К татарам иду.
— Режьте голову мне!
Я москвич,
Я русак.
— Что спешить?
Заплати-ка
Сначала ясак.
Предо мною князек,
Мелкий вор,
Казначей,
Он смеется:
— Люблю вымогать с москвичей!
Заплати-ка ямщину,
Возьми-ка ярлык!..
Освещает лучина
Басурманский кадык.
Божьи лики по избам
Темнеют в углах,
Кнут ременный гуляет
По спинам в узлах.
— А-а-а! —
Молодку татарин
Схватил у плетня,
Руки вяжет пенькой,
Волочет на коня.
— Эй, пусти,
Узкоглазый,
Товар этот наш!
Не с тобою
Пойдет она ночью
В шалаш.
Врешь!
Не будет
Красавица
Эта твоей! —
Кистенем я его
Меж заросших бровей.
Кровь
И крики,
И ржанье,
И топот,
И стон!
Режут горло мне…
Тут обрывается сон.
Я встаю
И тревожно
Глазами вожу:
И себя
На лугу,
На копне, нахожу.
В мокрых травах
Лежит предо мной
Светлояр,
Ни колчанов,
Ни стрел,
Ни коней,
Ни татар,
Только где-то
Звенит луговая коса
Да заблудший теленок
Мычит из овса.
Ну и сон!
Мне такого
Не снилось вовек,
Чтобы древность такая,
Двенадцатый век.
Это предок, наверно,
В крови проскакал,
Чтобы я без ошибки
В лицо его знал!
Я вышел рано
Я вышел рано.
Роса на травах,
Роса на злаках,
На всей земле.
Поклон — дорогам,
Поклон — деревьям,
Поклон — селеньям,
Поклон — семье.
В мешке дорожном
Простые вещи:
Две майки, мыло,
Порошок.
Мне с ними лучше,
Мне с ними легче,
Моя поклажа не режет плечи,
Не давит спину — хорошо!
А что там иволга
В ветвях запела?
Какую шутку
Ей дрозд изрек?
С какою целью
Пчела летела,
Потом свернула и присела
На мой погнутый козырек?
А! Отдохнуть?
Ну что же, можно!
Не пропадать в лесах добру!
Раз прилетела,
Такое дело:
Я — пчеловод
И осторожно
Ее за крылышки беру.
Лети, родная!
Скоро ульи,
И ждут тебя в твоем летке.
Колхозный пчеловод Ульяна,
Она ведь тоже встала рано,
И у нее нельзя без плана,
Да вон она
В цветном платке!
Иду лесами,
Иду полями,
Иду по кладинкам
И вброд,
И до последней капли крови
Я в каждом шаге,
В каждом слове
С тобой,
С твоей судьбой
народ!
* * *
Месяц июль — знойный и дрёмный,
Пылью полынной воздух горчит.
Возле омета месяц огромный,
Это ему перепелка кричит.
Где я? В Рязани над тихой Окою
Или в Тамбове у реченьки Цны?
У Иртыша иль за Ворей-рекою
Тихо смотрю подмосковные сны?
Волжское или другое теченье
Ласково льнет и касается плеч?
Это совсем не имеет значенья,
Только б Россия и русская речь!
Только б суровые, честные лица,
Только бы труженики — не жулье,
Только б готовые поделиться
Хлебом и радостью люди ее!
* * *
Трехструнная тревога балалайки
Зовет меня на улицу села.
Я вспоминаю детство. На лужайке
Здесь верба одинокая цвела.
И вот на этом самом сером камне,
Который и тогда еще лежал,
Я трепетными юными руками
Играющее дерево держал.
Несложный инструмент, наивность детства,
Как веселил ты сельскую толпу!
Ты мне тогда достался как наследство,
Как приложенье к плугу и серпу.
Я распевал прибаски и пригудки,
Белел на балалайке белый бант.
И девки мне дарили незабудки,
И говорили гордо: — Он талант!
Чего скрывать: моя душа гордилась,
Она росла, ей делалось теплей.
Мне это ободренье пригодилось,
Оно во мне живет и по теперь.
Не я на камне, и не я играю,
Не в этом дело. Важно, что игрок
В запале чувств дает родному краю
Свой музыкально-песенный урок!
За сельдью
Капитану рыболовного сейнера
Палубу вымыли,
Люки задраили,
На море вышли из бухты
Во здравии.
Сутки идем
Сквозь ненастье и изморось,
Море спокойное
И не капризное.
Солнце порой
Еле-еле проклюнется.
Море — как площадь,
Море — как улица.
Море — как рожь
На июньском безветрии,
Даже спокойнее
И незаметнее!
Вдруг ни с того ни с сего
Разволнуется —
Это норд-осту
Оно повинуется.
Море — увалами,
Море — буграми,
Так и танцует
И пляшет под нами.
С качки морской,
Как ворона к вороне,
Миски летают
Друг к другу в салоне.
У капитана
Волненье, эмоции,
Смотрит то в карты,
То в толстые лоции.
Смотрит из рубки
И в голос смеется:
— Как бы на камешки
Не напороться!
А море, как русская
Баба-шутиха,
Побушевало
И снова утихло.
Стало покачивать
Бережно, плавно:
— Я успокоилось, милые,
Ладно!
Вдруг прозвучало,
Как выстрел: — Селедка! —
И завизжала
Стальная лебедка.
Шлюпку — за борт,
Кошелек — на глубины.
Здравствуй, наш промысел,
Древний, любимый!
Лбы рыбаков
Запотели, как стекла,
Куртка на каждом
До нитки промокла.
Не поскупилось
Берингово море,
Вот уж добыча,
Трепещет в каплёре!
Трюм наполняется
Свежим товаром,
Ох, и попалось —
Навалом, навалом!
Все в чешуе,
Словно рыцари в латах!
Радость, как сборище
Чаек крылатых,
Взмыла над морем,
Летит поднебесьем
Берег порадовать
Доброю вестью!
* * *
Вот и вышел в дорогу, и робость
Охватила, как зябкий озноб,
Предо мною не школа, не глобус —
Шар земной с человечеством в лоб.
Предо мною не книги, не парты —
Шелест трав, огрубелая речь,
Под которую, если проспал ты,
Можно на землю втоптанным лечь.
Что ж ты смотришь рассеянно, грустно
В даль веков, золотой ротозей?
Насыпай же скорее свой бруствер
И воюй за себя и друзей!
* * *
Море люблю с кораблями,
Небо люблю с журавлями,
Девушек — с гордостью взгляда.
Тех, что сразу сдаются, — не надо!
Пегас
Запрягу своего Пегаса
В тряский песенный тарантас
И поеду сквозь все государство.
До свиданья! Не ждите нас!
Я Пегасу по раннему часу
Запасу клеверку, овсеца,
Чтоб машиною первого класса
Оставался мой конь до конца.
Я колеса подмажу дегтем,
А Пегасика подкую,