молодым и милым.Здесь многопосодействовалмне Давыд ДавыдычПоташинский,который назаседании стоялза меня горой.Я помню Поташинскогоеще по «Сатирикону».Он приехалвместе с Арк.Аверченко изХарькова и вдревние годызаведовалконторой«Сатирикона».В последнеевремя — заведовалмагазином«Кубуча». Теперь,после того какСапир в «Кубуче»провалился,бразды правлениявверены ему.
Из «Кубуча»— в «Радугу».У порога «Радуги»встретил К. И.Рудакова, художника,который приглашениллюстрироватьчасть моей«МуркинойКниги».
Здесь тоженервы и боли.Рудаков обиженна «Радугу»за ее неаккуратностьв уплате денег.«Радуга» обиженана Рудаковаза его грубость.Мне пришлось1 ½ часа примирятьврагов — и вконце концовужасно разболелосьсердце. Придядомой, я нашелна столе корректуру«Крокодила»,сильно пощипанногоцензурой. Легв постель стаким чувством,словно менявесь день топталиногами.
27 февраля. Держалвчера корректуру«Крокодила».Отправил ееТихонову в«Круг». В Госизд.свидание сБулановым,художником.Заказал емурисунки к«Чудо-дереву»и «Путанице»,которые выйдутотдельнымиизданиями. В«Кубуче» виделбумагу длясвоего «Некрасова».—Сейчас вбежалако мне Мурочка.Она учитсяпрыгать черезскакалку. Я даюей уроки — теориюи практикуэтого дела.Вчера она ещене умела закидыватьскакалку назад— а сейчас производитвсе нужныеманипуляции,но медленно.
«Мама всегдапо утрам печальная,но сегодня ятак смешнопрыгала, чтоона улыбнулась»— это говорит6-летняя девочка.
Был вчера на«Бой-бабе»7с участиемГрановской.Грановская,действительно,прекрасна —не в основномрисунке, которыйбанален и инымне может быть,а в тысяче мелочей— поз, интонаций,вскриков, ужимок,—которые дляменя являютсяистиннымпсихологическимоткровением.
1 марта 1926 г., понедельник.Последние двадня окрашеныу меня ОльгойИеронимовнойКапицей. В субботуя слушал еедоклад в СоюзеПисателей —о детском фольклоре.Доклад банальный— и неинтересный.Классификацияфольклора —прежняя, толькопо принципусодержания.О форме этихзамечательныхстихов ни звука.Примеры выбраныслучайные ине самые выразительные.Варианты выбраны— худшие. Энтузиазм— необосновани не увлекателен.Продолжалсядоклад часадва — в плохоотопленной,тускловатойкомнате Союза,где висит пародийныйплакат: «Товарищиписатели,объединяйтесь!»Постороннийчеловек могбы подумать,что это не СоюзПисателей, аБогадельнаядля Старух, всеместа занятыскучными,полумертвымиовцеподобнымистарыми женщинами,которые также далеки отлитературы,от творчестваи вообще откаких бы то нибыло мыслей,как АлександраТутинас илиКлячко. Что быни читать этимнеумершимпокойницам— они окаменелосидят и молчат.После чтенияВера ПавловнаКалицкая спросила:
— Нет ли у коговопросов?—Вопросов ниу кого не оказалось.Доклад ни укого не вызвалничего. Я подошелк Капице и попросилпозволенияпридти к нейна дом. Она,60-летняя, милая,очень добрая— гораздо лучшесвоего доклада.Говорит, чтоею собранооколо 2000 детскихпесен — выкопаноиз разных сборникови подслушанопо деревнямее студентками...Есть многоценных матерьялов.Привлеченныйэтими матерьялами,я на следующийдень пошел кней.
Живет она всамом концеКаменноостровского— в высокомогромном доме— с очень вонючимии грязнымилестницами.У нее прелестнаякомната, всяувешаннаяпортретамии картинами.Книги, цветы,старинные вещи,коврики, рукописи— культура,вкус, работа.Комната полнаее любимымсыном, ученым-физиком,который в настоящеевремя работаетв Англии и вскоредолжен приехатьк ней погостить.Сын ее — ПетрЛеонидович— действительночеловек замечательный.Ему 31 год. Онинженер-электрик,кончил политехническийинститут. Смолодуу него былаизобретательскаяжилка. В 20-м году— в 2 недели унего в семьеумерло 6 человек,в том числе егоотец, его молодаяжена (урожд.Черносвитова)и двое маленькихдетей... К счастью,ему удалосьуехать в Англию— вместе с акад.Иоффе. Там онпробыл пятьмесяцев — ипопал в лабораториюим. Cavendish, гдеработали знаменитыефизики Максвэлл,Томсон и гдетеперь работаетRutherford (родомиз Новой Зеландии).Туда принимаюттолько 30 человекзаконченныхфизиков. Егоне хотели тудапринять, п. ч.отношение ксоветскимгражданамгнусное. Но вконце концовприняли, причемRutherford сказалему: — Я будудавать вамтолько 10 мин.в неделю! — Емудали труднейшуюработу — нарочно,чтобы провалить!— но он блистательносправился снею — и с техпор заслужилобщее уважениек себе. Он смел,талантлив,независим.Огромная воля.Ему дали стипендиюMaxwell'a — на 3 года.Тогда-то он иизобрел аккумулятор,развивающийогромную силу.Его избралидокторомКембриджскогоуниверситета,он ездил в Голландию,Германию, Францию— всюду делалдоклады о своихизобретениях.На заводе Vickers'aон спроектировалдинамо-машину,которая стоилабольше 200 000 р.,строилась годи только сейчасзакончена.Когда ее пускалив ход, он не отходилот нее 24 часа.После испытанияэтой машиныего сделалиFellow of Cambridge University. ОльгаИеронимовнадала мне о нембольшую статью,напечатаннуюв газете «Temps».
От Тихоноваполучил вчераписьмо, что мояпьеса «Сэди»всем в Худ. Театрепонравилась,но ставить еене могут, т. к.М. А. Чехов — против(по религиозныммотивам).
Прочитал сейчасРыбникова«Детский язык».Скучно и туповато.
— Мама, купимне что-нб. живое.
— Я куплю тебеблоху!
На следующееутро, чутьпроснулась:
— Ну что, купилаблоху?
Читаю Э. И. Станчинскую«Дневник матери».Очень интересно.Но Станчинскаяне замечает,что она говоритпротив себя.
3 марта, среда.Вчера Мура: —Папа, я хочутебе что-тосказать, но мнестыдно. Этострашный секрет.(Взволнованнобегает по комнате.)Я тебе этогони за что нескажу. Нельзя,нельзя! Илинет, я скажу,—только на ухо.Дай ухо твое.(Покраснелаот волнения.)Ты знаменитыйписатель.
Ясказал ей, чтознаменитыйписатель теперьодин толькоМ. Горький, иона даже какбудто обрадовалась,что я не знаменитыйписатель.
— Ой, как хилодно(говорит балуясь).Запиши этодетское слово.(Ей Марья Борисовнапрочитала мойфельетон одетских словах8.)
—Неужели тыдумаешь,— сказаля ей — что тыдитя? Тебе ужешесть лет и т.д.
Третьего дняв «Красной»встретил Бабеля— он получалу Ионы аванс300 рублей. Относитсяон ко мне по-прежнемунежно. Попросили я сто рублейавансу. Ионадал охотно. Ипошли мы с Бабелемтуда — в контору«Красной»получать нашиденьги. Долгомытарилисьи наконец получили.Он все такойже. Милое лицоеврейскогостудента. Цинизми лирика. «Ой,у вас в портфелезавтрак! Эточерт знает что.Поедем в Европейскую,я угощу вас какследует».—«Поедем!» — Ноугоститьсямне не пришлось,п. ч. Бабель забежалв Госбанк послатьжене в Париж100 р. по телеграфу.«Это одна секунда,К. И.!» Но прошлополчаса, онвыбежал наулицу: «Нетеще! Такая канитель!»— и втащил менявнутрь.
Я не стал быего ждать, номне все равнонадо было вЕвропейскую— повидать С.В. Гиацинтову.Вынул я из портфелясвой завтраки поел, а Бабельстоял в очереди,постоянноподбегая комне. Когда мывышли из банка,он сказал:
— Ой, я вас надул,К. И. Я послалне один перевод,а два — одинсестре в Брюссель,а другой женев Париж.
И ямочки нащеках.
Едем в Европейскую.Я потребовал,чтобы извозчиквъехал во дворАничкова дворцав Союз Драм.писателей. Нотут случиласькатастрофа.На лестницеу меня сломаласьпластинка сзубами, и я долженбыл спешновернутьсядомой.
4 марта, четверг.Вечер. Не заснутьсегодня,— чертбы его побрал!С «Некрасовым»опять былонеладно. Я ужбыл уверен, чтовсе мытарстваэтой книгикончились, нооказалась новаябеда: в Смольномкакая-то комиссияустановила,что «Кубуч»имеет правоиздавать толькоучебники, и непозволила емуопубликоватьмою книгу. Этовызвало новуюволокиту. Поташинскийпозвонил М.Б-не и попросилее не говоритьмне. Она все жесказала — и ясейчас же поскакалк Поташинскому.Уладилось. Ночего это стоило!Сегодня былв Педагогич.Музее, в БиблиотекеПедагогич.Института, в«Детском Доме»Тихеевой, вГосиздате, в«Кубуче», уКлячко. Все тотже заколдованныйкруг. Сочинилсегодня фельетоно «Педагогах».
7 марта, воскресение.Отрывистыевстречи. Вчерана Стремяннойпо серединедороги по тающемуснегу широкийи постаревшийЩеголев.
— Едете в Италию?
— Какое! Червонецпадает. Валютыне купишь.
— Почему?
— Да скоро запретятпокупать. Ужеготов декрет.
— Ну у вас-тонебось куплена.
Промолчал.—Кстати, К. И., чемкончилась вашапря с фининспектором?
— Выиграл. Сбавили.
— А я до сих порне знаю... Научите,как и где узнать...
И расстались.Огромная глыбапокатиласьдальше.
За час до этогов Губфинотделевидел Сологуба.Идет с трудомпо лестнице.Останавливаетсяна каждой ступеньке.
А третьего дняна лестницеГосиздатавстретил «ПрекраснуюДаму» ЛюбовьДмитриевнуБлок. Служитв Госиздатекорректоршей,большая, рыхлая,45-летняя женщина.Вышла на площадкупокурить. Глазаузкие. На лобначесана челка.Калякает сдругими корректоршами.
— Любовь Дмитриевна,давно ли вытут?
— Очень давно.
— Кто вас устроил?Белицкий?
— Нет. Рыков.Рыков написалЛуначарскому.ЛуначарскийГехту, и теперья свободна отвсяких хлопот.Летом случалосьвырабатыватьдо 200 р. в месяц,но теперь, когдамы слились сМосквой, заработокуменьшилсявдвое.— Тогочувства, чтоона «воспетая»,«бессмертная»женщина, у неене заметнонисколько, даи все окружающеене способствуетразвитию подобныхбессмысленныхчувств.
Взял с полкиТомаса Мураи загадал — иу меня получилсяпоразительныйответ (с. 210)
Thus, Mary, be but thou my own;
While brighter eyes unheeded play,
I'll love those moonlight looks alone,
That bless my home and guide my way!9
Поразительно!
С«Крокодилом»дело обстоиттак. Я мимоходомсказал Тихонову,что могу сжатьэту книгу до32 стр. Но не сумел.Тихонов рассердилсяи в письме потребовалсжатия. Я пошелв Госиздат,сидел, вертел,корпел — ничего!Но подошел комне старикГалактионови в одну минутудал целый рядмудрейшихсоветов. Милый,талантливый,скромный —мимоходомсделал то, чегоне могли сделатьтрое «заведующих»,уверявших меня,что «это техническиневозможно».Вчера из «Круга»я получил карточкуГлавлита о том,что мой «Крокодил»разрешен. Карточкаочень обрадоваламеня, но на карточкенет печати и