыла назначенана 26-е и впередибыло по крайнеймере 30 спектаклей.Но меня ждаланеудача и здесь.Уже пьеса появиласьна афише, ужехудожник Левинприготовилсяписать декорации,уже мне предложилиполучить 200 р.авансу, вдругобнаружилось,что эта же пьесав другом переводедолжна пойтив Акдраме!!!! Менядаже затошнилоот тоски и обиды.Эти двестирублей былимне страшнонужны — купитьпальто М. Б-не,и вот! Оказалось,что «Комедия»сама виновата:получив от меняпьесу, не зарегистрировалаее в каком-тоучреждении,а Акдрамазарегистрировала.Вся моя больот регистрации!Я взвыл и побежалв Александринкук Юрьеву. Юрьев(он был еще вприческе Чацкого)с простодушнымвидом сообщилмне, что в этомгоду они недумают ставить«Сэди», поставятв будущем, но— хе, хе! — непозволят «Комедии»ставить ее вэтом году. Чтомне было делать,бедному неудачнику!Я, чтобы забыться,перевел вместес Колей пьесу«Апостолы»и отдал ее вБольшой Драмтеатр,а также принялсяписать статьюв защиту детскойсказки. Нопоходив вПедагогическийинститут, поговоривс Лилиной, почитавлитературупо этому предмету,я увидел, чтонеудача ждетменя и здесь,ибо казенныеумишки, по командеРАПП'а, считаютнужным думать,что сказкавредна.
Это был пятыйудар обухом,полученныймною, деклассированныминтеллигентом,от ненуждающегосяво мне новогостроя, находящегосяв стадии первоначальнойформации. Самоеужасное то, чтовсе эти пятьнеудач неокончательные,что каждаяокрашена какой-тонадеждой и что,вследствиеэтого, я обречен,как каторжный,каждый деньходить из «Кубуча»в Госиздат (поповоду «Крокодила»),из Госиздатав «КраснуюГазету», из«Красной Газеты»в Главпросвет(по поводу пьесы),и снова в «Кубуч»,и снова в Госиздат.
От этих беспросветныххождений тупеешь,мельчаешь,жизнь проходитмимо тебя,— имне вчуже себяжалко: вот писатель,который вообразил,что в Россиидействительноможно писатьи печататься.За это он долженходить с утрадо ночи поучреждениям,истечь кровью,лечь на мостовую,умереть.— Делосложилось так,что для того,чтобы вышламоя книжка оНекрасове, ядолжен каждыйдень ходитьв «Кубуч»,подстерегатьбумагу, не полученали, не отдадутли ее в другоеместо и т. д. Из-запьесы нужнокаждый деньходить к Авлову,в реперткоми т. д. Потому-тои не пишу дневника,что эти путешествия(в страну канцелярий)тяжелее всехпутешествийШэкльтона,Стэнли, Магеллана.Впрочем, и вэтой Канцелярландииесть свои приключения— напр., с тов.Костиной. Чутьтолько мы узналио несчастиис «Сэди», мыотправилисьв Губполитпросвет(кажется, так)— и просилиаудиенции ут. Костиной.(Мы: т. е. Папаригопуло,Голичникови я.) Костинойне было, ноПапаригопуловстретил еена лестнице,и она горячообсуждала сним историюс «Сэди». Ждалиее, всё нет. Пришличерез час. Намсказали, чтоона уволена— и вместо нееназначен какой-тодругой!!! Уволенав час.
Уволен такжеи Острецов —милейший ипьянейший главаГублита. Я встретилего в коридоре,и мы горячопростились.Даже на этойдолжности онумудрилсяостаться персонажемВл. Маяковского.
Ко всем моимличным печалямприбавилисьи не-личные.Во-первых, меняпотрясло решениепо делу Ива.Его осудилина 5 лет со строгойизоляциейтолько потому,что он не актер,не сумел понравитьсясудьям, говорилнекстати освоем университетскомобразованиии пр. Уверенностьв его невиновностиу меня полная.
Я начинаю пониматьлюдей, которыепьют горькую.Но все же продолжаюбороться — заправо производитьтакие или иныекультурныеценности. Теперьдело сложилосьтак, что всякоетворчествоотнимает укаждого 1/10энергии, а 9/10энергии уходитна защиту своихтворческихправ. Был я наднях у Ю. И. Фаусек.Она мне рассказывала,что ее системаМонтессориснова подвергаетсягонениям. Недают денег насодержаниедетдома. Ейпришлось продатьпианино, чтобызаплатить своимслужащим. Толькотак и возможноработать: остальное— халтура,проституциядуха, смерть.Борьба все жедает результаты.«Кубуч» все-такина днях приступаетк печатаниюмоего «Некрасова».Тихонов все-такидобыл бумагудля «Крокодила».Вчера вечероммне звонилПапаригопуло,что несмотряни на что, онирешили «Сэди»поставить. Хотяя все еще неверю в исполнимостьвсех этих прекрасныхмечтаний, ночувствую такоеоблегчение,что вот — могудаже писатьдневник.
Дактильболен — в постели.От Ломоносовойчудесное письмо.Видя, что о детскойсказке мнетеперь не написать,я взялся писатьо Репине и дляэтого посетилБродского ИсакаИзраилевича.Хотел получитьот него еговоспоминания.Ах, как пышноон живет — икак нудно! Ужев прихожейвисят у негопортреты ипортретикиЛенина, сфабрикованныеим по разнымценам, а в столовой— которая ислужит емумастерской— некуда деватьсяот «расстрелакоммунистовв Баку». Расстрелзаключаетсяв том, что оченьнекрасивыемужчины стреляютв очень красивыхмужчин, которыестоят, озаренныесолнцем, втеатральныхгероическихпозах. И самоеужасное то, чтотаких картину него несколькодюжин. Тут жена мольбертаххолсты, и какие-томазилки быстрои ловко делаюткопии с этойкартины, а Бродскийчуть-чуть поправляетэти копии иставит на нихсвою фамилию.Ему заказано60 одинаковых«расстрелов»в клубы, сельсоветыи т. д., и он пишетэти картинычужими руками,ставит на нихсвое имя и живетприпеваючи.Все «расстрелы»в черных рамах.При мне одиниз копировальщиковполучил у него20 червонцев запять «расстрелов».Просил 25 червонцев.
Сам Бродскийочень мил. Вдоме у него,как и бывалопрежде, несколькобедных родственниц,сестер егоновой жены. Уодной сестры— прелестныйбелоголовыймальчик Дима.Чтобы содержатьэту ораву, атакже и своюпрежнюю жену,чтобы покупатькартины (у негоотличная коллекцияВрубеля, Малявина,Юрия Репинаи пр.), чтобы житьбезбедно ипышно, приходитсяделать «расстрелы»и фабриковатьЛенина, Ленина,Ленина. Здесьопять-такимещанин, защищаясвое право намещанскуюжизнь, прикрываетсячуждой емупсихологией.Теперь у негобыл Ворошилов,и он получилновый заказ:изобразить2 заседанияВоенных Советов:при Фрунзе, приВорошилове.Для истинногореволюционераэто была быувлекательнаяи жгучая тема,а для него этовсе равно чтообои разрисовывать— скука и казенщина,казенщина искука. Примириломеня с ним то,что у него такмного репинскихреликвий. БюстыРепина, портретыРепина и проч.И я вспомнилтого стройногоизящного молодогохудожника, укоторого тожекогда-то быласвоя неподражаемаямузыка — в портретах,в декоративныхпанно. Его талантушел от неговместе с тонкойталией, бледнымцветом лица(и проч.). Проклятаявещь для нашегобрата 40—45 лет.Разбуханиеталии, прозаическаяпоходка и —живот.
18 февраля (четверг).Был вчера сМарией Борисовнойв кино. Впервыепосле огромногоперерыва. Видел«Пат и Паташон».Чудесно, изящно,человечно.Забыл очки,позвонил Колеиз Комедии,он — спасибо— привез.
Былвчера у Быстровой— выхлопоталкусок текста,запрещенныйцензурой. Былв Финотделе.Был дважды вБольшом Театре— у Пиотровского,по поводу«Апостолов».Просит подождатьеще. Сдал Пиотровскомузаметку о Монахове,написаннуюдля юбилейногосборника, былв «Кубуче»—отоска, тоскаэтого ужасногомаршрута. Хлопочуо бумажке длятого, чтобы неплатить заквартиру 200 р.Тоска! Тоска!
Встретил Эйхенбаумав Финотделе.Ему совсемхудо. Он произнесв Филармонииречь о Есенине— очень непонравившуюсяначальству.Ждет теперьза это неприятностей.Ко мне он ласкови внимателен,а я чувствуюсебя так, будтоу меня за пазухойкамень.
Сегодня моймаршрут: в Госиздат,в «Кубуч», в«Радугу» — о!о! о!
19 февраля. Пятница.Вчерашний деньчерный, непростительный— ночь не спал— гнусное чувство— глаза болят.Читал всю ночь«Not at Night», сборникглупейшихстрашных рассказов.
Теперь читаю«Juno and the Paycock»5.
Сегодняв час у меняназначеносвидание сПапаригопулой.Был вчера вПубличнойБиблиотеке,собираю матерьяло сказке.
Придумал перевести«Juno and the Paycock». Вспомнилвдруг из своегодетства то,чего не вспоминални разу. Я казенничал.То есть надевалранец, и вместотого, чтобыидти в гимназию,шел в Александровскийпарк. Помнюодин день —туман, должнобыть октябрь.В парке былабольшая яма,на дне которойтуман был гуще.Я сижу в этойяме и читаюОвидия, и ритмОвидия волнуетменя до слез.—Был Сима Дрейден,рассказывает,что его братГриша слыхализ-за стенкитакой разговор:
—Соломон, тыведешь беспутныйобраз жизни.У тебя будетсилифúс.
— Мамаша! Еслиу меня будетсилифис, такя его буду лечитьна свои деньги,а не на ваши...(Пауза.) Заелимоего отца, аменя вам заестьне удастся.
22 февраля, вторник.Неужели этотдневник будетрегистрациеймоих неудач!Началось сПочтамта. Япоехал тудавзять куклу,которую Ломоносоваприслала Мурке.Оказалось:толпа человекоколо ста сбиласьв груду в правомзаднем углуПочтамта у 5или 6 окошечеки смотрит сквозьрешетку, какмедлительныеи неумелые людивскрываютжалкие и скудныепосылки и взвешиваюткаждую тряпкуна весах. Я простоялтам около 3 ½часов!! Для того,чтобы получитькуклу. Но куклыне получил.Когда вскрылиящичек, в которомнаходитсякукла, оказалось,что у куклы наголове шелковыйбант, а шелкоблагаетсястрашною пошлиною— и вот за небольшуюкуколку хотят25 рублей. Я выругался