хулиганов был капитаном: готовься, куиный пот'ёшок.
Медпункт. Нет, нет, не отходите от телефона.
Я пвиступил. Повтовяйте за мной: Я здовов. У меня
теплые ноги и снимайте вукой с позвоночника.
Капитан. Все. Снял. У меня теплые ноги. Сиди
в изолятое. Я иду к тебе, экст'ясенс. От'явленные у тебя?
Медпункт. Вас интевесует завтвак, обед или
ужин?
Капитан. Капитанский банкет. Кто снимал п'ёбу?
Что это за ёмштекс, котоый здоёвяк евизой не смог пе-
еваить? Я уже не говою язжевать? Паяходский тамада
после пейвого тоста отказался выходить из гальюна.
Он не успел отстегнуть микьяфон, и мы на весь банкет
т'янслиёвали эти к'ики. Я т'ебую п'ётокола санэпистан-
ции, санкции п'ёкуёя. Алло!
Медпункт. Теперь легкими движениями вук во-
квуг головы снимайте излучение вниз по иквам.
Капитан. Сейчас я тебе, хиюйг, дам. Я соединю
камбуз с изолятоем, ты у меня будешь толочь пеец,
а повай Бухбиндей излучать энейгию. Все, клади т'юб-
ку, хиюйг, это твой последний язговой по телефону. Ты
меня достал. Я найду юского капитана, он тебе даст от'-
явления и излучения. Все. Б'есай тъюбку. Кто в юбке?
Вахтенный, кто в юбке?
Вахтенный. Ваша буфетчица. Не знаю, что вы
в ней нашли. Она о вас уже два раза нехорошо говорила.
Она так часто нехорошо говорит, что, видимо, и думает
нехорошо. Я не понимаю, если вы можете доставить
женщине, доставьте. Не можете доставить — отправьте
ее… я знаю, на учебу, я знаю, на курсы, на танцы, я знаю…
куда отправляют женщин, которые не получили удо-
вольствия.
Б у ф е т ч и ц а. Не чипайте женщину. Я сойду с этого
судна последней. Я увесь этот гадюшник перекантую
без всякой учебы. Я как садану его любимой ногой, про-
шибу усе борта. Кто ему будет делать те бифштексы?
Капитан. Ой-ой! Чеез эти бифштексы можно чи-
тать. А если вы женщина…
Буфетчица. Я-то женщина, я-то женщина, а вот ты…
Капитан. Тихо! Ша! Где лоция, где накладные?
Я хочу п'евеить ясход гоючего.
Буфетчица. Я те проверу. Ты у меня поскачешь. Ты
шо забыл, как весь день в бинокль смотрел, так я тебе
еще раз все глаза подобью. Будешь у меня с биноклем
и на костылях, мореход задрипанный. Хто меня на-
счет загса два года… «Только паспорт получу. Она ме-
ня не понимает. Ты меня понимаешь». Что там пони-
мать?
Капитан. Тихо, Дуся! Дуся, ша! Цаим, цаяйам. То-
ваищ буфетчица…
Буфетчица. Шо ты сказал?!
Капитан. Дуся, ша! Ду… ша… Тихо, Евдокия Ива-
новна, не мешайте уп'являть судном.
Буфетчица. Хто ж тебе, козел нечесаный, ванноч-
ки греть будет, чтоб тебе парить. Хто ж тебе слушать
будет, шо ты несешь…
Капитан. Все! Ша! Дуся! Ша! Все! Цаям, тай-там.
Почему вся команда здесь? Здесь что — цийк? Язой-
тись к чейтям. Пусть мне зак'ёют визу, посылай, Дуся,
отп'являй.
Буфетчица. Что?
К а п и т а н. А вот ту анонимку, что ты два месяца но-
сишь. Иди уже, опусти уже.
Буфетчица. А то я первая буду! Еще французы
пели — не чипайте женщину — и не чипайте!
Из машины. Капитан.
Капитан. Ну?
Из машины. Не нукайте мне. Они для дизеля вы-
писали девяносто третий бензин и разъехались. А мы
с Изей решили поставить пароход в док.
К а п и т а н. А меня вы ешили не сп'яшивать?
Из машины. Почему? Вот я вас спрашиваю.
Капитан. Так я воз'яжаю категоически!
Из машины. И я вас понимаю. Если б вы не были
так заняты, вы бы увидели, что мы уже двое суток сто-
им на ремонте.
Капитан. Но я не вижу никаких изменений.
Из машины. Это уже другой разговор: в другом
месте, с другими людьми и с другим тоном… А со
мной вы с таким тоном разговариваете, как будто
я виноват, что я что-то соображаю. Ремонт — это не
действие. Это состояние. Вы вошли в ремонт, это не
значит, что кто-то что-то начал. Вы вышли из ремон-
та, это не значит, что кто-то что-то сделал. Ремонт во-
обще невозможно закончить, его можно только пре-
кратить.
Вы поняли меня? Ремонт!
Играет румынская музыка
Играет румынская легкая, очень легкая, мелкая,
легкая музыка.
На работе страшно на него накричали. Дома ужасно
на него накричали.
По дороге домой просто жутко на него накричали.
Где только на него не кричали.
Он был слабый человек.
А день был роскошный, весенний.
Он был слабый человек. Небо стало серым и подуло
свежестью.
Он был слабый человек.
Он не знал, что делать. Он искал тех, кто ему совето-
вал срочно изменить образ жизни, но их уже не было…
Пробежал куда-то мужчина с обрывком веревки
на шее.
Видимо, только оборвал и бежал безо всякого мар-
шрута…
Не то чтобы куда-то, а просто откуда-то.
Он искал тех, кто требовал, чтобы он решился. Ну,
он решился…
Он был слабый человек…
Тут что-то надо было решать…
И, еще хуже, что-то надо было делать. А решать он
не умел.
Он трогал свою веревку.
Он любил ее натягивать и трогать.
Она басовито гудела.
Он даже научился себе аккомпанировать.
И пел, пел южными ночами о своем внутреннем мире.
И песни эти становились все уверенней…
Диалог с зеркалом
Загадка ты для меня… Чего ты хочешь от этой жиз-
ни?.. Не прячь глаз! Подыми!.. Телевизор поломался,
телефона нет, соседи на даче, холодильник съеден. Что
ты можешь предложить?.. А?.. Смотри в глаза!
Читать нечего, писать не о чем, пить бросил, к жен-
щинам остыл… Ха-ха… Ну?!. Что будем делать?.. Заду-
мался… Ленинград не радует, Москва утомляет, Одесса
не веселит… Куда податься?.. Видишь, засомневался…
Со мной всегда… Со мной не только засомневаешься —
заколеблешься… Деньги где?!. Ну, ладно, об этом по-
том… Борща нет, суп надоел, уху не из чего… Чувству-
ешь запах… Пессимизмом пахнет… Что предпримем,
куда пойдем?.. Смотри в глаза… В кино — старье, в те-
атр — дорого, газеты не выписаны, мусор не выброшен,
в ресторане был! Стоп! Все!
Что предложишь? Куда предложишь?.. В чем пред-
ложишь?! Штаны залиты, юбку не ношу, носки кончи-
лись… Смотреть в глаза! Вот ты и затосковал… Как
я тебя уел!.. Апрель кончился, май не начался, солнца
нет, тучи вертятся, луны не было. То есть в пальто
жарко, в куртке холодно, плаща нет, в ресторане был!
Все! Молчу… Что посоветуешь?.. Теперь морально: се-
бя слушать противно, ее — тоскливо, его — неинтерес-
но… Я тебе скажу, чем это пахнет… Что? Брось зерка-
ло. Брось!.. Не бросай: несчастье будет… Там восемь
человек было. Как ты полез расплачиваться?.. Откуда
у тебя такая глупая рожа: папа умный, мама практич-
ная, бабка радостная, деда нет… Где деньги?.. Где банк-
ноты, которые нам государство дало на расход?.. Как
ты со своей хитрой рожей собираешься держаться до
двадцатого?.. Вскипяти воду… Размочишь вчераш-
нюю корку и сделаешь из нее гренку… Пошел! Пошел!
Деньги кончились, пива нет, вода не идет, газ отклю-
чили… Пошел! Пошел! Ой, юмор, не могу… Иди, иди…
От товарищей оторвался, к женщинам не пристал,
к чему пришел… У чего сидишь?.. Ковыляй, ковы-
ляй… Ни умница, ни дурак, ни пьяница, ни трезвен-
ник, ни верующий, ни атеист, ни спортсмен, ни публи-
цист… Ты кто?.. Чего ждешь! Чем кончишь… Ох, ты
странный… Мне уже с тобой неинтересно… Кстати,
хочешь в летную школу истребителем?.. Почему?..
А может, и не собьют… А ты вылетай пораньше… А ты
этих не бомби. Бомби тех, у кого их нет. Ну, ладно…
Жалко? Вообще не бомби…
Я стоматолог
Ну, характер у меня такой. Мне не нужен камень, но
все брали, и я взял. С финского кладбища… Дома фин-
ские каменные разломали и из этих камней свои хиба-
ры построили, а с могил гранит в фундамент. Ну,
скульптор из оставшихся шести пятый взял. И шофер
на всякий случай в Москву шестой взял. В запас. На
смерть мамаши. Он так ее и предупредил, когда в сарай
втаскивал: «Это для тебя!»
Такой есть характер… Мне не нужен этот гранит, но
этот хмырь взял. Я, говорит, скульптор… Ну и я скульп-
тор… Кто-то гипс тащит… «Я стоматолог! Я стомато-
лог!..» Ты стоматолог, ну и я стоматолог… Мешок гипсу,
хотя он мне на фиг не нужен. Ну только, если уж очень
большая драка будет… Потом эти, семена… Я его при-
вез. «Я цветовод, я цветовод!..» — Ну и я цветовод… Мы
их потом жарить пробовали — гадость.
А чего? Я вожу по селам, по складам. Иконами там
торгуют. «Я искусствовед, я искусствовед…» — Ну и я ис-
кусствовед… Красок набрал. Ты художник, и я художник.
Что, я хуже тебя?
Японские шарикоподшипники в парафиновой бу-
маге. Ну такие симпатичные в парафиновой бумаге. Ну
прямо хоть облизывай, но пятьсот штук, и все одинако-
вые. Куда их? На забор? На грузила? Кровать на них
толкать?
Блоки какие-то для памяти. Этот кричал: «Я про-
граммист, я программист». Ты программист, и я про-
граммист. Точно такой же блок выпросил. Ничего,
пусть лежит. Для памяти. Оттуда три катушки провода
смотал. Штакетник шесть раз перевязал для памяти.
Шприцы брали. «Я медсестра, я медсестра». — Ну
а я чем хуже. Я тоже медсестра. Набрал полбагажника.
И эти, шланги от капельниц. Пару километров. Я вино
через них пропускаю. Водяной затвор из них у меня.
Стекла очковые. «Я оптик, я оптик». — Ну и я оптик.
Я на него посмотрел, чем я не оптик. Теперь у меня этих
линз, хоть коту вставляй.
Этого привез в магазин. «Я артист, я артист». Ну