торых сейчас так несправедливо больно». Но затем заголовок перешел к его второму роману.
«Холодное, румяное от сна…»*
Поплавский записал в дневнике 10 марта 1934 г. об этом стихотворении: «…оно вышло полуживое, между двумя жизнями – Ниной и Наташей (имеются в виду Нина Постникова и Наталия Столярова. – Е. М.)» («Неизданное», с. 216).
«Жарко дышит степной океан…»*
Эту книгу, что носишь с собою, / Ты читаешь? – Нет, слушаю лес. Ср. в романе «Домой с небес»: «После обеда Безобразов исчезал с книгою, которую, не читая, вечно носил с собою, ощупью впитывая-вбирая ее содержание».
«На песке в счастливый час прибоя…»*
Впервые: Современные записки. 1934. № 54. С. 192.
«Отцветает земля. Над деревнею солнце заходит…»*
Впервые: Современные записки. 1935. № 58. С. 22.
Автоматические стихи*
Весной 1998 г. была разыскана значительная часть архива Б. Поплавского, считавшаяся до тех пор утерянной, в том числе и сборник «Автоматические стихи». Он подготовлен к печати самим поэтом и посвящен Дине и Николаю Татищевым. Стихи эти в основном перепечатаны на машинке, но носят следы авторской правки, встречаются и рукописные варианты. В 1999 г. они были опубликованы мною и А. Н. Богословским отдельной книгой: Поплавский Б. Автоматические стихи / Вступ. ст. Е. Менегальдо; подгот. текста А. Богословского, Е. Менегальдо. – М.: Согласие, 1999. Правда, в то издание не вошло около двух десятков стихотворений, в свое время изъятых Н. Д. Татищевым и помещенных им в ДНН-65. В настоящем издании «Автоматические стихи» впервые публикуются в том виде, как того желал сам автор.
Открытия Зигмунда Фрейда о бессознательных процессах, управляющих человеческой психикой, навели сюрреалистов на мысль о том, что надо писать как бы «под диктовку» бессознательного.
В полном согласии с сюрреалистами Поплавский отмечает, что автоматическое письмо «состоит… в возможно точной записи внутреннего монолога, или, вернее, всех чувств, всех ощущений и всех сопутствующих им мыслей, с возможно полным отказом от выбора и регулирования их, в чистой их алогичной сложности, в которой они проносятся» («По поводу… Джойса»). Благодаря тончайшему записывающему прибору, изобретенному сюрреалистами в их «лаборатории», поэту удается с максимальной верностью и точностью уловить и передать колеблющуюся, неустойчивую стихию внутренних озарений, переживаний, мимолетных ощущений.
Погружение в индивидуальное, в личное – вовсе не «любование своим пупом», а единственный способ приобщиться к сверхиндивидуальному: «Абсолютно индивидуального нет ничего. Абсолютно несимптоматичного, не отражающего целого духовной жизни, нет ни одного поступка, ни одной причуды. И даже в нарочитом чудачестве еще более отражается духовная музыка, как в нарочито измененном почерке еще более явствует то, к чему довлеет человек…» (запись в дневнике Поплавского от 21 декабря 1928 г.).
Именно в этой стихии и зарождается стихотворение. «Поэт говорит из некоего центра, которому трудно дать название. Это не душа, а особая сверхличная нейтральная сфера», к которой человек прикасается в грезах, сновидениях, поэтическом вдохновении, – подтверждает Н. Д. Татищев. По свидетельству Поплавского, «ничего живого нельзя написать, если сперва не увидеть этого во сне… Потому что во сне мое „я“ уничтожается, и это и есть начало вхождения в настоящую жизнь. Даже когда во сне главную роль играет одно лицо, а не множество действующих лиц, как в театре, этот единственный герой не совпадает с „я“ наяву. Фон сна, его пейзаж, тоже имеет мало общего с городами и комнатами, где мы жили… Ум и память во сне замирают, как бы впадают в обморок, и это полезно для нас» (Татищев Н. Из разговоров с Борисом Поплавским // «Неизданное», с. 229). Поплавский стремился донести до читателя свои чувства и ощущения, создавая «некие „загадочные картины“, в которых известное соединение образов и звуков чисто магически вызывало бы в читателе ощущение того, что предстояло мне» («Ответ на литературную анкету журнала „Числа“»).
«У другого, – пишет Н. Д. Татищев, – такой метод писания вылился бы во что-то бледное, неопределенно-расплывчатое, тусклое – в конечном итоге, в пустоту. У Поплавского это жизнь, насыщенная содержанием, кровью, болью… постепенно хаос начинает проясняться и из кажущегося нагромождения образов и сновидений вырастает пейзаж, таинственный, но отчетливый, как вечерние гавани с кораблями Клода Лорена» (Татищев Н. Поэт в изгнании // Новый Журнал. 1947. № 15. С. 199).
В той же манере выдержаны и многие лирические отступления в прозе Поплавского, например в романе «Аполлон Безобразов».
«На аэродроме побит рекорд высоты…»*
Впервые: Числа. 1934. № 10. С. 277; в тексте «Дневник Аполлона Безобразова», без разбивки на строфы и с незначительными разночтениями.
«Черное дерево вечера росло посредине анемоны…»*
Впервые: ДНН-65; под названием «Мнемотехника» (дано Н. Д. Татищевым).
Мнемотехника – совокупность приемов, помогающих запомнить нужные сведения.
Анемоны – отряд морских кишечнополостных животных класса коралловых полипов. Тело их цилиндрическое, мешковидное, с мускулистой подошвой, при помощи которой животное может медленно передвигаться. На верхнем конце тела имеется рот, окруженный венчиком щупалец. Известны также виды, ведущие плавающий образ жизни. Обычно ярко окрашены.
«Беззащитный сон глубины…»*
Впервые: Числа. 1934. № 10. С. 280; в тексте «Дневник Аполлона Безобразова», без разбивки на строфы и с добавлением следующей концовки: «Ну, крепитесь, он пал… замрите… Сбылся сон ледяной о вас».
«Святым не надо бессмертия…»*
Впервые: ДНН-65; под названием «Комната во дворце далай-ламы» (дано Н. Д. Татищевым).
Далай-лама – первосвященник ламаистской церки в Тибете.
«Это и были Лериды…»*
Лерида – город на северо-востоке Испании, в Каталонии, в предгорьях Пиренеев, административный центр провинции Лерида.
«Отдаленные звуки неба…»*
Впервые: ДНН-65; как первое стихотворение цикла «Весна в аду». Название дано Н. Д. Татищевым.
«От высокой жизни березы…»*
Впервые: Числа. 1934.
№ 10. С. 276; в тексте «Дневник Аполлона Безобразова», без разбивки на строфы.
«Отшельник пел под хлороформом…»*
Впервые: Числа. 1934. № 10. С. 281; в тексте «Дневник Аполлона Безобразова», без разбивки на строфы.
«Голоса цветов кричали на лужайке…»*
Впервые: ДНН-65; под названием «Рембрандт» (дано Н. Д. Татищевым).
«Пироскаф дымок распускал…»*
Пироскаф – первоначальное название парохода (от греч. руг – огонь и skaphos – судно).
«Вечный воздух ночной говорит о тебе…»*
Впервые: Числа. 1934. № 10. С. 279; в тексте «Дневник Аполлона Безобразова», без разбивки на строфы и с незначительными разночтениями.
«Я живу на границе твоей…»*
Светлана – героиня одноименной баллады В. А. Жуковского.
Иона в уста поцелуй / В уста Иоанна – Имеются в виду один из двенадцати еврейских малых пророков Иона и Иоанн Креститель – эти святые были беспомощны перед лицом упорного неприятия их миссии на земле.
«Где ты, энигматическое сердце?..»
Впервые: ДНН-65; как второе стихотворение цикла «Дни потопа». Название дано Н. Д. Татищевым.
«Я слушаю: так далеко не слышно…»*
Впервые: ДНН-65; под названием «По ту сторону Млечного Пути» (дано Н. Д. Татищевым).
«Страшно было это рождение камня…»*
Нам являлось лицо бледно-синей Медузы… – Имеется в виду горгона Медуза, в греческой мифологии женщина-чудовище, чей взгляд превращал смотрящих на нее в камень.
«Перекрестный ветер, вечер синий и тревожный…»*
Ушеров дом – имеется в виду рассказ Э. По «Падение дома Ашеров».
«Тот кто лишается времени…»*
Чаша Пилата – имеется в виду эпизод с омовением рук, когда прокуратор Иудеи Понтий Пилат дал понять присутствующим, что он не имеет отношения к казни Иисуса Христа.
«Было тихо в Сахаре молчанья…»*
Герострат – житель греческого города Эфеса, сжегший храм Артемиды (356 г. до н. э.) для того, чтобы, как он сознался во время пытки, его имя помнили потомки.