изойдёшь ты кровью свежей,
из-под левого соска
потечёт на снег тоска.
Ты глаза закроешь вяло,
неуклюже ляжешь вниз.
И загробного подвала
ты увидишь вдруг карниз.
Стиркобреев.
Не хвастай. Не хвастай.
Сам живёшь последние минуты.
Кто скажет здравствуй
ручке каюты?
Кто скажет спасибо
штанам и комоду?
Ты дохлая рыба,
иди в свою воду.
Дуэль превращается в знаменитый лес.
Порхают призраки птичек.
У девушек затянулась переписка.
Шёл сумасшедший царь Фомин
однажды по земле
и ядовитый порошок кармин
держал он на своём челе.
Его волшебная рук.
ИЗОБ-ражала старика.
Волнуется ночной лесок,
в нём Божий слышен голосок.
И этот голос молньеносный
сильней могучего ножа.
Его надменно ловят сосны,
и смех лисицы, свист ужа
сопутствуют ему.
Вся ночь в дыму.
Вдруг видит Фомин дом,
это зданье козла,
но полагает в расчёте седом
что это тарелка добра и зла.
И он берёт кувшин добра
и зажигает канделябры,
и спит.
Наутро, в час утра
где нынче шевелятся арбры[64],
его встречает на берёзе нищий
и жалуется, что он без пищи.
Нищий.
Здравствуй Фомин сумасшедший царь.
Фомин.
Здравствуй добряк.
Уж много лет
я странствую.
Ты фонарь?
Нищий.
Нет я голодаю.
Нет моркови, нет и репы.
Износился фрак.
Боги стали свирепы.
Моё мненье будет мрак.
Фомин.
Ты думаешь так.
А я иначе.
Нищий.
Тем паче.
Фомин.
Что паче?
Я не о том.
Я говорю про будущую жизнь за гробом,
я думаю мы уподобимся микробам,
станем почти нетелесными
насекомыми прелестными.
Были глупые гиганты,
станем крошечные бриллианты.
Ценно это? ценно, ценно.
Нищий.
Фомин что за сцена?
Я есть хочу.
Фомин.
Ешь самого себя.
Нищий (пожирая самого себя) сказал:
Фомин ты царь, — они исчезли
и толстые тела часов
на множество во сне залезли
и стала путаница голосов.
Первый час говорит второму:
я пустынник.
Второй час говорит первому:
я пучина.
Третий час говорит четвёртому:
одень утро.
Четвёртый час говорит пятому:
сбегают звёзды.
Пятый час говорит шестому:
мы опоздали.
Шестой час говорит седьмому:
и звери те же часы.
Седьмой час говорит восьмому:
ты приятель рощи.
Восьмой час говорит девятому:
перебежка начинается.
Девятый час говорит десятому:
мы кости времени.
Десятый час говорит одиннадцатому:
быть может мы гонцы.
Одиннадцатый час говорит двенадцатому:
подумаем о дорогах.
Двенадцатый час говорит: первый час,
я догоню тебя вечно мчась.
Первый час говорит второму:
выпей друг человеческого брому.
Второй час говорит: час третий,
на какой точке тебя можно встретить.
Третий час говорит четвёртому:
я кланяюсь тебе как мёртвому.
Четвёртый час говорит: час пятый,
и мы сокровища земли тьмою объяты.
Пятый час говорит шестому:
я молюсь миру пустому.
Шестой час говорит: час седьмой,
время обеденное идти домой.
Седьмой час говорит восьмому:
мне бы хотелось считать по-другому.
Восьмой час говорит: час девятый,
ты как Енох на небо взятый.
Девятый час говорит десятому:
ты подобен ангелу пожаром объятому.
Десятый час говорит: час одиннадцатый,
разучился вдруг что-то двигаться ты.
Одиннадцатый час говорит двенадцатому:
И всё же до нас не добраться уму.
Фомин.
Я буду часы отравлять.
Примите часы с ложки лекарство.
Иное сейчас наступает царство.
Соф. Мих.
Прошу, прошу,
войдите.
Я снег сижу, крошу.
Мой дядя, мой родитель
ушли к карандашу.
Фомин.
Не может быть. Вы одна. Вы небо.
Соф. Мих.
Я как видите одна,
сижу изящно на столе.
Я вас люблю до дна,
достаньте пистолет.
Фомин. Вы меня одобряете. Это превосходно. Вот как я счастлив.
Соф. Мих.
Сергей, Иван и Владислав и Митя
покрепче меня обнимите.
Мне что-то страшно, я изящна,
но всё-таки кругом всё мрачно,
целуйте меня в щёки.
Фомин. Нет в туфлю. Нет в туфлю. Большего не заслуживаю. Святыня. Богиня. Богиня. Святыня.
Соф. Мих. Разя я так божественна. Нос у меня курносый, глаза щелки. Дура я, дура.
Фомин. Что вы, любящему человеку, как мне, всё кажется лучше, чем на самом деле.
И ваши пышные штанишки
я принимаю за крыло,
и ваши речи — это книжки
писателя Анатоля Франса.
Я в вас влюблён.
Соф. Мих. Фомин золотой. Лейка моя.
Фомин её целует и берёт. Она ему конечно отдаётся. Возможно, что зарождается ещё один человек.
Соф. Мих. Ах по-моему мы что-то наделали.
Фомин. Это только кошки и собаки могут наделать. А мы люди.
Соф. Мих. Я бы хотела ещё разик.
Фомин. Мало ли что. Как я тебя люблю. Скучно что-то.
Соф. Мих. Ангел. Богатырь. Ты уходишь. Когда же мы увидимся.
Фомин. Я когда-нибудь приду.
(Они обнялись и заплакали).
Фомин пошёл на улицу, а Софья Михайловна подошла к окну и стала смотреть на него. Фомин вышел на улицу и стал мочиться. А Софья Михайловна, увидев это, покраснела и сказала счастливо: «как птичка, как маленький».
Венера сидит в своей разбитой спальне и стрижёт последние ногти.
Увидев одного постарела,
я поняла, что постарела.
Он был изящен и усат,
он был высоким будто сон.
Дул кажется пассат,
а может быть муссон.
Вбегает мёртвый господин.
Я думаю теперь уж я не та,
похожая когда-то на крота,
сама красота.
Теперь я подурнела,
живот подался вниз,
а вместе с ним пупок обвис.
Поганое довольно стало тело.
Щетиной поросло, угрями.
Я воздух нюхаю ноздрями.
Не нравится мне мой запах
Вбегает мёртвый господин.
И мысли мои стали другие,
уже не такие нагие.
Не может быть случки обнажённой
у семьи прокажённой,
поэтому любитесь на сундуках,
и человек и женщина в штанах.
Господи, что-то будет, что-то будет.
Вбегает мёртвый господин.
Возьму я восковую свечку
и побегу учить на речку.
Темнеет парус одинок,
между волос играет огонёк.
Вбегает мёртвый господин.
Фомин.
Спаси меня Венера,
это тот свет.
Венера.
Что вы душка?
Фомин.
Надежда, Любовь, София и Вера
мне дали совет.
Венера.
Зачем совет. Вот подушка.
Приляг и отдохни.
Фомин.
Венера чихни.
Венера чихает.
Фомин.
Значит это не тот свет.
Венера.
Давай, давай мы ляжем на кровать
и будем сердца открывать.
Фомин.
Я же безголовый.
Вид имея казака,
я между тем без языка.
Венера (разочар.).
Да, это обидно,
да и другого у тебя
мне кажется не видно.
Фомин. Не будем об этом говорить. Мне неприятно. Ну неспособен и неспособен. Подумаешь. Не за тем умирал, чтобы опять всё сначала.
Венера. Да уж ладно, лежи спи.
Фомин. А что будет когда я проснусь?
Венера. Да ничего не будет. Всё то же.
Фомин. Ну хорошо. Но тот свет-то я увижу наконец?
Венера. Иди ты к чертям.
Фомин спит. Венера моется и поёт:
Люблю, люблю я мальчиков,
имеющих одиннадцать пальчиков,
и не желаю умирать.
А потому я начинаю скотскую жизнь. Буду мычать.