Жан. Я запру дверь на задвижку; а если они вздумают ломаться, то я буду стрелять. Пойдемте! Становясь на колени. Пойдемте!
Юлия многозначительно. Вы даете мне обещание…
Жан. Клянусь вам!
Юлия поспешно идет налево.
Жан быстро следует за ней.
Крестьяне в праздничных платьях, с цветами на шляпах; во главе шествия — скрипач. На стол, справа, втаскивают бочку с пивом и бочонок с водкой и все пьют. Затем, все становятся в круг, поют и танцуют.
Две женщины из лесу вышли.
После этого, продолжая петь, все уходят.
Юлия входит слева одна, видит беспорядок в кухне; всплескивает руками; потом вынимает коробочку с пудрой и пудрит себе лицо.
Жан входит вслед за Юлией, возбужденно. Ну, вот видите! Вы сами слышали! Считаете ли вы возможным оставаться здесь?
Юлия. Нет, я здесь не останусь! Но что же мы должны делать?
Жан. Бежать, уехать подальше отсюда!
Юлия. Уехать? Но куда?
Жан. В Швейцарию, на итальянские озера; вы еще там никогда не были?
Юлия. Нет! Хорошо там?
Жан. О, вечное лето, апельсины, лавры! Ах!
Юлия. Но что же мы там будем делать дальше?
Жан. Там я устрою отель первого разряда с посетителями первого разряда.
Юлия. Отель?
Жан. Вот это будет жизнь, вы можете мне поверить; постоянно новые виды, новые языки; ни одной свободной минуты для грез и для нервов; никакой погони за работой, так как работа является сама собой: день и ночь звонит колокольчик, свистит поезд, приходит и отходит омнибус, а тем временем золотые так и сыплются в конторку. Вот это жизнь!
Юлия. Да, это жизнь! Ну, а я?
Жан. Хозяйка дома; украшение фирмы. С вашей наружностью… вашими манерами — о, успех обеспечен! Колоссальный! Вы сидите, как королева, в конторе и одним нажатием электрического звонка приводите в движение толпы рабов: посетители проходят мимо вашего трона и смиренно кладут свои сокровища вам на стол — вы не можете себе представить, как дрожат люди, когда им вручают счет — я буду подсыпать в эти счета перцу, а вы будете подслащать их вашими улыбками. Ах, только бы нам уехать отсюда! Вынимает из кармана расписание. Сейчас же, с первым поездом, мы будем в Мальме в 6 часов 30 минут; в Гамбурге — в 8 часов 40 минут утра; Франкфурт — Базель — один день, и в Комо по Готтардской железной дороге, — ну, скажем, через три дня. Три дня!
Юлия. Всё это прекрасно! Но, Жан, ты должен придать мне мужества — скажи мне, что ты меня любишь! Подойди ко мне и обними меня.
Жан. Я бы охотно — но я не смею. Не здесь в доме. Я люблю вас — несомненно — можете ли вы в этом сомневаться?
Юлия застенчиво, совсем по-женски. Вы — скажи «ты». Между нами нет более преград. Говори «ты»!
Жан с мучительным напряжением. Не могу! Пока мы находимся в этом доме, между нами есть еще преграды. Есть — прошлое, есть — господин граф — я еще никогда не встречал человека, к которому я питал бы столько уважения — стоит мне увидать, например, на стуле его перчатки, я уже чувствую себя совершенным ничтожеством — стоит прозвучать наверху колокольчику, я уже вздрагиваю, как пугливая лошадь, — а когда я смотрю на его сапоги, которые так прямо и гордо стоят вон там, то меня дрожь пробирает по спине! Толкает ногой сапоги подальше. Суеверие, предрассудки, которые нам прививают с детства — но которые легко позабыть. Поедемте только в другую страну, в республику — и там будут ползать перед моим ливрейным швейцаром — будут ползать, видите ли! — Но только не я! Я не рожден для того, чтобы ползать; для этого у меня слишком много характера и энергии, и если я уже ухвачусь за первую ветку, то увидите, как я вскарабкаюсь наверх! Сегодня я — слуга, а в будущем году я уже — собственник, а через десять лет — капиталист; тогда я еду в Румынию, обзаведусь каким-нибудь орденом и могу — заметьте хорошенько — могу кончить графом.
Юлия. Хорошо, хорошо!
Жан. В Румынии можно купить графский титул, и тогда вы будете графиней! Моей графиней!
Юлия. К чему же мне то, что я теперь отбрасываю! Скажи, что ты меня любить, а иначе… да, что будет со мной иначе?
Жан. Тысячу раз скажу, но лишь — потом! Только не здесь! И прежде всего без чувствительности, иначе все пропало! Мы должны обсудить дело хладнокровно, как умные люди. Вынимает сигару, обрезывает кончик и закуривает. Сядьте вон там! а я тут сяду и мы потолкуем, как будто ничего не произошло.
Юлия в отчаянии. О, Господи! Значит у вас ни капли чувства?
Жан. У меня-то? Да я — самый чувствительный человек на свете; но я умею сдерживать себя.
Юлия. Только что вы целовали мой башмак — а теперь!
Жан жестко. То было раньше! А теперь нам нужно подумать о другом.
Юлия. Не говорите со мной так резко.
Жан. Нет, это только разумно! Одну глупость мы уже сделали, не будем же делать других! Граф может вернуться каждую минуту, а наша судьба должна быть решена до его приезда. Что вы думаете о моих планах на будущее? Одобряете?
Юлия. Они кажутся мне вполне подходящими, но только один вопрос: для такого большого предприятия нужен большой капитал; у вас он есть?
Жан, кусая сигару. У меня-то? Конечно! Я обладаю специальным знанием дела, имею большой опыт и владею языками. Это составляет капитал, который чего-нибудь да стоит, думается мне!
Юлия. Но на этот капитал мы не можем купить даже железнодорожного билета.
Жан. Совершенно верно; и поэтому-то я и подыскиваю предпринимателя, который мог бы ссудить меня деньгами.
Юлия. Где же вы так быстро найдете его?
Жан. Найти его должны вы, если вы будете моим компаньоном.
Юлия. Этого я не могу, а у самой у меня ничего нет. Молчание.
Жан. Тогда все планы рушатся…
Юлия. И…
Жан. Всё остается по-старому!
Юлия. Вы думаете, что я останусь под этой крышей в качестве вашей любовницы? Что я позволю людям показывать на меня пальцами? Вы полагаете, что я осмелюсь взглянуть в глаза моему отцу? Нет! Увезите меня отсюда, от унижения и бесчестия! О, Господи, что я сделала! Боже, Боже мой! Плачет.
Жан. Ага, уже пошли жалобы! Что вы сделали? То же, что тысячи до вас!
Юлия судорожно вскрикивает. Теперь вы меня презираете! Я падаю, я падаю!
Жан. Падайте в мою сторону, тогда я вас потом подниму!
Юлия. Какая пагубная сила привлекла меня к вам? Влечение слабого к сильному? Падающего к поднимающемуся! Или эта была любовь? Это — любовь? Вы знаете, что такое любовь?
Жан. Я-то? Смею думать, что знаю. Или вы полагаете, что у меня еще не было связи?
Юлия. Каким языком вы говорите! И какие мысли приходят вам в голову!
Жан. Так меня учили, и таков я есть! Не нервничайте, пожалуйста, и не разыгрывайте из себя знатную даму; мы с вами — одного поля ягода! Ну, поди-ка сюда, моя милая, я угощу тебя стаканчиком винца! Он открывает ящик стола, вынимает бутылку с вином и наполняет два уже бывшие в употреблении стакана.
Юлия. Откуда у вас это вино?
Жан. Из погреба!
Юлия. Бургундское моего отца!
Жан. Вы находите, что оно слишком хорошо для его зятя?
Юлия. А я-то всегда пью пиво!
Жан. Это доказывает только, что вкус у вас хуже моего.
Юлия. Вор!
Жан. Вы хотите опорочить меня?
Юлия. О! о! Сообщница домашнего вора! Уж не была ли я пьяна и не сделала ли я всё это во сне? Иванова ночь! Праздник невинных игр…
Жан. Невинных — гм!..
Юлия ходит взад и вперед. Существует ли в эту минуту на земле человек несчастнее меня?
Жан. Почему же вы несчастны? После такой-то победы? Подумайте только о Кристине! Вы не думаете, что у неё тоже есть чувства?
Юлия. Да, раньте я думала, а теперь я больше не думаю! Нет, холоп всегда останется холопом.
Жан. А девка — девкой!
Юлия падает на колени со сложенными руками. О, милосердый Боже, возьми мою жалкую жизнь! Возьми меня из этой грязи, в которую я погружаюсь! Спаси меня! Спаси меня!
Жан. Сказать по правде, мне вас жаль! В то время, когда я лежал на гряде лука и смотрел, как вы гуляли в саду из роз, тогда… признаюсь вам… у меня были такие же грязные мысли, как у всех молодых людей.
Юлия. И все-таки вы хотели умереть из-за меня.
Жан. В ящике с овсом? То была пустая болтовня.
Юлия. Стало быть, ложь!
Жан вяло. Пожалуй! Я прочитал в газете подобную же историю про одного трубочиста, который лег в ящик с сиренью, потому что его приговорили к уплате денег на содержание ребенка.
Юлия. Так вот вы каковы!
Жан. Что ж мне было еще придумывать; женщин всегда нужно ловить лестью.
Юлия. Негодяй!
Жан. Потаскушка!
Юлия. И вы теперь видели спину ястреба…
Жан. Не совсем спину…
Юлия. И я должна быть первой веткою!..
Жан. Но ветка оказалась гнилой…
Юлия. Я должна быть отельной вывеской…
Жан. А я отелем…
Юлия. Сидеть за вашим прилавком, прельщать ваших посетителей, писать фальшивые счета.
Жан. Это мое дело…
Юлия. Может же человеческая душа быть так насквозь пропитана грязью!
Жан. Постарайтесь отмыть ее!
Юлия. Лакей, слуга, встать, когда я с тобой разговариваю!
Жан. Лакейская любовница, потаскуха, заткни глотку и убирайся вон! Недостает еще, чтобы ты стала упрекать меня в грубости! Вести себя так низко, как ты сегодня вечером, не решился бы никто из нас. Ты думаешь, что какая-нибудь простая девушка станет приставать к мужчинам, как ты? Видала ли ты когда-нибудь, чтобы девушка моего круга навязывалась так, как ты? Подобное я наблюдал у одних животных, да падших женщин!
Юлия уничтоженная. Это правда; бей меня, топчи в грязь; я не заслужила ничего лучшего. Я несчастна, помоги мне! Помоги мне, если есть еще хоть какая-нибудь возможность помочь!
Жан мягче. Я не хочу отказываться от честь быть вашим соблазнителем; но допускаете ли вы, что человек в моем положении дерзнул поднять на вас глаза, если бы вы сами не вызвали его на это. Я до сих пор еще совершенно смущен…
Юлия. И горды…
Жан. А почему бы и нет? Хотя я должен признаться, что победа была слишком легка, чтобы в достаточной мере опьянить.