— Воображаю, как будут удивлены негры, найдя в своем лесу подобные вещицы! — заметил Джо. — Пожалуй, они способны сделать из них идолов.
Затем надо было заняться трубками, идущими в оболочку шара. Джо сейчас же взобрался на несколько футов выше корзины и там перерезал каучуковые соединения. Но с самими трубками дело было потруднее, так как верхние их концы были прикреплены с помощью латунных проволок к ободу клапана. Тут Джо проявил удивительную ловкость: босой, чтобы не повредить оболочки, он, несмотря на раскачивание шара, вскарабкался по сетке до верхушки «Виктории» и там, держась одной рукой, умудрился отвинтить наружные гайки, закреплявшие трубки. Эти трубки с легкостью отделились и были удалены через нижний придаток, отверстие которого Джо снова герметически закрыл. «Виктория», освободившись от значительного груза, распрямилась и сильно натянула веревку, привязанную к якорю.
К двенадцати часам ночи эта работа, потребовавшая стольких усилий, была благополучно закончена. Путешественники наскоро поужинали пеммиканом и холодным грогом, — ведь, увы, горелки в распоряжении Джо уже не было.
Джо и Кеннеди просто падали от усталости. Заметив это, Фергюссон сказал им:
— Теперь, друзья мои, укладывайтесь и спите, я же буду нести первую вахту. В два часа я разбужу Кеннеди, а он в четыре — Джо. В шесть утра мы должны вылететь, и да поможет нам небо в этот последний день.
Не заставляя себя просить, оба спутника доктора улеглись на дно корзины и мгновенно заснули крепчайшим сном.
Кругом все было спокойно. По временам несколько тучек набегало на луну. Находясь в последней четверти, она едва светила. Фергюссон, опершись на борт корзины, оглядывал окрестность. Он внимательно наблюдал за темной листвой, расстилавшейся под его ногами и скрывавшей от него землю. Малейший шум казался ему подозрительным, он искал объяснения даже легкому трепету листвы. Фергюссон был в том настроении, когда на ум идут тревожные мысли о всевозможных ужасах; одиночество еще обостряло эти смутные опасения. Преодолев столько препятствий и приближаясь к цели, он был взволнован, страхи его усилились, и ему казалось, что конец пути словно уносится от него.
К тому же положение путешественников было не из приятных. Находились они среди свирепых дикарей и располагали далеко ненадежным способом передвижения. Прошло время, когда доктор мог полагаться на свою «Викторию» и проделывать на ней смелые маневры.
Фергюссону в его тревожном состоянии духа порой казалось, что до него доносится из леса какой–то неопределенный шум, а однажды между деревьями даже как будто блеснул огонек. Вооружившись подзорной трубой, он еще внимательнее стал всматриваться в темноту, но решительно ничего не увидел и не услышал. Очевидно, у него была галлюцинация. Он снова стал прислушиваться, но не мог уловить ни малейшего шума. В это время как раз заканчивалась его вахта, он разбудил Кеннеди и, наказав ему быть особенно бдительным, улегся подле Джо, спавшего мертвым сном. А Кеннеди, протирая слипавшиеся глаза, спокойно зажег свою трубку и, опершись на борт корзины, стал усиленно курить, чтобы этим разогнать одолевавший его сон.
Кругом царила мертвая тишина. Легкий ветерок слегка шевелил верхушки деревьев и, покачивая «Викторию», как бы убаюкивал сонного охотника. Тот изо всех сил старался стряхнуть с себя дремоту: поднимал отяжелевшие веки, таращил в темноте почти ничего не видевшие глаза, но в конце концов, поддавшись непреодолимой усталости, все–таки заснул.
Сколько времени проспал Дик, он и сам не мог бы сказать. Вдруг он был разбужен неожиданным светом и потрескиванием.
Он открыл глаза и вскочил. Ему в лицо пахнуло сильнейшим жаром. Лес внизу пылал…
— Пожар! Горим! — закричал он, хорошенько не понимая, что вокруг него творится.
Оба товарища его вскочили со своих мест.
— Что такое? — спросил Самуэль.
— Пожар! — отозвался Джо. — Но кто мог…
В этот миг под залитой огнем листвой раздались громкие крики.
— А, дикари! — закричал Джо. — Это они подожгли лес, чтобы уж наверняка нас изжарить.
— Это племя талиба. Головорезы Эль—Хаджи, — сказал доктор.
Кругом «Виктории» свирепствовал огонь. Треск сухих ветвей смешивался с шипеньем зеленых. Лианы, листья — словом, все живое в этой растительности извивалось от действия разрушительной стихии. Всюду бушевал океан пламени. На фоне его вырисовывались черные стволы огромных деревьев с обуглившимися ветвями. И этот пылающий океан отражался в тучах. Самый воздух, казалось, был объят пламенем.
— Скорее на землю! — крикнул Кеннеди. — В этом наше спасение!
Но Фергюссон, крепко схватив своего друга за руку, удержал его, а затем бросился к якорному канату и одним взмахом топора перерубил его. Огонь со всех сторон подбирался к «Виктории», он уже лизал ее освещенные бока, но она, освободившись от своих уз, взвилась на тысячу футов ввысь.
По лесу понеслись ужасающие вопли, раздались оглушительные ружейные выстрелы.
А «Виктория», подхваченная утренним ветром, уже неслась к западу. Было четыре часа утра.
ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
Племя талиба. — Погоня. — Опустошенный край. — Умеренный ветер. — «Виктория» все снижается. — Выброшены последние продукты. — Скачки «Виктории». — Защита с оружием в руках. — Ветер свежеет. — Река Сенегал. — Гуинский водопад. — Нагретый воздух. — Перелет через Сенегал.
— Не сними мы с вами вчера вечером приборов с нашей «Виктории», нам, без всякого сомнения, пришел бы конец, — заговорил доктор.
— Вот что значит сделать все во–время, — заметил Джо. — Спаслись — и так просто.
— Но мы еще далеко не вне опасности, — возразил Фергюссон.
— Что же тебя пугает, Самуэль? — спросил Кеннеди. — Ведь опуститься «Виктория» не может, а если бы даже она и опустилась, велика ли беда?
— Велика ли беда? — повторил доктор. — А ну–ка, Дик, взгляни!
«Виктория» как раз пролетала над опушкой леса, и там аэронавты увидели человек тридцать всадников, одетых в широкие шаровары и развевающиеся по ветру бурнусы. Всадники были вооружены копьями и мушкетами и скакали рысью на своих резвых, горячих лошадях по тому же направлению, по которому двигалась потерявшая свою скорость «Виктория».
Завидев шар, всадники принялись дико кричать и размахивать оружием. Их смуглые лица, казавшиеся еще более свирепыми благодаря жидким всклокоченным бородам, выражали лютую ненависть и жажду разделаться со своими жертвами. И они с большой легкостью неслись по равнине, спускавшейся к реке Сенегал.
— Конечно, это жестокие дикари племени талиба, свирепые сподвижники Эль—Хаджи, — сказал Фергюссон. — Да, признаться, я предпочел бы очутиться в лесу среди хищных зверей, чем попасть в руки этих бандитов.
— Вид у них действительно не особенно мирный, — отозвался Кеннеди, — и притом какие здоровенные детины.
— Хорошо еще, что такие звери не летают, — промолвил Джо. — Это все–таки выигрыш для нас.
— Взгляните–ка, — продолжал Фергюссон, — на эти разоренные поселения, на сожженные хижины, — это ведь все их рук дело. Там, где были возделанные, цветущие поля, теперь полнейшее запустение.
— Ну, им нас не догнать, — заметил Кеннеди, — а если нам еще удастся перелететь через Сенегал, то там уж мы будем в полной безопасности.
— Совершенно верно, Дик, но все это при условии, если мы не станем снижаться, — проговорил доктор, не спуская глаз с барометра.
— А знаешь, Джо, нам с тобой совсем не лишнее иметь наготове ружья, — промолвил Кеннеди.
— Конечно, мистер Дик, это повредить не может, — отозвался Джо. — Как хорошо, что мы их не посеяли в пути!
— Ах, драгоценный ты мой карабин! — воскликнул охотник. — Надеюсь, я никогда с тобой не расстанусь!
И Кеннеди зарядил ружье с особенной тщательностью. К счастью, пороха и пуль еще имелось в достаточном количестве.
— На какой мы сейчас высоте, Самуэль? — спросил Дик своего друга.
— Приблизительно на высоте семисот пятидесяти футов. Но теперь уж не в нашей власти подниматься и опускаться, искать в воздухе благоприятных течений. Мы находимся в полной зависимости от нашей «Виктории».
— Это очень прискорбно, — промолвил Кеннеди. — Ветер как назло очень умеренный. Вот повстречай мы такой ураган, какой свирепствовал все последние дни, давно бы мы потеряли из виду этих бандитов!
— Теперь эти плуты не особенно что–то спешат, — заметил Джо, — они не утруждают себя и едут рысцой, словно на прогулке.
— Будь мы от них на расстоянии ружейного выстрела, уж позабавился бы я — стал бы вышибать их из седла одного за другим, — заявил охотник.
— Так–то так, — отозвался доктор, — но ведь и мы тогда очутились бы на расстоянии ружейного выстрела от них, и наша «Виктория» была бы превосходной мишенью для их длинных мушкетов. А ты можешь себе представить, в каком положении мы бы очутились, если бы они продырявили ее оболочку!
Погоня продолжалась все утро. К одиннадцати часам «Виктория» едва пролетела пятнадцать миль на запад.
Доктор внимательно следил за каждым облачком на горизонте. Он все боялся перемены направления ветра. Что было бы с ними, если бы их отбросило назад, к Нигеру! К тому же он видел, что «Виктория» вообще заметно снижается. С момента вылета она успела опуститься более чем на триста футов, а Сенегал был от них еще милях в двенадцати. Передвигаясь с такой скоростью, они могли добраться до него не раньше чем в три часа.
Вдруг внимание Фергюссона привлекли вновь раздавшиеся крики. Всадники в страшном возбуждении гнали вовсю своих коней.
Доктор бросил взгляд на барометр и сразу понял, что значат эти завывания.
— Мы опускаемся, Самуэль? — спросил Кеннеди.
— Да, — сказал Фергюссон.
«Черт возьми!» — подумал Джо.
Через четверть часа «Виктория» была меньше чем в ста пятидесяти футах от земли, но, к счастью, ветер несколько усилился.
А всадники неслись во всю прыть, и вскоре прогремел залп из их мушкетов.
— Не попали, дуралеи! — воскликнул Джо. — Но, кажется, следует держать этих негодяев на приличном расстоянии, — добавил он и, целясь в скачущего впереди всадника, выстрелил. Тот скатился с лошади; товарищи его остановились, и благодаря этому «Виктория» несколько опередила своих врагов.