НА УЛИЦЕ бегали военные. Зенитные батареи устремили тонкие стволы своих пушек в небо. Стоял оглушительный рев, потому что с соседнего поля взлетали тяжелые бомбардировщики.
Штаб-квартира располагалась возле пляжа на берегу Джерси. В канале стояли военные корабли, задрав в небо орудия. Роями взлетали истребители. Точно осы, но осы с бессильными жалами.
Трубили сигнальные горны. Вдоль берега орудийные расчеты летающих торпед разворачивали пусковые станины. Другие расчеты были готовы пустить смертоносные тепловые лучи. Уже гудели генераторы этих лучей. Было пущено в ход все оружие древней цивилизации, чертежи которого оказались в капсуле времени, и все оружие современности.
Марк Уайтинг завертел головой. И увидел в небе три едва заметных, мерцающих силуэта. Они летели достаточно низко, на высоте не более мили. И то и дело наносили удары вниз. Из открытых в их нижних частях люков падали какие-то темные объекты, и там, куда они ударяли, разражался настоящий ад. Сами же корабли были окутаны мерцающими защитными экранами.
С земли взлетели торпеды, ударили в эти экраны и взорвались в ослепительных вспышках. Тепловые лучи попытались разорвать в клочья защиту чужаков, но тоже потерпели неудачу. Поднявшиеся высоко бомбардировщики принялись бросать в них бомбы. Черные истребители бросались на чужаков, точно готовые ужалить осы. То и дело такая оса шла на таран и вспыхивала, едва коснувшись защитного экрана.
Появление таких экранов не предвидела древняя цивилизация.
Раздался рев, потрясший землю и небеса, когда батареи тяжелых орудий на военных кораблях разом отправили многотонные снаряды в беззащитное небо. Каждый из таких снарядов мог бы разнести в дребезги крейсер, но теперь они лишь бесполезно сгорали в защитном поле.
Корабли неторопливо приближались. Неповрежденные, целые, защищенные.
Марк Уайтинг яростно закричал и побежал к морю, прикидывая направление полета вражеских кораблей. Он бежал по берегу в том же направлении, что и корабли, бежал, как сумасшедший, и кричал на бегу.
Корабли все приближались, медленно, уверенные в своей неуязвимости.
Позади Марка, откуда-то с пляжа, по ним, взревев генератором, ударил тепловой луч. Марк бросился к нему. Там было два стрелка, которые зачем-то напали на него. Марк вырвал у одного из них пистолет. Дважды выстрелил. Звуков пистолетных выстрелов было не слышно в адском шуме, сотрясающим землю и небо.
Марк поставил свое устройство и быстро соединил его с генератором теплового луча. Пальцы его работали быстро и ловко. Так. Готово. Теперь нужно включить генератор.
Марк развернул конус. И стал ждать.
Чужаки были почти над ним, забрасывая бомбами стоящие в канале линкоры. Ужасно взревел взорвавшийся линкор. Еще один... Тепловые лучи ударили из кораблей захватчиков вниз, и там, где они касались воды, воду тут же вскипала. Вот они коснулись песчаного пляжа, и вспыхнул песок...
Корабли закрыли небо над его головой. Марк щелкнул последним переключателем. Из конуса вырвался невидимый луч и стал видимым лишь тогда, когда позитроны, из которых он состоял, столкнулись с электронами защитного поля кораблей чужаков...
СЕТ ДЖОНСОН с женой слушали радио. Голос диктора хрипел и прерывался. Но это был человеческий голос, раздавшиеся впервые после четырех дней молчания. Но Сет не выключал приемник ни днем, ни ночью.
«Наша радиостанция, наконец-то, сумела подключиться к аварийному источнику питания, так что мы хотим как можно быстрее сообщить вам новости. Никто точно не знает, что именно произошло. Известно только, что Марк Уайтинг побывал в штаб-квартире в Нью-Джерси под Нью-Йорком перед самым началом атаки. Но, поскольку генерал Уорсин и весь его штаб были уничтожены неприятелем, вероятно, никогда уже не станет известно, какое именно оружие дал им Марк Уайтинг. Прилетели три сирианских корабля и начали сбрасывать бомбы. Все оружие, которым располагали защитники, стремившиеся защитить Нью-Йорк — по крайней мере, то, что осталось от Нью-Йорка после первого налета, — оказалось бесполезным. Ни снаряды, ни торпеды, ни тепловые лучи не могли пробить защитный экран сириан.
Однако, внезапно, когда корабли были уже над берегом, защитные экраны вспыхнули сами собой. Наблюдатели не могли объяснить эти вспышки. Но экраны просто исчезли с ослепительными вспышками.
И немедленно тепловые лучи и торпеды, которые продолжали посылать защитники, ударили по самим кораблям. А потом, очевидно, залп одного из крейсеров попал прямо в ведущий корабль сириан. Взрыв этого корабля уничтожил все живое на милю вокруг, но этот же взрыв разнес на куски и два остальных корабля захватчиков. Налетевшие бомбардировщики ту же завершили разгром...
Вероятно, никогда не станет известно, как именно Марк Уайтинг вывел из строя защитное поле сириан. Наверное, он использовал какое-то оружие, найденное в капсуле времени. Одно лишь бесспорно. Весь мир должен быть благодарен не только древней цивилизации, пославшей нам капсулы времени в качестве предупреждения, но и Марку Уайтингу, который, наряду с тысячами других защитников нашей страны, погиб в том финальном сражении на берегу Джерси, погиб в самый миг победы...»
Приемник захрипел, шипение заглушило голос диктора. Долгое время Сет с женой молчали.
Затем его жена заговорила:
— Какой он был из себя, Марк Уайтинг? Ты видел его, Сет?
— Да никакой он был, Мав. Просто невзрачный парень. В толпе он был бы совсем незаметный. Но был в нем что-то такое... Не знаю, что именно, но ты бы видела, как вились вокруг него генералы. Что-то было в его глазах, что-то, что сразу же показалось мне дьявольски отважным... Он не спрашивал «что» или «сколько». Он только распоряжался: «сделайте то» и «сделайте это». И, ей-Богу, он добился своей цели... — Сет вздохнул. — Несправедливо, что он умер. Он стоил миллион таких, как я. Но я вот живу, а его уже нет...
Сет Джонсон не знал, что Сеты Джонсоны всегда выживают там, где Марки Уайтинги погибают. Но, с другой стороны, когда-нибудь потом именно Сеты Джонсоны устанавливают статуи в память о них...
Сет долго смотрел на радиоприемник. Потом перевел взгляд на жену. Жена беззвучно плакала.
Но, в своем роде, он тоже был способен на героический поступок. Он погладил жену по плечу.
— Ну-ну, Мав, хватит реветь...
А когда жена не успокоилась, Сет прибег к чрезвычайной мере.
— Мав, если ты немедленно прекратишь рыдать, я обещаю тебе, что больше до конца жизни не сделаю ни глотка яблочной водки...
The warning from the past, (Thrilling Wonder Stories, 1939 № 8)
Вечный свет
ОН ЖИЛ в мансарде на Гринвич-Виллидж, но, возможно, что меня бы не встретила большая простота и достоинство, даже если бы он жил во дворце. Думаю, он даже не осознавал нищету своей среды, не видел грязные съемные квартиры и узкие улочки. Глаза его обозревали невидимые высоты, а сам он выглядел поднимающимся к грядущей славе.
Мы поговорили об этом, поскольку являлись старыми друзьями, но я заметил признаки измождения у него на лице и пригласил пообедать со мной. Когда он принял мое предложение, я был рад... рад возможности накормить его до отвалу, в чем он явно нуждался и чего получал не слишком-то часто, как и масса поэтов до него.
А Блейн Уэллмен был поэтом. Он должен был стать одним из великих поэтов Америки, однако, не стал. Каким-то образом, он никогда не мог собрать вместе слова, чтобы произвести на свет эпос, о каком мечтал.
Оглядываясь назад теперь, после страха и ужаса событий того вечера, когда я отправился обедать с Блейном Уэллменом, приятно было думать, что, даже если он больше никогда не станет портить пером бумагу, то все равно создаст величайшую эпопею в истории Америки.
Ел он экономно, несмотря на все мои уговоры, и, когда обед подошел к концу, у меня мелькнула было мысль совершить поход по злачным местечкам ночного города. Но такое мероприятие требовало денег и, хотя я мог легко оплатить все это, такая явная демонстрация моего процветания могла ранить Блейна. Без сомнения, пенсы казались ему такой же крупной суммой, как и доллары.
Я пошел с собой на компромисс и предложил прокатиться паромом до Статен-Айленда, где мы можем полюбоваться горизонтами Нью-Йорка, а поездка стоит лишь никель.
Турникет со щелчком заглотил мои пятицентовые монеты, и мы слились с толпой. Какой-то толстяк в синем костюме зарылся локтем мне под ребра, а его худосочная жена, тащившаяся позади, наступила мне на ногу. Симпатичная девушка с губами, щедро размалеванными пунцовой помадой, черкнула краем своей шляпки мне по глазу, а с другой стороны на меня навалился здоровенный портовый грузчик в пропотевшей рубахе. Таща за собой Блейна, я пробился к перилам. Пристань вдруг дернулась, паром дважды хрипло взревел. Дизельные двигатели застучали и взбаламутили воду.
И мы поплыли... отправились в путешествие к Статен-Айленду, вдыхая свежий ветерок и обозревая линию горизонта.
Прежде чем это путешествие завершилось, я забыл и про ветерок, и про горизонт, а поездка к Статен-Айленду превратилась в путешествие в другой мир.
Надвигалась ночь. Через гавань протянулись длинные тени. Позади нас в сгущавшихся сумерках тревожно столпились небоскребы Манхэттена. Справа, по берегу за Статуей Свободы, Нью-Джерси тускнел под наплывом катящихся волн тумана. Дальше по берегу качался на волнах эсминец, похожий на серый призрак. А еще дальше по реке, как мне было известно, стоял на якоре тренировочный военно-морской корабль «Вайоминг».
Но он уже был вне моего обзора.
Вообще в гавани стояли крейсеры и линкоры Атлантической эскадры в полной боевой готовности.
А где-то возле меня бубнил Блейн:
— Факелы смутно в ночи горят, что-то тревожное мне говорят...
Сначала я не понял, о чем он. Я обшарил глазами горизонт, там, где уже показались миллионы огней Большого Нью-Йорка, но не заметил ни единого факела. И никакого полумрака. Слава Богу, здесь не было перебоев с электричеством!