случае о том, что находится за пределами их компетенции и понимания.
Сообщаю Вам также, что неточность в документе (если бы она и была) не может служить основанием для заключения о его «выдуманности». Работая в военных архивах, я даже не десятки, а сотни раз встречался с удивительнейшими неточностями и накладками. Своими глазами я видел, например, книгу погребения стрелкового полка, где датой гибели сорока семи военнослужащих указано... 31 февраля 1942 года. Но это подлинный документ, и, отвечая сыну одного из сорока семи, сотрудники архива указали датой гибели его отца 31 февраля 1942 года, в скобках оговорив: «Так в документе». Неточности и накладки встречаются не только в документах полков и дивизий, но даже в документах корпусов и армий, и в этом нет ничего удивительного: документы эти писались в боевой, экстремальной, как теперь принято говорить, обстановке, они исполнялись людьми, которые иногда неделями, а то и месяцами спали по 3-4 часа в сутки.
Единственно же, что сочинено мною в документах романа, — это восклицательный знак после литеров, указывающих степень срочности («Срочно!», «Весьма срочно!», «Чрезвычайно срочно!»). После этих литеров в войну восклицательные знаки не ставились, я знал это, но для выразительности счел необходимым их поставить. Я убежден, что как автор художественного произведения имею право на подобный вымысел. Замечу, что документалисты позволяют себе большее. Я у пяти, например, авторов встречал упоминание о грифе «Хранить вечно!», якобы имевшемся на делах, которые они держали в руках; вышли даже книги, для которых этот гриф взят как название. Однако в советских военных архивах такого грифа никогда не было и нет, а есть несравненно менее красивый и менее эффектный, но вполне реальный гриф «Хранить постоянно», кстати, пишется он без восклицательного знака.
За три с лишним года, прошедших после опубликования романа, мною были получены десятки читательских писем, содержащих ошибочные замечания. Например, четырнадцати участникам войны я был вынужден сообщить, что, как они справедливо замечают, Брянского фронта в 1944 году действительно не было, но если они раскроют книгу еще раз, они могут убедиться, что 94-я глава, где единственно в романе упоминается Брянский фронт, называется: «Ориентировки 1943 года по розыску Мищенко».
К ошибочным замечаниям читателей автор должен относиться как врач к ошибочным ощущениям больного: необходимо спокойно и аргументированно разъяснить читателю его ошибку. Потому что чтение художественной литературы для читателя не является работой; оно может быть познанием, а может быть и развлечением или времяпрепровождением. Читатель имеет право на невнимательность и ошибку, он может читать книгу в электричке или в автобусе, может читать ее по диагонали или через страницы. Это личное дело читателя, его право.
У литературного же! у критика такого права нет. Для критика так же, как и для каждого автора, законом должно быть: «Семь раз проверь, а потом напиши! Семь раз проверь, а потом выскажись!».
По моему убеждению, которому я неуклонно следую, автор может писать только о том, что он знает досконально («Я это знаю лучше всех на свете, живых и мертвых, знаю только я»). Точно так же и литературный критик может высказываться только о том, в чем он компетентен. Если же произведение написано на сугубо специфическом, незнакомом критику материале, он может высказываться о литературных недостатках или достоинствах, об идейной направленности, но у него нет права публично рассуждать о том, о чем он не имеет представления.
Я решил ответить Вам, Эмиль Владимирович, открытым письмом как потому, что вопросы, в нем затронутые, касаются не только Ваших высказываний и моего романа, так и потому, что безответственность и безнаказанность развращают.
Жму руку. В. Богомолов
Из переписки с читателями
Э.Ф. Кузнецова — В.О. Богомолову
Уважаемый Владимир Осипович!
Спасибо за прекрасную книгу. Спасибо не только от меня, но и от многих читателей, которые, возвращая книгу (я работаю библиотекарем в научно-технической библиотеке Ленинградского электротехнического института им. проф. Бонч-Бруевича), обрушивали на меня поток своих впечатлений.
Мы, библиотекари, всегда первыми узнаем о книге главное — полюбили ее читатели или нет. В нашем фонде всего несколько экземпляров журналов и всего одна книга: в библиотеке ажиотаж, Ваш роман нарасхват. Читают и студенты, и преподаватели, и рабочие, и даже старушки-пенсионерки. Номера журналов передают из рук в руки, обертывают в бумагу, берегут. А книгу ребята читают вслух, в группах, по очереди.
... Вашу книгу очень полюбили, но почему? О войне написано много замечательных книг, но Ваша какая-то особенная — мужественная, правдивая.
Умница Алехин, великолепный Таманцев, такой понятный и близкий (со всеми его родственниками) Блинов.
...И даже люди, которые появляются в книге ненадолго, врезаются в память (Поляков, председатель колхоза с мальчиком, портной). Ваша книга вызывает чувство гордости за наших людей — таких понятных, близких и без всякой показухи прекрасных. Вероятно, Вы были участником войны. Ребятам кажется, что Блинов — в какой-то степени образ биографический. Так ли это?
Напишите нам — всего две-три строчки о себе. Какой это был бы для нас праздник! Было бы так хорошо! Ваше письмо обязательно прочту всем на конференции.
Желаем Вам от всей души здоровья и счастья. Э. Кузнецова 15 апреля 1975 г.
В. Богомолов — Э.Ф. Кузнецовой
Уважаемая Эльвира Федоровна!
Ваше письмо получил. Вы просите написать «две-три строчки». Попытаюсь.
Я действительно в юности был участником Отечественной войны, с 1943 года занимался разведкой, и не только войсковой. Если бы не эти обстоятельства, я наверняка не смог бы написать подобный роман.
Насчет «автобиографичности» Блинова, то сходство тут только возрастное. Люди, знающие меня близко, довольно дружно утверждают, что автор более всего выражен в Таманцеве, в Аникушине и в... генерале Егорове. Как говорится, со стороны виднее, и я даже не пытаюсь опровергать эти утверждения.
Спасибо за добрые слова. Прошу передать всем Вашим читателям мои самые добрые пожелания.
Будьте здоровы! В. Богомолов 19 апреля 1975 г.
В.Ф. Лисицын — В. Богомолову
Уважаемый Владимир Осипович!
В Вашем замечательном романе на стр. 16 («Роман-газета», № 9) есть досадная оплошность: «Я попал как кур во щип», правильное звучание и написание поговорки — «как кур в ощип»... Лисицын пос. Кокошкино Московской области 14 января 1975 г.
В. Богомолов — В.Ф. Лисицыну
Уважаемый Владимир Федорович! Благодарю Вас за очень внимательное прочтение романа и сообщаю, что действительно в тексте журнальной публикации имеются опечатки, одну из которых Вы заметили, но в книжном варианте (изд-во «Молодая гвардия») она своевременно мною устранена. Богомолов 8 февраля 1975 г.
Г.П. Апушкинский — В. Богомолову
Тов. Богомолов! В журнале «Новый мир», № 10, стр. 10 вами от имени немцев написано «Ober-leutenant». Нехорошо не знать званий врага автору блестящего романа о контрразведчиках. Апушкинский г. Ленинград 11 апреля 1975 г.
В. Богомолов — Г.П. Апушкинскому
Уважаемый тов. Апушкинский! Сообщаю, что в тексте журнальной публикации романа так же, как и почти во всех изданиях, встречаются опечатки, одну из которых Вы заметили. Если Вас интересует, как «звание врага» было написано в авторском оригинале, Вы можете посмотреть любое из изданий романа на русском языке: выпущенное издательством «Молодая гвардия» в январе 1975 г. (стр. 16) и «Роман-газету», № 9 за этот год (стр. 6). Жму руку. Богомолов 25 апреля 1975 г.
С.Р. Щербаков — В. Богомолову
В романе «В августе сорок четвертого...», изданном «Романгазетой», на стр. 63 указано, что Мищенко И. Г., 1905 года рождения, уроженец г. Сальска Ростовской обл., русский из казаков, сын крупного землевладельца, есаул Царской армии. Как это могло быть? Если не опечатка, то как объяснить, чтобы паренек 12 лет получил звание есаула? (т. к. Царская армия, как именно царская, перестала ей быть в 1917 году). Как это понять? С.Р. Щербаков 19 июня 1975 г.
В. Богомолов — С.Р. Щербакову
В романе напечатано: «русский из казаков, сын крупного землевладельца, есаула царской армии».
Как видите, речь здесь идет об отце Мищенко. В. Богомолов 25 июня 1975 г.
И.Б. Хуторской — В. Богомолову
Уважаемый Владимир Осипович!
В марте месяце с.г. я прочел в «Роман-газете» Ваш роман «В августе месяце 1944 года», где упоминалось о действиях террористических диверсионных отрядов. Я лично участвовал во всей описываемой в романе операции и поэтому пожелал Вам изложить письменно об этом поединке.
Еще в мае с.г. послал Вам пакет с моими воспоминаниями и вложенной фотографией убитого мной в этой операции «Рагнера».
Если у Вас будет минута свободной, то буду признателен получить от Вас подтверждение его получения. Если же этот пакет где-то затерялся, то я Вам продублирую такое же содержание, как и в погибшем пакете. Полученное от Вас письмо я сохраню как реликвию.
Уважаемый Владимир Осипович! Обращаюсь к Вам с личной скромной просьбой: продолжительное время я работаю над рукописью, в которой описаны разные эпизоды моей военной судьбы. Возможно мои воспоминания Вас заинтересуют и Вы захотите их литературно обработать и они пригодятся Вам для будущих произведений, где будет отражена работа территориальных органов НКВД и НКГБ.
Желаю Вам здоровья, неувядаемой бодрости и большого прогресса в Вашем благородном труде.
С искренним уважением, Ветеран Великой отечественной войны, ветеран труда Хуторской Илья Борисович г. Днепропетровск 16 июля 1976 г.
В. Богомолов — И.Б. Хуторскому
Уважаемый Илья Борисович!