— Виски! — бросил он Син Юлу, и китаец — или монгол, или кем он там был, — тут же бросился к вещам.
Макинтош сидел на полу в круге лунного света, падающего из разбитого окна, где Карсон уже занял оборонительную позицию.
— Мы получили твое сообщение, — сказал Кинг.
— Ага! Я все время думал, будет ли оно доставлено... гм... своевременно?
— Своевременно?
— Своевременно, чтобы сослужить мне службу. Я не сомневался, что вы помчитесь сюда во весь опор, как только получите отпуск, но не был уверен, позволит ли старик вам уехать...
— Мы перестали уделять внимание генералам, как только закончилась война, — проворчал Кинг.
— Закончилась война? — вскричал Макинтош. — Ты хочешь сказать, что эти желтокожие уже развешены на своих любимых вишневых деревьях, а по улицам Токио маршируют наши ребята?
— Так оно и есть, — ответил Кинг. — Японский флот на дне моря, а японские командиры в аду, где им самое место.
— Вот это то, что я называю хорошими новостями, — с удовлетворением в голосе сказал Макинтош. — Жаль только, что мало желтокожих получило то, что им причиталось. Какие прекрасные слова: война закончилась! Сколько раз мы с нетерпением ждали того дня, когда закончится война и мы можем разойтись по домам, а, Сэнди? Подумать только, наконец-то это случилось!
Кинг не мешал ему выговориться. Человек, который прошел через всю войну, имеет право спустить немного пара, когда узнает, что все уже позади. Макинтош казался ошеломленным этими известиями. Наконец, Кинг решил мягко перевести его на другую тему.
— Кто там вопил? — повторил Макинтош. — А, Сэнди, я и забыл, что вы ничего не знаете об этом, — Вопили там, — он махнул рукой в сторону окна, возле которого сидел на страже Карсон, — эти парни. Они так забавляются.
— Забавляются?
— Да. Им кажется это хорошей забавой, — ответил Макинтош, растягивая слова. — Спасибо, Ганга Дин, я бы выпил еще немного виски, как ты считаешь? — Син Юл плеснул ему в алюминиевую кружку еще порцию, Макинтош поднес кружку к губам, и сил у него, казалось, прибавилось. — Они так играют... Да, играют.
— Гм-м... — протянул Кинг — Но кто они?
— Кто они? Сложный вопрос. По армейской классификации они — убийцы, профессиональные убийцы, и не нужно преуменьшать их достижения в искусстве убийства. Мы считали, что в десантно-диверсионной школе нас научили убивать, но, Сэнди, мы просто любители по сравнению с теми парнями...
— Да кто они? — проворчал Кинг.
— А, да! Я отклонился от темы, верно? Они работают на Акбада. А Акбад... — Макинтош умолк.
— Продолжай, — мягко подтолкнул его Кинг. — Кто такой Акбад? Ты не упоминал о нем в своем сообщении.
— Я стараюсь собраться с мыслями, чтобы рассказать тебе, кто такой Акбад. — Макинтош снова задумчиво помолчал. — Акбад — человек. Китаец, индус, монгол, бирманец или любой другой азиатской расы. Но он человек. Я совершенно уверен в этом. Или, по крайней мере, я считаю его человеком.
Кинг почувствовал, как по спине у него пробежал холодок, словно паук с маленькими ледяными лапками. Макинтош сошел с ума? Неужели опасности, голод и истощение сделали свое черное дело?
— Черт побери, Макинтош, о чем ты?
Словно не слыша его, Макинтош продолжал:
— Акбад — священник храма, находящегося неподалеку. Храма Запретного Наслаждения... кажется, так они называют его на своем языке. Это древний храм, более древний, чем Бирма, древнее Китая, а, может, древнее и всего Рода Человеческого, кто знает? Были времена, когда я пытался понять, какого же возраста этот... м-м... кажется, я опять отклонился от темы. Акбад — важная шишка в этом храме. Временами, Сэнди, я думал, что он человек, а временами не знал, кто он на самом деле. И когда я не знал этого, Сэнди, я думал, что он бог!
— Что?
— Я до сих пор так думаю, — упрямо настаивал Макинтош. — Нет, не ищи аптечку. Мне не нужны не атабрин, ни хинин. Но если ты хочешь считать меня спятившим, Сэнди, то я готов согласиться с тобой, потому что, Сэнди, или лгали мои глаза, или я действительно видел, как происходит невозможное!
КИНГ ДОСТАЛ из кармана сигареты, закурил и убрал сигареты и спички обратно в карман.
— Какое невозможное? — осторожно спросил он.
— М-м?.. А, ну, в общем, я видел, как исчезают люди.
— А я видел, как исчезали в походе слоны.
— Это было не в походе.
Кинг молчал.
— Истинная правда, исчез я сам, — продолжал Макинтош.
— Да?
— Истинная правда, что я побывал на небесах.
— Гм-м... — промычал Кинг.
— Сэнди, я видел жемчужные врата, блистающие в небе. О, нет, я не был так близко, чтобы коснуться их, но я их видел. И я видел, как по воздуху летели ангелы, я слышал арфисток, играющих у подножия трона и...
— Стоп! — воскликнул Кинг.
— Что?
— Давай начнем все сначала, Мак. И на сей раз, парень, не пересказывай мне свои сны во время курения гашиша, или я снова тебя прерву.
— Ну, может, это и были сны, хотя я не думаю...
— Давай сначала!
— Ладно-ладно. Не стоит разговаривать, как полковник! — На мгновение в его голосе промелькнуло раздражение, затем Макинтош продолжал: — Как ты знаешь, я искал здесь секретную радиостанцию, которую наши маленькие желтокожие братишки прятали где-то в здешних горах. Я никак не мог найти эту проклятую...
— Ее обнаружили военно-воздушные силы, — перебил его Кинг. — После них там не осталось ничего.
— Так вот почему все вдруг взлетело на воздух! Ну, дают, летуны! Ну, я так и не смог ее отыскать, и, наконец, решил, что у джапов[1] хватило ума перевезти ее куда-то в другое место. Поэтому я решил вернуться. Проблемы начались, когда я пошел коротким путем.
— Да?
— Ошибкой был этот короткий путь. Он стал куда длиннее длинного. Я, черт побери, заблудился. И блуждал, пока по ошибке не попал на территорию Акбада. Истинная правда, что я наткнулся прямо на его храм. Это и оказалось, Сэнди, моей худшей ошибкой.
— Могу себе представить. Эти фанатики наверняка трясутся над своими храмами и держат их расположение в глубокой тайне, — кивнул Кинг. — Что было дальше?
— Меня кормили, как предназначенного на убой теленка. Лучшее вино, лучшая еда, что я видел за последние два года. Мой личный гарем. Красотки, выстроившиеся в шеренгу передо мной, и я мог выбрать любую из них или всех сразу. Я купался, натирался ароматными мазями, носил самые мягкие одежды, какие ты только можешь вообразить. Я имел все, что только можно захотеть, стоило лишь попросить. Слова радушного приветствия были у них вытканы даже на половиках.
— Пока все похоже на правду, — заметил Кинг.
— Это было! Было!
— И что пошло не так?
— Вот этого я и не знаю.
— Но...
— Если бы я понял, что случилось со мной дальше, понял то, что имело место в действительности, то, вероятно, мог бы сказать тебе, что пошло не так.
— А как ты думаешь, что все же произошло с тобой? Макинтош, хватит ходить вокруг да около, давай конкретнее. Что они сделали? Откармливали тебя, чтобы принести в жертву?
— Принести в жертву? — пожал плечами Макинтош. — Да ничего подобного! Они откармливали меня, приводили меня в норму, чтобы потом отправить меня... ну... на небеса!
— Макинтош!
— Но они действительно собирались отправить меня туда. И они отправили меня туда, это факт. И факт, что...
— К ОКНУ! — прервал их вдруг Карсон.
Тут же загремели выстрелы. Кинг повернулся. Он увидел, как через разбитое окно в комнату влетел шар размером с бильярдный, светящийся молочным светом. Карсон выстрелил в него и промахнулся. На долю секунды шар завис в воздухе. И тут из горла Макинтоша вырвался крик, подобный которому Кинг никогда не слышало от человека. Это был вопль человека, которого подвергают пыткам, человека, потратившего остатки сил на этот безумный, выворачивающий наизнанку душу вопль.
Макинтош вскочил на ноги и ринулся к окну в противоположной стене комнаты. Шар секунду поколебался, затем метнулся за ним следом, настиг и, казалось, на миг прикоснулся к его коже. А затем исчез из виду.
Кинг на мгновение перестал его видеть. В то же время Макинтош снова завопил, но его вопль тут же превратился в какое-то бульканье. Бульканье смолкло, Макинтош стал падать. Он падал, когда шар возник позади его с другой стороны. Подскочил вверх к самому потолку, повис, затем покрылся красноватым туманом. Туман этот тут же исчез, и поверхность шара опять стала молочно-белой.
Макинтош падал. Скорость, которую он развил, по инерции все еще несла его вперед, но ноги уже не держали. Он ударился о стену, осел на пол и больше не шевелился.
Шар метнулся вниз, завис над ним, затем снова поднялся и с безумной скоростью вылетел вдруг в окно.
Кинг выхватил из кармана фонарик, бросился вперед, наклонился, заслоняя фонарик, и направил его луч на Макинтоша. Затем выключил фонарик, выпрямился. Полные ужаса глаза Юла, не отрываясь, глядели на него. Сидящий у окна Карсон тоже повернулся к нему. Кинг вытер внезапно вспотевший лоб.
Макинтош был мертв. В груди у него была сквозная дыра. Круглая дыра, размером точно с этот безумный шар.
II
КИНГ ЗАСТЫЛ посреди комнаты, не двигаясь, не глядя ни на кого и не позволяя себе думать. Он слышал Син Юла, дышащего тяжело, как астматическая лошадь. У окна застыл Карсон.
Макинтош был мертв. Это невозможно! Макинтош мертв! Убит бильярдным шаром, который влетел в разбитое окно, а вылетел через окно на противоположной стороне. Где-то есть храм, которым правит человек по имени Акбад, а может, он и вовсе не человек. Что, черт побери, все это значит? Кожа на теле Кинга покрылась пупырышками.
— ЙОООООУУ!
Из бамбуковых зарослей вырвался вой, прорезав ночную тишину снаружи, вой, от которого волосы Кинга понялись дыбом, а сердце бешено застучало.
— Они идут, Сэнди, — шепнул Карсон.