— Не понимаю, Перси, почему ты рассматриваешь мое изобретение только с военной точки зрения?
— Потому что это успокаивает нервы магнатов каменноугольной и нефтяной промышленности. Ты знаешь, на что они надеются? Они думают, и не без основания, что твое изобретение не пойдет дальше армии и военного флота. Не станут же в самом деле наши Нельсоны и Наполеоны рассказывать японцам или немцам, как пользоваться и из чего приготовлять ту штуку, за которую они дадут тебе два миллиона! Однако поставка нефти для флота — тю-тю. Ускользнет от них этот жирный куш. И думаешь, они не понимают, что означает для их кармана твое изобретение? Ого! Отлично понимают. Смотри, Джек! Ты должен быть осторожным. Мне кажется, что за тобой уже начали следить. Остерегайся молодцов, от которых пахнет нефтью. У них ведь ты стоишь сейчас, как кость в горле.
— Я знаю.
— Знаешь?
— Ну да. Вчера я получил письмо.
— Письмо? И ты мне не сказал ни слова?
— Я не придаю этому никакого значения.
— Кто прислал?
— Не знаю.
— И что же в этом письме?
— Буквально несколько слов. Слушай: «Предлагаю больше любой суммы, которую вам согласится уплатить военное ведомство. Не торопитесь. Ждите нашего представителя».
— Ого! И что же ты думаешь делать?
— Боюсь, что они хотят приобрести мое изобретение для того, чтобы уничтожить его.
— Ручаюсь головой, Джек, что они так и сделают. На этот раз твоя голова работает не хуже арифмометра.
— Но я не допущу такой сделки. Однако не пора ли нам пополнить баки?
— Не мешает, Джек. Кстати, я вижу впереди автоколонку.
Друзья замолчали.
Ровно в 19 часов автомобиль остановился около одноэтажного белого домика.
— Алло! — крикнул Мэлоун.
Хлопнула дверь — на пороге появился здоровенный детина в синем комбинезоне с большим гаечным ключом в руках.
— Заправить?
— Пожалуйста. Посмотрите, кстати, что делается в радиаторе.
Детина подошел ближе, отвинтил крышку радиатора и, мотнув головой, сказал:
— Слегка перегрелся… Одну минутку.
Сунув ключ в широкий карман, он взял шланг, поднес его к радиатору. Холодная струя воды с бульканьем полилась в радиатор.
— Все в порядке.
— Прекрасно. Теперь немного воды для карбюратора.
— Вы хотите сказать: немного бензина?
— Ничего подобного, — покачал с сожалением головой Мэлоун, — именно воды.
— В карбюратор?
— Да, в карбюратор.
Детина снисходительно улыбнулся:
— Что вы называете карбюратором?
— Друг мой, если вы не совсем точно изучили название частей автомобиля, тогда прошу вас налить воду туда, куда обычно вы наливаете бензин.
— Вы шутите?
— Ничуть.
— Но… Ах, понимаю, вы хотите промыть вашу машину?
— Вот именно, — усмехнулся Мэлоун, — дайте-ка я помогу вам. — Он выскочил из машины, взял шланг и направил струю прямо в бензиновый бак.
— Пожалуй, это вас сильно задержит, — почесал затылок парень. — Может быть, вы не откажетесь закусить что-нибудь?
— О, не беспокойтесь. Мы не намерены торчать тут больше пяти минут.
— Однако, — с сомнением покачал головой детина.
— И сколько же причитается с нас за воду?
— Вода бесплатно. Мы получаем только за бензин.
— Ну, словом, как везде. Очень мило.
— Можно приступить к промывке? — спросил парень.
— На обратном пути, — засмеялся Мэлоун и незаметно плеснул в бак фиолетовую жидкость. Легкое облачко взлетело над кузовом машины, как сигарный дым; оно растаяло так быстро, что парень не успел даже увидеть его. Мэлоун сел за руль.
— Ну-ка посторонитесь. Дайте нам дорогу.
Парень, усмехаясь, отошел в сторону. «Эти ребята, видно, не прочь пошутить!»
Но что это?
Автомобиль рванулся и, взметнув пыль, быстро помчался по дороге.
Детина вытаращил глаза. То, что он увидел, никак не могло поместиться в его сознании. Он подбежал к шлангу, озабоченно понюхал его. «Нет. Все в порядке. Вода». Он попробовал ее на язык. «Вода. Настоящая, холодная вода».
Парень схватил руками голову. Она была на месте. Тогда он оглянулся и, не раздумывая, укусил мизинец. Из пальца брызнула кровь. Ничего не понимая, он тупо посмотрел на палец, потом вслед удаляющемуся автомобилю, сплюнул соленую кровь и сокрушенно покачал головой. Щеки его посерели. Лоб покрылся холодной испариной. Мигая испуганно глазами, парень стоял, хлопая открытым ртом, точно рыба, вытащенная из воды.
— Проклятый Джим, — забормотал, наконец, расстроенный детина, — готов держать пари, что он разбавляет виски какой-нибудь дрянью. Черт! Пожалуй, все это может плохо кончиться, если не поговорю завтра с врачом. Ну и галлюцинация, извините.
— Тонни! — крикнула, высовываясь из окна, молодая женщина. — Ты свободен?
— А? Что? — вздрогнул детина. — Готов уже обед, Джесси?
— Стол накрыт. Сейчас только открою вино.
— Что-о? — отшатнулся в ужасе детина. — Вино? Ну, уж нет, Джесси. Избавь. Вина я теперь и в рот не возьму. Выброси к свиньям бутылку.
— Что случилось, Тонни? — тревожно спросила женщина.
— Ничего особенного, если не считать легкого разжижения мозгов. Во всяком случае, Джесси, теперь уж ни один виноторговец не похвалится тем, что он поставляет мне винное зелье. Хватит. Попил я, довольно. Слышишь, Джесси?
— Но, Тонни… Я очень рада. Ты такой впечатлительный. Я давно уже замечаю, что вино неполезно тебе.
Здоровенный детина тяжело вздохнул.
— Да, я слушаю, отель «Марианна». Да, да. Корреспондент «Последних известий»… Да, Мэлоун. Что-о? Кто говорит? Когда? Хорошо. Ждите. Буду через пять минут. — Мэлоун положил трубку.
— Старые знакомые, Перси? — спросил Григсон. Он лежал в кресле, с потухшей папиросой во рту и находился в том состоянии, когда не хочется ни двигаться, ни думать.
— Да нет, Джек, — озабоченно сказал Мэлоун, — знакомых в этом городе не имею. Кажется, интересное дело.
— Ты думаешь идти? Плюнь, Перси. Пошли их ко всем чертям.
После длительной дороги и сытного ужина Григсон предпочитал дремать спокойно в кресле, прогулки по городу не соблазняли его.
— Мне передали: задержан известный бандит Форбс.
— Откуда звонили?
— Кажется, из полиции. Ты понимаешь, Джек? Сам Форбс. Ну, я буду глупее телеграфного столба, если упущу такой случай. Три интервью. Очерк. Верных полторы тысячи слов. И главное, подумай только, я готов держать пари, что в этой дыре нет сейчас ни одного журналиста. Но я не задержусь.
— Мы что-нибудь выпьем на ночь?
— Да, да. Но не ложись без меня. Я принесу кучу новостей.
Мэлоун схватил шляпу, сунул в карман блокнот, вечное перо, осмотрел фотоаппарат и, опрокидывая стулья, выбежал из номера отеля, махнув на прощанье рукой.
Григсон остался один. Он попробовал читать, но глаза его слипались. Незаметно для самого себя Григсон задремал. Проснулся он от легкого стука в дверь.
— Да, да! — крикнул Григсон, приоткрыв сонные глаза.
В дверь просунулся боком плотный мужчина. Во рту у него торчал окурок потухшей сигары. Поля черной шляпы закрывали лицо незнакомца так, что можно было видеть один глаз, глубоко запавший в орбите, кончик угреватого носа и тонкий, узкий рот. Энергичный подбородок прятался в поднятом воротнике летнего пальто.
— Мистер Григсон? — хрипло спросил незнакомец.
— Допустим, — недоумевая, ответил Джек.
— Меня зовут Гаррисон. Гарри Гаррисон. Очень легко запомнить. Вы Григсон, а я Гаррисон. Очень просто.
Джек промолчал.
Незнакомец шагнул вперед и остановился посреди комнаты.
— Паршивый отель! — сказал он, бесцеремонно оглядывая обстановку.
Джек упорно молчал.
— Разрешите присесть? — дотронулся до шляпы мистер Гаррисон и, не ожидая разрешения, сел верхом на стул.
С минуту помолчав, он сказал, снова тронув шляпу: — Я к вам по делу.
— Говорите.
— В двух словах. Вы слышали, мистер Григсон, что-нибудь о Лиге пацифистов?
— Увы, — вздохнул Джек.
— Печально, — качнул головой посетитель.
— Пацифизм — это движение против войны, насколько мне известно, не так ли?
— Скажите лучше: движение против массовых убийств. Это будет вернее. Но что вы думаете о пацифизме?
— Я думаю, — нерешительно сказал Джек, — что это — благородное движение.
— Ага, ага, — завозился на стуле Гаррисон, — я не ошибся. Я сразу понял, что вы благородный человек. Ваши честные глаза. Ваше лицо. О, я не мог ошибиться. Да и кто, скажите вы мне, может равнодушно смотреть, как люди убивают друг друга? А дети? — Мистер Гаррисон поспешно вынул платок и, скомкав его, приложил к открытому глазу. — Бедные, несчастные дети, — глубокий, скорбный стон вырвался из груди мистера Гаррисона, — кто заменит им убитого отца? Кто, я спрашиваю вас? — Мистер Гаррисон в изнеможении опустил голову на спинку стула. — Да, — сказал он тихо и вдруг порывисто вскочил: — Идемте. Одевайтесь.
— Куда? — спросил Джек, рассматривая с любопытством странного посетителя.
— В двух словах. Я говорю с вами по поручению Лиги.
— Но я впервые слышу о такой Лиге.
— Немудрено, — согласился мистер Гаррисон, усаживаясь снова. — Мы не рекламируемся нигде. Да и зачем? Вот вы нас не знаете, но зато мы-то знаем все о вас. А это более существенно. В двух словах: наша Лига, да будет вам известно, ведет активную борьбу против войны, против подготовки к войне, мы принимаем все меры к тому, чтобы сорвать военные приготовления. Короче, вы должны помочь нам.
— Я? — удивился Джек. — Не понимаю, чем же я могу быть полезен?
— В двух словах: вы имеете гениальное открытие. Тот, кто владеет им, выйдет победителем в борьбе против комбинации вооруженных сил.
— Допустим.
— Да, но мы как раз и не должны допустить того, чтобы это открытие привело к войне. Вы умный человек. Без преувеличений. Вы понимаете, что ваше открытие постараются использовать раньше, чем его откроет возможный противник.