встретить, т.-е. 16 июня, как я написал в своем письме раньше, — это дурно. Я стал тосковать и эта тоска все увеличивалась, что я нанес такое, я знаю, сильное огорчение папеньке и маменьке, и бог знает, нужно ли было еще его делать, так ли я буду нужен Вас. Петр., как мне кажется, — если бы он мог обойтись и без меня. Стал писать в воскресенье другое письмо, о Саше главным образом. Да, как жить и переписывать и сверять написанное Вас. Петровичем? — Решился для этого бывать в университете, а сюда не носить, теперь вижу, что и это отчасти можно. — Большею частью читал «Отеч. записки» и XII том Беккера несколько и переписывал выписки из Собрания законов.
5- го [июня], воскресенье. — Пришел в 12 Ал. Сред., просидел почти до 5, мне было так скучно, я ничего почти не говорил, почти не слушал, потому что нечего, а как сидел без дела, то и нашли мысли о моем поступке относительно своих и напала порядочная тоска, которая все усиливалась и владела мною весь вечер; под влиянием ее писал и письмо. Читал «Отеч. записки> и т. XII Беккера; несколько переписывал.
6- го [июня], понедельник. — Утром взял V и XVI томы и пошел в гостиницу, дожидался дилижанса; один поехал, но был полон, просидел с 9 ч. 50 м. до 11 ч. 50 м., т.-е. два часа, наконец, пошел с книгами в контору — места заняты, поэтому я отложил до вторника и был почти рад этому, потому что увидел, что можно итти пешком, поэтому останется целых 25 к. сер. Дописал письмо, в котором повторил то, что писал в субботнем, думая, что оно, может быть, не дойдет. Это писал ровно полчаса. Писал все выписки, кончил V и почти кончил XVI томы, которые и отнесу завтра и там ночую.
(Писано во вторник, 14 числа в ЮѴ4 веч.) — Итак, вторник прошел так. В среду пошел снова с двумя томами; пришел, взял вместо них XVII и XVIII — к Вас. Петр.; у него мыли полы, поэтому я только положил их и пошел к Анне Дмитриевне и просидел у нее почти до ІѴ2; она поручила зайти к Ал. Фед., сказать, чтоб он к ней, а не на дачу; хорошо. Его в департаменте не было, мне сказали, что в университете на диссертации; хорошо, пошел, сказал ему; там Депп защищал по уголовному праву диссертацию на магистра, весьма глупо, кажется. Оттуда к Вольфу, оттуда вечером к Вас. Петр. Конечно, ночевал у Ал. Фед. Условились, чтоб Вас. Петр, пришел на другой день ко мне для того, чтобы проводить меня и быть вместе со мною на даче. Я взял у него VI том и листик его, но, заходя к Ив. Вас., потерял его, что увидел уже на другой день и чем было огорчился, но ничего, — хорошо, ночевал.
S-jo [июня], среда. — Утром пришел Вас. Петр.; ему должно было в 12 I ч. I быть у Залемана, у которого хотел быть Орлов, чтобы переговорить об учителе на фортепьяно для сына. Пошли вместе, — дождик. Он к Залеману, я за фуражкою и сменить книги — там Ол. Як., который сказал, что 25-го срок билета его кончается, поэтому чтобы сдал к этому времени книги. Сказал об этом Вас. Петр., чтобы «Гамлета» приготовил. Зашел к Залеману, глупость, завтрак; пережидали дождя, не могли, пошли вместе с Вас. Петр, обедать, посидели несколько, и к Вольфу. — Были прения 10-го и 11-го о Риме, когда демократические журналы взывали к оружию. Оттуда в 9 [час.] воротился к Ал. Фед., стал пить чай один и просматривать VI том с новыми чернилами, которыми пишу это. Кончил весьма скоро, часа 4, я думаю, или менее.
Четверг, 9-го [июня]. — Пришел Вас. Петр, и мы отправились на дачу. Пришла Марья, говорит — Аюбинька не в себе; уговариваю ее, — в самом деле, глаза странные; был доктор через несколько времени, ничего не сказал; после обеда сделались сильные припадки, вроде падучей болезни, как у Егорушки, и вместе с этим вроде истерики, кричала, становилась на колени и т. д.; более всего повторяла «Христа, Христа» и т. д. Мне было неприятно, что Вас. Петр, попал в такое время, и к тому же шел дождь; я заставил его надеть галоши свои и сапоги, сам пошел с ним в аптеку, где купил на 50 к. сер. слабительных порошков, деньги были мои — вообще в эти дни у Ив. Гр. деньги все вышли и я должен был истратить все свои, так что когда ныне ворочался, то нашел у себя только 3 коп. сер. в кармане, да на столе 45 к. сер., которые не знаю, брать или нет. Вас. Петр, был тронут; мне было более смешно, что такая чинная, чванная женщина делает такие штуки — становится на колени, бегает и т. д.; я думал, что это кончится легкою горячкою. Когда ушел Вас. Петр., я принялся писать и устраивать дверь в сени, чтобы Аюбинька не могла убегать.
10-го [июня], пятница. — Провел дома, читая, переписывая и т. д.'Да, в воскресенье или понедельник начал было писать эпизод из жизни Гете (любовь к Аили) под названием «Пониманье».
//-го [июня]. — В субботу утром зашел сначала к Славинскому, у него несколько посидел; он хотел купить какой-нибудь очень хороший атлас, это было бы хорошо. Я отнес ему 2 или 3 части Гизо. Шел дождь. Я взял у Ал!рФ. том Собрания законов (а другой был у меня), пошел в Сенат — присутствия нет, и я должен был отнести их в университет, Савельичу, который принял, отнекиваясь. Оттуда к Вольфу, где [читал газеты] до 13 числа и депешу, что все спокойно. Сердце несколько билось, но не так, как в январе и ноябре. Оттуда в 6 ч. к Вас. Петр., откуда в 8 ч. к Ив. Вас., у которого хотел ночевать, — нет дома; я пошел, сам не зная куда: домой, к Ал. Фед. или Ол. Як. — Вас. Петр, сказал, чтоб я остался здесь, я хотел идти домой; он проводил до пристани и простился, я снова с ним почти до Симеоновского моста, и говорили мы, говорили так, как почти никогда не говорили, излагая свои понятия о характерах своих «я» друг другу. Он говорил о своих отношениях к Над. Егоровне. Дело началось так: переходя по камням мимо Симеоновской церкви, он сказал: «Как досадно, когда толкуешь, толкуешь, а никак не можешь вбить в голову людям». Я сказал: «О ком вы это говорите?» — «Да хотя бы о Наде». Я стал защищать, как обыкновенно, наконец, сказал: «Если уж так говорить, то и вы сами отчасти виноваты в том, что она не развивается». И стал говорить: «К чему этот цинизм в выражениях о себе при ней? В самом деле, мне это не нравится»: «("тану ходить так-то (в Плюшкинском халате и т. д.)». — Он стал говорить, что иначе нельзя, и т. д. Мы друг друга мало понимали, т.-е. я знаю, что он понимал не так, как я хотел сказать ему; должно быть и я его не так, как хотел сказать он; и он стал говорить о том, что главное это, конечно, оттого, что охоты нет, а охоты в нем нет почти ни к чему и т. д. Говорил много похожего на то, как я думаю о себе в этом отношении. Я сказал, что если это так, [то и] я так о себе думаю. Он стал говорить, что это неправда. Я сказал, что что он говорит о себе, то неправда, что это только так, при этих обстоятельствах он сдавлен, а ждет только первой возможности вырваться из них и почувствовать снова и охоту, и привязанность ко многому. Говорил я во всяком случае весьма откровенно, так много, как нельзя более, хотя, конечно, не все: ничего не сказал о том, что теперь у меня своя мысль — женитьба и perpetuum mobile, хотя последнее он знает и первое знает в общих чертах, да должно быть и в частности почти все знает. Он сказал, что слишком мало чувствует охоты и говорить о чем бы то ни было, хотя бы это даже и занимало его самого, например, о литературе, политике. Я сказал, что почти не имею охоты никогда слушать, но говорить еще [не] отстал от охоты.
Итак, почти в 11 поехал через Неву; со мною ехал какой-то человек с книжками «Записок Географического Общества» |г, г\ заговорил о нем и сказал, что Голубков предлагает 20 000 руб. на перевод Риттера; странно, как мало кажется это нашим господам, мне кажется — довольно. У нас спали. В воскресенье я читал и писал несколько [из] Собрания законов. Любинька лежала без памяти. Вечером были Анна Дмитриевна и Александр Федорович, я проводил их отсюда, после зашел в парк, где была музыка, но кончилось, и все разошлись.
73-го [июня], понедельник. — Иван Григ, снова нс пошел в Сенат, а мне дал письмо к Врангелю и Мих. Павл., в котором просил денег. Хорошо, я зашел в Сенат, нашел там Гедду, но не было Врангеля. Я в университет, взял книги, пошел. Врангель попался, я сказал ему и отдал письмо. Ильина (которого, как мне показалось, фамилия Попов) не было, ушел. Я книги оставил, сам к Вольфу. В последние оба раза вместо булки его пил кофе с 5-копеечным калачом, в последний раз не таясь. Оттуда к Славинскому, с которым толковал охотно о его апатии. Он говорил так, как будто не слишком чужд мысли о самоубийстве; я отклонял его и как средство привязаться к жизни советовал влюбиться, а для этого верное средство бывать в обществе. Я говорил с охотою, потому что* собственно, это говорил советы ему, а высказывал тр, что мне самому хочется, чтобы со мною было.
Оттуда к Вольфу, прочитал, чем кончилось восстание 156: Ледрю Роллен, Консидеран, ßoichot, Rattier и т. д. отданы под суд; этого я не ждал, я думал, не посмеют до Ледрю Роллена. Он поскакал в Лион; не знаю, удастся ли это восстание, скорее нет, но это все равно, он уйдет, здесь пойдет реакция быстро и через год будет у нас антиреакция, и власть шутя не удержится и у Лед-рю\ Роллена, а перейдет к Луи Блану или Распайлю. Ну, да политические свои мнения и ощущения изложу в другой раз, а теперь только скажу, что, конечно, грустно, но так вообще, а не то чтобы мучился неуспехом восстания 13 июня, — ведь это только откладывается дело и, может быть, через реакцию еще быстрее будет торжество, чем без реакции. Все-таки интересно несколько знать, подавят ли Лион. Эх, если б с альпийскою армиею Ледрю Роллен пошел на Париж — и война против нас, Германия к Франции приступила, б, и нас назад, — эх, это бы хорошо! Но это я так говорю, ничего этого не будет теперь, кажется, но и этого снова не знаю, потому что не знаю духа народа во Франции, — а жаль Рима — подлецы 157. — Это известия до 15 числа.
Оттуда к Вас. Петр., взял Собрание [законов], т. XVII, вечером к Ив. Вас. вместе с Вас. Петр., напились чаю; ночевал прекрасно и в этот вечер и особенно утром просмотрел этот том. Утром вошла убирать немочка, племянница. Мне было не хотелось быты в шубочке Ив. Вас., — но она нехороша, т.-е. нехороша, весьма нехороша нижняя часть лица, когда смотреть в профиль, и поэтому ничего, но все-таки не хотелось бы, потому что мне хотелось бы уважать женщину и не заставлять ее думать, что я не учтив или вообще вроде циника (т.-е. как циник господин перед рабом, барин перед кухаркою) перед ними. Когда кончила почти, пришел Вас. Петр. В Сенате насилу нашел Ильина, взял XIX–XXI томы, XIX взял с собою; на дороге толковал с Вас. Петр., который звал к себе, я не пошел. Он отнес книги к тестю, потому что я не хотел, чтоб он нес два тома. Когда перекорялись, догнал Константин Иванович Черняев, такой веселый, милый, покричал несколько. Он хотел заехать за мною в четверг* когда поедет на дачу.'Итак, простился с Вас. Петр, и домой, — здю было во вторник, 14-го. Аюбиньке уже несколько лучше. Я вечером не спал, а писал и написал более половины XIX тома; думал, что если кончу в среду, буду ві Петербурге, чтобы сменить книги, но знал, что не кончу, да и не сильно хотелось сменить.