Где-то на третий или четвёртый день тренировок с мечом, Артур заметил подглядывавшую через приоткрытую дверь Маришу. Пришлось сделать ей выговор за слишком лёгкую одежду, но вместе с тем, разрешить смотреть открыто, если оденется, как положено. Вскоре девочка стала едва ли не постоянным зрителем, а Артур, кое-как справившись с некстати возникшей из-за далеко не идеальных навыков «боязнью сцены», начал подмечать в Марише приятные изменения. Выходя во двор понаблюдать за тренировкой, она без сомнения выглядела спокойнее и расслабленнее обычного. На лице не редко появлялась улыбка. Однако, Артур не мог отделаться от ощущения, что в остальное время, с каждым днём Мариша выглядит только грустнее. Кроме того, страх перед Обжорой, вопреки уверениям последнего, почему-то никак не утихал. Часы тренировок с мечом были, по сути, единственным временем, когда девочка добровольно, без страха оставалась на улице.
***
Очередное зимнее утро не предвещало ничего интересного, кроме скорой схватки с леопардом, в которой Артур планировал проверить придуманный после последнего досадного поражения приём.
Дрова, вода, пара охапок сена… Всё шло настолько привычно, что тело справлялось без помощи разума. Можно было спокойно думать о чём-то своём, лишь иногда выныривая в реальность, чтобы убедиться в её неизменности. Вот хлопнула дверь – это Мариша вернулась из хлева. Можно забирать молоко и отправляться кормить Уголька. Тут Артура поджидало первое отличие от привычного уклада. На оставленных во дворе санях оставалось немного вечернего сена. Досадная небрежность, но делать нечего, не выбрасывать же. Пришлось брать и тащить в хлев, где еду с восторгом встретил Задира, которого Артур начал подумывать переименовать в «Большого Обжору». В итоге, именно неуёмная радость коня помогла заметить незначительную хромоту на правую переднюю ногу.
Осмотр показал, что копыто давно следовало почистить и немного подрезать. В детстве Артуру доводилось видеть, как это делается, но вот с практическим опытом дела обстояли скверно. Прежде, он всегда обращался к кузнецам или конюхам, если такие находились. Да и брали за эту работу не дорого, всего пару медяков. Бывало вовсе, просили в уплату несколько вёдер воды принести.
На этот раз проблему предстояло решать самостоятельно. Усугубляло ситуацию отсутствие специального инструмента. У кузнецов, даже в самых захолустных деревнях, всегда находились особые ножи, которыми они за считанные минуты приводили копыта в порядок, а у Артура имелся лишь обычный кинжал не самого лучшего качества. Возился долго. Успел изрядно надоесть Задире, но всё-таки справился. Обработал все четыре копыта. Получилось даже похоже на дело рук настоящего кузнеца. Удовлетворившись результатом, он напоследок окинул взглядом переступавшего с ноги на ногу, недовольно фыркавшего жеребца и мысленно поблагодарил Железного Носа за отсутствие подков. Снять бы их было не сложно, но вернуть обратно…
До погреба Артур добрался уже ближе к полудню. Обжора сидел у входа и судя по резким движениям, будто вколачивавшего что-то в снег кончика хвоста, был крайне недоволен.
– Задире копыта почистил. Думал быстро справлюсь. – Артур виновато развёл рукам.
Леопард, лишь молча сверлил взглядом.
– Ну прости. Глупость сделал в следующий раз, сначала молоко принесу, а потом уже своими делами заниматься буду. – Сдался Артур.
Обжора, тяжело вздохнув, отвёл взгляд.
– Нет. Ты ни причём. Можно даже сказать, очень удачно задержался.
Артур насторожился.
– Что-то с Угольком?
Леопард покачал головой.
– Да говори уже, хватит нервы мотать!
– Это насчёт чумы и инквизиторов.
Артур напрягся. О болезни он знал только со слов Обжоры, а вот на что способны инквизиторы, видел своими глазами. Если даже вечно спокойный леопард не мог скрыть раздражения, значит случилось что-то очень, плохое, или вскоре случится.
– Инквизиторы возвращаются довершить начатое? – С трудом сдерживая эмоции предположил Артур.
– Нет. Пока можешь не беспокоиться. До весны нам ничего не грозит.
– Тогда что?
– Начну с хорошего. Никакой чумы здесь не было.
Короткий проблеск радости, быстро сменился, сильнейшим гневом. Артур едва не зарычал, как дикий зверь. Ведь если чумы не было, значит у устроенной инквизиторами беспощадной бойни нет никакого оправдания.
– Не кипятись раньше времени.
– Не кипятись!!? – Взревел Артур. – Да я их голыми руками передавлю!!!
– Поверь, не со зла ошиблись и сами до сих пор в ужасе от увиденного.
– Тогда, что случилось, и кто в этом виноват!?
– А вот это, плохая новость.
– И!?
– Нет.
Артур вновь начал терять самообладание.
– Что нет!?
– Есть знания, которые не приносят пользы, лишь боль и раздражение. Это одно из таких. Поверь, будь у меня выбор, сам бы предпочёл забыть.
Нервы не выдержали. Артур набросился на Обжору с кулаками, сам не понимая зачем, но в тот момент им управляла требующая выхода ярость. Схватка вышла недолгой, зато очень жаркой. Впервые удалось попасть леопарду по носу, да так сильно, что пошла кровь. В прочем, безответным удар не остался. Уже спустя несколько секунд Артур сам пропустил оглушительную оплеуху, от которой повалился в сугроб, а забившийся за шиворот снег, быстро заставил остыть.
Через четверть часа о произошедшем напоминала лишь развешанная на просушку одежа, да несколько красных пятнышек на снегу у входа в погреб. В тот день они больше не разговаривали, что в прочем никак не повлияло на дальнейший его распорядок.
Глава 58
Прошло ещё несколько дней, с каждым из них Артур становился всё мрачнее. Поначалу ему казалось, что не думать и забыть будет легко, но мысли о судьбе деревни возвращались всякий раз, как отправлялся к погребу, порождая бессильную злость. Эти перемены не прошли незамеченными. Тяжелее всего приходилось Марише. Как Артур ни старался скрывать свои мысли, оставаясь добрым другом и надёжной опорой, она всё равно видела перемены, пыталась как-то утешить, развеселить. Пробовала расспросить. Но, что он мог ответить?
***
Вернувшись с ночной охоты, Обжора обнаружил Артура лежащим на спине, в снегу, у входа в погреб. Выронив ещё не успевшего окоченеть зайца, леопард прижался к земле, нервно озираясь и принюхиваясь, но ничего подозрительно не обнаружив, осторожно подошёл, бегло осмотрел тело, в конце, коснувшись носом щеки.
– Тёплый. Дышит. – Коротко подытожил Обжора и откинув крышку люка, втащил за шиворот внутрь.
Наскоро, не особо заботясь о сохранности, леопард стянул с Артура одежду, уложил его на подстилку из сена и на пару с Угольком принялся вылизывать закоченевшие конечности. Вскоре, те, которые лизал Обжора стали пунцовыми. Местами даже выступила кровь. Спустя несколько минут такой согревающей пытки, Артур зашевелился. Леопард же, внезапно встрепенувшись, вылетел на улицу, едва не выломав по пути люк и оставив понемногу приходившего в себя пациента под неумелой, но очень усердной опекой жеребёнка. Спустя несколько минут у Артура даже хватило сил забраться в чан с водой, к счастью не слишком горячей, где его и застал вернувшийся Обжора.
– Не ожидал, что ты склонен к суициду.
Артур вяло мотнул головой. Его мутило, толи ещё не оттаял, толи уже перегрелся.
– Тебя не было… Думал, холод поможет отвлечься, забыться. А потом, кажется, задремал.
– Я так понимаю, она всё рассказала?
Артур молча кивнул.
– Вылезай давай, пока не сварился. Будем тебя в порядок приводить.
– Я в порядке. – Вяло ответил Артур. – Только жить совсем не хочется.
– Ты это брось. Помрёшь, я разозлюсь, найду твоих родичей и всех передавлю.
Дёрнувшись, Артур резко встал. Вода выплеснулась, часть потекла по стенке чана прямо в очаг. Угли зашипели, повалил едкий, густой дым. Обжора поспешно распахнул люк. Первым на улицу выскочил Уголёк. Артуру повезло меньше. Ослеплённый и почти парализованный приступом кашля, он буквально вывалился на земляной пол, попутно выплеснув ещё больше воды. Но это только пол беды, оставаться в погребе было невозможно. Ему мокрому, совершено голому, задыхающемуся от дыма, пришлось выбираться на снег.
Первым нырнуть обратно в заполненный едким дымом погреб рискнул Обжора. Каким-то образом умудрился найти котелок, выгрести в него продолжавшие чадить угли, а затем вынести и высыпать в снег. Причём, судя по следам сажи в отпечатках передних лап, угли доставал прямо ими. Ещё примерно через минуту вниз спустился Артур. В воздухе сильно пахло гарью, в горле саднило, глаза слезились, но дольше оставаться мокрым на снегу было просто невозможно.
Остатки дыма понемногу выветривались, а вместе с ним улетучивалось тепло. Не сумев согреться, Артур вновь залез в чан, вода в нём остывала намного медленнее воздуха. Ещё примерно через десять минут леопард наконец сумел загнать внутрь вдоволь набегавшегося Уголька, и лишь после этого захлопнул люк. В погребе стало совершенно темно и тихо.
– Желание жить не появилось? – Поинтересовался Обжора.
– Ты правда собираешься мстить моей семье, если погибну? – Ответил встречным вопросом Артур.
– Ты правда думаешь, что мне больше нечем заняться?
Артур молчал, пауза затягивалась.
– Ладно. Ты прав. Действительно нечем. Но поверь – найду занятие поинтереснее. – Наконец произнёс Обжора.
Погрузившись в воду по самые ноздри, Артур расслабился. Иного ответа он и не ожидал, но получить его было крайне важно. Просто чтобы больше на эти мысли не отвлекаться, ведь впереди маячила куда более сложная и как казалось совершенно нерешаемая проблема, с которой предстояло что-то делать. Наконец, собравшись с духом он вынырнул и…
– Можешь огонь разжечь, а то вода остывает? – Задал Артур совершенно не тот вопрос, который хотел.
– Нет. Ты все угли залил, а без них, разжигать лапами, то ещё мучение. Так что, давай сам.
– Кремень то хоть есть?
– Нет конечно. Зачем он мне? Я и огонь по-другому добываю, когда это необходимо. Долбить камнем о железку при помощи лап – только калечиться.