сколько известно вам самых первых истин,
отблеск луны в воде и роса на листьях?
если б суметь огонь надеть, как платье,
взяли б меня с собой ночные братья
окна, глаза зверей, огни галактик,
фары ночных машин на пустом шоссе
нужно спешить: ведь солнце в своих объятьях
все испарит, что скрыто в ночной росе
Вниз по течению неба
Я смотрю на голубой экран
Самой лучшей из любых программ.
Как туман облака,
Алый плот уносит река.
Я жду заката, плеска весла,
Я жду отъезда навсегда.
Я жду прощанья, жду гудка,
Где та рука, что даст мой трап мне?
Вниз по течению, вниз по течению неба, неба…
Вниз по течению, вниз по течению неба, неба…
Я смотрю на этот синий холст,
Я ищу на нем прозрачный мост
Через все, что не вернуть.
Я жду героя, я жду того,
Кто мне откроет, для чего…
Жду я прощенья от морей,
Чтоб плыть скорей туда, куда должна.
Я смотрю на голубой экран
Самой лучшей из любых программ.
Как туман облака,
Алый плот уносит река.
Я жду героя, я жду, кому
Можно доверить — почему…
Жду я прощенья от дорог,
Чтоб миновать порог земных камней.
Белая бабочка
я сплю, и мне снятся сны о снах
я таю, как свечка, на глазах
быстрее, чем тает снег в руках
и мне не дождаться прихода тепла
мне больно, но боль эта так светла
во мне расправляет свои крыла
Белая Бабочка
когда двойные рамы снимут с окон,
она легко порвет свой белый кокон
и помчится к облакам,
к талым водам и ручьям,
невесома словно тень —
ей отпущен только день
пастушья звезда принесет закат,
и белая тень прилетит назад,
и сразу начнется снегопад
я вновь засыпаю в дупле совы,
и снова сугробы на вид мертвы,
но слышит дыханье корней травы
Белая Бабочка
Разбуженный ударом между глаз
утренний холод ежит фабричных работниц
они едут куда-то, ничуть обо мне не заботясь
болит голова,
гудят провода,
но это не похмелье
совсем другая беда
свет нестерпим,
звук нестерпим,
отвратителен каждый запах
разбуженный ударом между глаз
(из порванных труб вырывается газ)
разбуженный ударом между глаз
(это — кислород, и он смертелен для нас)
разбуженный ударом между глаз
чужие ногти свежо хрустят на зубах,
мы были ежами, мы метили иглами в пах
невесомы тела,
непонятны слова,
здесь нет никого —
ни тебя, ни меня
свет нестерпим,
звук нестерпим,
отвратителен каждый запах
Когти
она была создана, чтоб украсить собой чью-то ночь
крупная рыжая кошка из тех, что боятся росы
она избегала рук — чем тут можно помочь? —
и смеялась над тем, кто был смел,
с яростью летней грозы
и я вступил на порог, стремясь изменить сюжет
она зашипела в углу, когда я сказал: ты лжешь!
две сотых секунды на то, чтобы найти достойный ответ:
агаты ее когтей —
хирургический нож
и я отступил на шаг, предавая мужскую суть,
и ушел, как побитый пес, вытирая густую кровь,
оставив в ее когтях то, что не мог не вернуть
докурив бессонную ночь,
я вернулся за этим вновь
она улыбнулась так, будто знала все наперед,
и вновь нанесла удар при звуке знакомых слов
знакомая боль — она сильней незнакомой жжет
я шел на третью казнь
под грохот свинцовых висков
глаза заливала кровь, но память о лестнице той
уже не нуждалась в глазах — я был то ли глуп, то ли смел
я шел на нее, я шел? как пьяный христианский святой
на берберийского льва
я, кажется, даже пел
но однажды я спутал час и явился еще до зари,
истончав от бесчисленных ран, я был почти невесом,
я раздвинул душой кирпичи, не касаясь закрытой двери,
неслышим, невидим никем,
я проник в этот дом
я закрыл руками лицо, ожидая знакомый ответ,
но она спала в темноте, но она спала в забытье
я открыл глаза… этот свет, странный свет, без источника свет,
оставляя меня в тени,
осветил мне ее черты
и при свете, который светил, я впервые смог рассмотреть,
что рубцы на ее лице — повторенье моих рубцов,
что на пальцах ее нет когтей — обоюдоострая плеть
таращилась рядом с ней
зрачками тугих узлов
и тогда, завершая триумф, я склонился как хищник над ней,
прагматик и грубый солдат, знающий хитрость войны
но ангел, паривший над ней, успел мне крикнуть: не смей!
и голос он свой воздвиг
прочней крепостной стены
и я отшатнулся и вдруг усвоил науку кольца
я слышал шепот небес: Вера, Надежда, Любовь
это было мое Всегда, и оно хранило меня
и я исчез, словно дым,
чтобы утром явиться вновь
Каждый вдох
Весь горю, как порох в огне,
Но и этот темп не по мне!
Каждый час иду на прорыв,
Пусть мой идеал — это взрыв…
долгий, как мгновенье,
Жаркий, жаркий, как стремленье,
каждый день мне несет,
Мысли боевой разворот!
Жизнь моя — последний бросок,
Каждый вдох — металла глоток,
Долгий, как мгновенье,
Жаркий, жаркий как огонь…
…В этом вихре страстей и сомнений
Шлак сгорает на раз.
Ветром уносится черный и вредный
Жалкий угарный газ.
Как результат, в очищающем вихре
Останется то, чем горжусь,
И те, что сгорают в пламени чувств,
Песню подхватят мою…
В пламени сгорит моя ложь,
Вот тогда я выйду под дождь.
Вернусь я из воды, и, быть может,
Спокойней и светлей, чем нож,
Вырванный из ножен,
Сталью, выжженной стрелою.
Каждый день мне несет
Мысли боевой разворот.
Жизнь моя — последний бросок,
Каждый вдох — металла глоток.
«Открытые пространства…»
Открытые пространства,
Скрытые людской стеной.
Открытые пространства,
Смытые людской волной —
Я принимаю ваш вызов.
Этот тихий дом был мой.
Он остался за моей спиной.
Я отдал свои ключи
Тем, кто завладел моей тюрьмой.
Снова, снова, снова я призываю свободу,
Чтобы, чтобы, чтобы — остаться собой.
Снова, снова, снова я призываю свободу
…быть собой.
Открытые пространства,
Небо над людской рекой,
Открытые пространства,
Пена над людской волной.
Я перейду границу…
Блудный сын найдет порог,
Принесет в ладони пыль дорог —
Все, что он нашел вдали,
Все, что он скопить в дороге смог.
Там, за людской стеной — там, за людской волной.
Там, за людской рекой — там, за людской стеной.
Этот тихий дом был мой,
Эти стены выросли со мной.
Тот, кто быть не смог собой,
Будет тем, кем сделают его.
/ я узнал секретный код,
я нашел победный ход /
Менингит
больные люди плодят больные слова,
стенограммы сиделок не сходят с первых полос,
под светом бестеневых ламп блестит голова
в сиреневых крапинках сбритых волос
вечер смеха и плясок в сумасшедшем дому,
день открытых дверей в палатах и боксах,
и пожарные спорят по горло в дыму,
но стропила горят, и тушить слишком поздно
не выходи на улицу без берушей,
прячь телевизор от малышей
ветер, несущий слюну, ядовит:
эпидемический м-м-м-менингит!
я хотел бы знать, кто здесь болен,
а кто здесь здоров,
но все психи надели халаты,
убив докторов,
и учат латынь и пытаются
спрятать клыки
маньяк за рулем говорит,
кровь отирая с руки:
«садись! забудь!
мы отправляемся в путь!
по той же дороге,
но к новой звезде
не думай о цели —
счастье народа
в быстрой езде»
не выходи на улицу без берушей…
Заколдованный бор
судьи встанут,
встанут судьи мертвы,
белые-белые мантии
даст им снег
встанут судьи
в париках прошлогодней травы,
заслышав скрип
наших черных-черных телег
чтобы вершить приговор,
судьи не взяли мечи
мы едем на суд через бор —