— А вино? Не можете?
— Во-первых, наше лучше. Кроме того, бутылки тя-
нут вниз. Вы думаете, я в противоречии с физикой?
Нет, я чуть-чуть легче воздуха… Ночные смены.
Пачка сигарет, галстук… Платформы уже не могу —
тянут… Никакой авоськи, сетки… Лишнее сопротивле-
ние и след на земле. Но слушайте, бандитизм — это да.
Здесь морду бьют, там — стреляют. Что вам привезти?
«Пэлл Мэлл»?
— Я не курю.
— Девушке подарите.
— Тогда «Пэлл Мэлл», пожалуйста, и коробку спичек.
У меня все хорошо
Для Р. Карцева
У меня все хорошо. Со мной все хорошо. Не знаю,
у кого как, у меня все хорошо. Все у меня замечательно,
не знаю, как у всех. Думаю, что плохо. Не может быть так
хорошо, как у меня. Плохо, как у всех, вполне может
быть. Но так хорошо, как у меня, — ни у кого. Исключе-
но. Ненормально хорошо. Чудовищно. Гипертрофиро-
ванно хорошо. Меня даже не интересует, как дела у окру-
жаюших. Какие у них могут быть дела? Развал! Нищета.
Борьба за кусок хлеба. Копейки, секунды, крошки. Воро-
бьиная жизнь. А я взлетел орлом. У меня внешность.
Я героически красив — все плюгавы. Я строен и силен,
как шпага, — все безобразны. И я рад, что у всех все очень
плохо, а у меня так все хорошо. У меня все хорошо, все
хорошо, все очень здорово. Ой, ай, не могу, как все хоро-
шо. Ибо все больны — я здоров. Все бедны — я богат.
Я богат, богат, богат. Все это мелочи. Я богат, богат. А все
бедны, бедны, нищи! Ой! Как все больны, бедны и несча-
стны. Ой-ой-ой! Ни у кого ничего нет. Ни у кого. У меня
кружка, у них ничего. У меня чашка — у них ничего.
У меня чайник, кипяток, заварка, хлеб, яблоко — у них
ничего, ничего у них нет. Ничего. У меня все-все-все.
Все у меня, у меня. Только у меня. У меня одеяло,
подушка, свет и вода, а у них — ничего. И я буду всегда
жив, здоров и ничего им не отдам, ничего. И эту булоч-
ку я съем сам и намажу повидлом, потому что я так
люблю, и у меня есть все! У меня есть одежда, есть
обувь, есть своя небольшая комната, и там есть радио
и музыка, а у них нет ничего. Та-ра-ра-ра, у них ничего;
ни еды, ни воды, ни радио. И пусть все так и живут,
именно так и именно все. Потому что я им ничего не от-
дам, потому что дай одному — и все налетят. А я нико-
му не дам, и никто не налетит. И никто не узнает, что
у меня есть кое-что из еды, немного есть денег, что-то из
одежды, что-то из музыки, кое-что из посуды. Короче,
есть все! Я страшно, крепко, безумно здоров, но это пер-
вая половина дела. А вторая половина дела — что все
страшно, жутко неизлечимо больны. И всем нельзя ни
кушать, ни спать, ни ходить, ни лежать, а мне можно.
Им запрещено ходить в парк, а мне разрешено и бегать
по дороге туда и сюда. Мне одному положено. Я один
бегаю без разрешения, а им всем нужно разрешение.
Они больны, бедны и завистливы. Я богат. Все пешком,
я бегом. Все смотрят вниз — я вверх. Свободно, вольно.
Я здоров, красив, удачлив. Удачлив, потому что
жизнь сложилась на редкость. Кто еще имеет то, что я?
Никто. Все плачут — я смеюсь. Все меня целуют — я ни-
кого. Я очень рад, что у меня так все хорошо. Я могу от-
крыть окно, когда хочу. А все остальные — нет. Правда,
сестричка? Я могу. Я могу сойти вниз, подняться на-
верх, я могу взять что-нибудь и купить, были бы деньги,
а все остальные — нет, нет. Поэтому я выздоровею,
я обязательно выздоровею, а все остальные — нет, нет.
Потому что им не для чего выздоравливать. А мне есть
для чего. Чтоб видеть, как они болеют, болеют, и муча-
ются, и мучаются. А я прекрасно, невыразимо счастли-
во одинок. И не делюсь своим здоровьем и счастьем.
Я лежу и принимаю лекарство, а у них ничего нет, они
не могут ни лежать, ни принимать. Я как только выздо-
ровлю, сразу сойду с койки, и буду бегать и упражнять-
ся на батуте и брусьях, и прыгать через коня, потому что
я дико, страшно здоров, а они больны, больны, больны,
и у меня все заживет, уже заживает, заживает, заживает,
вот я уже чувствую, как у меня появляется и второе лег-
кое, и вторая почка, и позвоночник срастается, и сердце
снова бьется ритмично, потому что я здоров, здоров,
чтоб сосредоточиться и понять, как я здоров, силен, ус-
троен, одобрен, принят, обласкан и богат. А все еле ды-
шат, и туда им и дорога. Доктор, я засыпаю.
Холодно
Шли мы в Черновцах по базару. Искали шубу для
меня. Холод собачий, а я черт его знает в чем. Мы ему
сказали: «Ищи шубу. Как увидишь, кричи».
Разошлись. Он вдруг как заорет с другого конца:
— Санька!..
Пробиваемся через толпу.
— Смотрите, какие часы интересные!
— Ты что, сдурел, — говорю. — Холод такой. Ты шу-
бу ищи!
Разошлись. Ищем. Вдруг:
— Ребята, сюда! Санька, Витька!
Пробиваемся на крик.
— Смотрите, как железная дорога в горы уходит.
— Ну, дам по шее! Ну, ты у меня допрыгаешься! Хо-
лод собачий. Мы шубу ищем.
Разошлись. Опять орет:
— Санька!..
Пробиваюсь. Стоит перед собакой. Треснул я его.
Пошел один. Купил тулуп. Надел. Вижу, гора красивая,
а в нее железная дорога уходит под ветки заснеженные,
и пес ужасно смешной, и Володька стоит, плачет…
Слова. Слова…
Для Р. Карцева и В. Ильченко
— О! Боже мой, боже мой, кого я вижу, какой чело-
век! Очень рад вас видеть.
— И я очень рад.
— И я очень рад вас видеть.
— И я очень рад.
— И я вас…
— И я вас…
— И я…
— И я…
— Очень рад.
— Очень рад.
— Вы надолго к нам?
— Надолго к вам.
— Вот это хорошо.
— Да, это хорошо.
— Надолго — это хорошо.
— Надолго — это хорошо.
— Надолго — хорошо.
— Да, надолго — хорошо.
— Хорошо — надолго.
— Надолго — это хорошо.
— Да-а.
— Да-а.
— Вот ненадолго — плохо.
— Плохо, да.
— Надолго — это хорошо.
— Надолго — это хорошо.
— Да-а.
— Да-а… А вы знаете, я вам больше скажу: надолго
это хорошо.
— Нам очень нравится ваша работа.
—Ну да?
— Да.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
— Пожалуйста.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
— Слушайте, давайте попробуем поработать вместе.
Вот вы хотите работать для нас?
— С удовольствием.
— Попробуем, да?
— А что, давайте попробуем.
— Попробуем. Вы набросайте свой планчик-конспек-
тик будущей работы принесите, мы обсудим и сделаем.
— И все?..
— И все!..
— Планчик-конспектик?
— Будущей работы.
— В двух страничках.
— В двух страничках.
— Я знаю, я делал.
— Я знаю, вы делали.
— Я помню.
— И я помню.
— Планчик-конспектик…
— В двух страничках…
— А можно в одной.
— Давайте в шести.
— Давайте.
— Я знаю, я делал.
— Я знаю, вы делали.
— Я помню, я делал.
— Я помню, что вы помните.
— А вам это очень нужно?
— Очень, так что сделайте.
— Обязательно.
— Договорились.
— Непременно.
— Я могу быть уверен?
— Как вам не стыдно?!
— Не подведете?
— Как вам не стыдно?!
— Я могу быть уверен?
— Я обижусь.
— Ну все-таки могу быть уверен?
— А я могу быть уверен?
— Как вам не стыдно!
— Мы оба уверены. Вы чувствуете?
— Да, я чувствую.
— Почувствовали?
— Вот сейчас почувствовал.
— Так что сделаете?
— Обязательно.
— Договорились.
— Если вам нужно — обязательно.
— Очень нужно, мы без вас не можем.
— Договорились?
— Договорились.
— Сделаете?
— Обязательно.
— К четвертому.
— К пятому.
— К четвертому.
— К пятому.
— К четвертому.
— К пятому.
— Ну ладно, к пятому.
— Ну ладно, к четвертому.
— Только обязательно.
— Обязательно. Если я обещаю, вы же знаете…
— Знаем, мы уже тогда никого не приглашаем, рас-
считываем только на вас.
— Рассчитывайте обязательно на меня. Обязательно.
— Я же знаю.
— Ну что вы.
— Только на вас.
— Только на меня.
— Ну, до четвертого.
— До пятого… То есть до четвертого.
— До четвертого… То есть до пятого.
— Не сделаю я ему ни черта.
— А мне это и не нужно.
В мире животных
Я, конечно, царь зверей. Никто меня звания не лишал.
Это за мной пожизненно. Ну, прыгнул один раз через об-
руч… А что я мог сделать? Другие цари все прыгали…
А до меня сколько народу прыгало. Никто не умер… Все
равно уж… Раз пришел… Вернее… Чего ж не прыгнуть.
Кстати, просили нормально, без угроз. Так. Только кнут
показывали. Ричарда один раз огрели. Честно, я хотел
вмешаться. Но он уже полетел, хотя зарычал страшно.
Я сам очень спокойный. Ко мне отношение самое до-
брожелательное. Лично ко мне. Я слышал, там толкают,
там кого-то пихают. А ко мне лично. Лично ко мне. Изу-
мительно. Я не потому там… Я себя боюсь. Чуть раньше
прыгну и не иду на конфликт. Еще не успеют свистнуть,
я уже бегу… Боюсь вспылить. Психануть! Это смерть!
Гибну я — гибнут все, или гибнут двое — я в живых. Тут
уже все равно, когда психуешь и разгоняешься. А я по
ночам — упражнения! Зубы об прутья наточил до невоз-
можности. Когти все время сжимаю и распускаю, сжи-