потрясло, номне больно, чтоэто отвадитменя от театра.<...>
19 апреля. С«Некрасовым»так: типографиястрастно хочетпечатать моюкнигу, но корректорКоган до сихпор не удосужилсяв течение 8 месяцевпродержатькорректуру.Пять листов,проправленныхмною, он потерял!!Долго доказывал,что эти листыуже давно сданыим в типографию,но Андрей Слюсаревотыскал их унего в столе— среди ужасающегобеспорядка.Этот мерзавецзадержал моюкнигу дней надесять. Типографияпредоставиламне несколькомашин, чтобынапечататьвсю книгу в тридня, а он и досих пор не закончилкорректурыпоследнеголиста.
— У меня не только«Некрасов»!— говорит онв свое оправдание.
Я очень волновалсябы этим предательством,но у меня естьболее серьезныепечали. «СоюзПросвещения»внезапно выкинулвсех писателейза борт,— и яоказался внезакона. Чтобыбыть полноправнымгражданином,я должен поступитькуда-нибудьна службу.Единственнаямне доступнаяслужба — сотрудничествов «КраснойГазете». Службаненавистная,п. ч. меня тянетписать о детях.Но ничего неподелаешь, ивот уже двенедели я обиваюпороги этойгнусной «Вечерки»:примите меняна службу насамое ничтожноежалование.Кугель и радбы, но теперьв «Вечерке»началась полоса«экономии».Хотя «Вечерка»за этот годдала чистойприбыли 90 тысячрублей — решенонавести экономию,сократив гонорарысотрудниками уничтоживинститут штатныхписак. И этокак раз в туминуту, когдамне нужно сделатьсяштатным. Водятменя за нос,откладываютсо дня на день,заставляютпросиживатьв прихожих по3, по 4 часа — ив результатеобещают датьответ завтра.Это так надоеломне, что вчерав воскресениея отправилсяк Кугелю (Ионе)на квартиру— в Лесной. Грязьневылазная.Адреса его яне знал. Шагалтуда 4 верстыи обратно версты2 ½. Обещал датьответ завтра.Живет он у самоголеса. У негосвоя дача. Куры.Грязь. Неубраннаякровать. Открыламне красавица— его дочь. Егоразбудили. Онв платке. Ругаетпорядки «Кр.Газ.»: «мы далиим 90 т. чистогодоходу» и т. д.
Мое непосланноеписьмо к Чагину.
«МногоуважаемыйПетр Иванович.В октябре 1925 г.Вечерняя «КраснаяГазета» приобрелау меня мой роман«Бородуля»для немедленногонапечатания.По условиямс редакциейроман долженбыл закончитьсяпечатаниемк 15 декабря, дабыя мог немедленноиздать егоотдельноюкнижкою. Нопрошло 5 месяцев,а мой роман всееще не начатпечатанием.Дольше ждатья не могу».
24 апреля. Суббота.Был у меня Тиняков.Принес своюкнижку и попросилкупить за рубль.—Что вы теперьпишете? — спрашиваюего.— Ничегоне пишу. Побираюсь.—То есть как? —А так, прошумилостыни. Сижуна Литейном.Рубля 2 с полтинойв день вырабатываю.Только ногамхолодно. У меняи плакат есть«ПИСАТЕЛЬ».Если целый деньсидеть, то рублейпять можновыработать.Это куда лучшелитературы.Вот я для журнала«Целина» написалтри статьи —«о Некрасове»,«о Есенине»и (еще о чем-то),а они ни грошамне не заплатили.А здесь — напанели — и сыти пьян.— И действительно,он даже пополнел.
Многовстречалсяс Сейфуллиной.Она гораздолучше своихкниг. У неезадушевныеинтонации,голос рассудительныйи умный. Не ломается.Играет с матерьюсвоего Валерьянав «подкидногодурака». <...>Сейфуллинаподарила мнесвои книжки— пишет онагораздо хуже,чем я думал:борзо, лихо,фельетонно,манерно. Глаголына конце. Прилагательныепосле существительных.К добротнымкускам пришитомного дешевки.Это — Нагродскаяновой эпохи.Еще 2 года, и унее будет 12 томов.Но сама она —как и Нагродская— гораздо лучшесвоих сочинений.
Был я у БенаЛившица. То жевпечатлениедушевной чистотыи полной поглощенностилитературой.О поэзии онможет говоритьпо 10 часов подряд.В его представлении— если естьсейчас в Россиизамечательныелюди, то этоПастернак,Кузмин, Мандельштами КонстантинВагинов. ОсобенноВагинов. Ондаже сочинило Вагиновеманифестальнуюстатью длячтения в СоюзеПоэтов и — читалее мне. Он славитВагинова заего метафизическиепроникновения.Странно: наружностьу него полнеющегопожилого еврея,которомуполагалосьбы быть практикоми дельцом, ався жизнь —чистейшей водылитератора.Между прочим,мы вспомнилис ним войну. Онсказал: — В сущности,только мы двоечестно отнеслиськ войне: я и Гумилев.Мы пошли в армию— и сражались.Остальныепоступили, какмошенники. ДажеБлок записалсякуда-то табельщиком.Маяковский...но впрочем,Маяковскийникого не звалв бой...
—Звал, звал. Онне сразу сталпацифистом.До того, какнаписать «Войнуи Мир», он пелочень воинственныепесни.
У союзниковфранцузов
Битых немцевцелый кузов,
А у братьевангличан
Битых немцевцелый чан.
3 мая. Пасха.Ветер и снег.Холод такой,что художникРудаков, долженствовавшийсегодня придтико мне рисоватьМурку, не пришел:зимнее пальтоу него упаковано,а в летнем нельзярискнуть выйти.
Был у меня БенЛившиц, принессвою книжку«Патмос», толькочто вышедшую.Он рассказал,что дочь Гумилевав тяжелой нужде,—хлопочет о том,чтобы помочьей. Его тещапекла у негокуличи. Они«сели». Он прикрепилк ним бумажку:
Нет изящнееи проще
Куличей работытещи.
Вечеромя пошел к Сейфуллиной.На столе у нееразыскал томикАл. Толстого.Стал читатьей «Дракон»—любимую вещь— она не могладослушать доконца: «ой, какаяскука!» «СонСтатскогоСоветникаПопова» тожене очаровалее: у нее нетникаких стиховыхвосприятий.У Правдухинатоже. Даже странно.
А я в последнеевремя увлекаюсьстихами: Фетом,Жуковским,Броунингом.У меня теперьшкафик дляпоэзии — гдесобраны английскиеи рус. поэты.(На Пасху я купилдва книжныхшкафа — у Соломина.)
Бабель все неприезжает изМосквы <...> онв Москве пытаетсяполучить свойзаработок изКино (правлениекоего попалопод суд) и из«Кр. Нови».
Я сказал Сейфуллиной,что она пишеточень неряшливо.—Да, сказалаона,— я ведьочень по-хулиганскиотношусь ксвоему делу.Пишу быстро,без помарок.Вот только сКаин-Кабакоммного возилась.
Третьего дняполучил новыйподарок отЛомоносовой:2 банки дивногокакао Вангутен,кофточку дляМуры и шоколад.
Это меня страшнообрадовало!<...>
20 мая. Я в Луге.У Любовь АндреевныЛуговой. Последниеночи совсемне сплю — и противенсебе. <...> 15 маястали печататьв «Кр. Газ.»«Бородулю»,но такими небольшимипорциями, чтосразу угробиливещь. У ЛюбовьАндреевны мнехорошо. У нееотличный домик,и она — добраяженщина. ЕепреданностьЛуговому изумительна.Вся комната— все стеныпревращеныв иконостас,где единственноебожество еенеталантливыймуж. Ей он искреннепредставляетсявеличайшими благороднейшимгением, и [нрзб]презирает всехдругих литераторовза то, что онизатмили егославу. Послеего смерти ейпришлось оченьтяжело — вовремя революцииона стала кухаркойв Доме Литераторов(где отморозиласебе концыпальцев, чистяпуды мерзлойкартошки), нои в этом она непотеряла своейгордости: стояу гнусной плиты,она ни на мигне забыла, чтоона «жена Лугового».
Мою «БелуюМышку» (по Лофтингу),предложеннуюмною в Госиздат,Лилина отверглаи написала оней такой отзыв,который нужносохранить дляпотомства:
(Вклеен листок.Е. Ч.)
Это автографподлой Лилиной.
К. Чуковский
«Приключениябелой мыши»очень сомнительнаясказочка. Никакихзаконов мимикриив ней нет, аантропоморфизмахоть отбавляй.
Боюсь, что насбудут оченьругать за этусказочку. Туткак-то все оченьочеловеченовплоть до лошади,которая живетв кабинете.
Кажется 5 июня.Водворилсяу Штоль. <...> Этанеделя былапуста и страшна.Нас замучилиписьма Ломоносовой,зовущей меняв Италию, Макгрубо заявилмне о гнусномпровале «Бородули»,и Контрользадержал моюуже отпечатаннуюкнигу о Некрасове— лишь оттого,что там сказанов двух местахгосударь император,а нужно — царь.Приехал сюдазамученный,даже дивнаяприрода нерадует. ЧитаюGilbert'a «Original Plays»* ине могу решить,совершеннаяли это дрянь,или можно быперевестикакую-нб. пьесенку.
*«Оригинальныепьесы» (англ.).
10 июля, суббота.В Луге. Блаженствую.Вчера Лидаотряхнула прахродительскогодома — уехалас дачи в городискать себеслужбы. Коля,Марина и Татка— совершеннонеожиданнооказались уменя на даче— на моем иждивении.Пропадает лето,не могу отдыхать.Сегодня в городеидет необыкновенныйпроцесс: судятдоктора Лебедева,который (совместнос другим доктором)написал письмов редакцию отом, что служащаяв больницеврачиха обращаласьс сиделкойнисколько негрубо и не заставлялаее подаватьсебе шубу. Заэто письмо вредакцию, являющеесяопровержениемнапечатаннойв газете заметки,обоих докторовпривлекли заклевету — хотяписьмо в газетене появилось.Газета не напечаталаписьма, но возбудилапротив егоавторов преследование.Более чудовищногоиздевательстванад свободойпечати и представитьсебе нельзя.Вчера вечеромбыл у Лебедева,он бодрится,но нервы вздернутыу него до крайности.
Вто же самоевремя, нарядус этой строгостью,происходитбыстрое воскрешениепомещиков.«Нэп». ИнженерКарнович, работающийв Земотделе,вернул дачусебе — большую,над рекою (тамтеперь живетМаршак, Луговой,[нрзб] и т. д.). ДачаФриде, бывшейпевицы, такогромна, чтоее не обойдешь,не объедешь,дача Колбасовых(роскошная!),где пансионАбрамовых,отдана дляэксплуатациивладельцам.Те сдают своидачи жильцами получаюттаким образомогромную рентусо своего капитала.Сейчас возвращаютПоповым ихчудесную Поповку— огромнуюдачу, отведеннуютеперь для домаотдыха. В этомдоме отдыхабольше стачеловек. Говорят,что она возвращенавладельцами что дом отдыхана днях закрывается,а Поповы возвращаютсяв родное гнездо.Причем Дм. С.Колбасоврассказывает,что чуть, бывало,он завидит, чтоидут чины Земотдела,от к-рых зависеловозвращениедачи, он бросалсябегом в городи приносилмешок бутылокпива — они садилисьв беседке иначиналипьянствовать.
12 июля. Вторник.Пишу книжку«Ежики смеются»,но книжка выходитбез изюминки.Я здоров, сплюпо ночам хорошо,а писательствоне вытанцовывается.А д-ра Лебедеваоправдали.Дело в общихчертах таково.В зубной лечебницеслужит зубврачОппель, 30-летняяженщина. Довольносимпатичная,хорошая работница.Ее невзлюбилаодна сиделка,по имени Катя,и вот муж этойсиделки сочинилстатейку «Обофицерскойжене и о несчастныхКатях», где,конечно, писал,что пора гнатьофицерскуюжену (мадамОппель) краснойметлой, так какона помыкаетКатями, постоянновыкрикивая:«Катя, подайстул, Катя, подай