Пискнула и исчезла в косом полете первая мышь. За ней из темного чрева пещеры вылетела другая, третья. Вот уже десятками, сотнями уносятся в степь крылатые обитатели подземелья. Гора похожа на гигантский улей с роем потревоженных пчел. Сплошным потоком летят мыши. Шум крыльев напоминает шорох частого летнего дождя. Проходит полчаса — поток все нарастает и нарастает. Мыши ловко обходят препятствия и исчезают над потемневшей степью.
Больше часа длится этот вылет на ночную охоту за бабочками, за жуками.
Зоологи подсчитали, что в этой пещере живет около сорока тысяч мышей. Нигде в Европе и Азии нет такой массовой колонии животных.
…Идет по полям мороз, строит мосты над речками и озерами. Доберется он и до подножий Копет-Дага. Соленые озера в степи замерзнут, а из пещеры всю зиму будет идти пар. Серная вода и зимой останется горячей.
Фото автора. 6 ноября 1958 г.
Если люди доверили…
Это портрет Люды Дорофеевой, работницы фабрики «Шуйский пролетарий». О ней и ее подругах из бригады коммунистического труда можно рассказать много интересного. В цехе они борются за высокое качество пряжи, за чистоту и культуру производства, восьмичасовую программу решили выполнять за семь часов.
Кончилась смена, но девушки не спешат с фабрики — у многих есть какая-нибудь общественная обязанность. Не сразу пойдет домой и Люда Дорофеева. Два года назад девушку избрали в городской Совет, два года назад Люда в первый раз поняла глубокий смысл короткой фразы: депутат — слуга народа. Она и не подозревала, как много у людей разных забот и как много обязан людям депутат.
Теперь Люда уже не та робкая девушка, которая даже к простым делам не знала, как подступиться. Устроила на работу вчерашних десятиклассников, помогла старикам оформить пенсию, наладила работу детского уголка на окраинной улице… Разве перечтешь все дела отзывчивого депутата, у которого «приемная» в цехе, на улице, в клубе…
Иной человек горячится: «До Москвы дойду!». А, оказывается, дело-то в силах решить Люда Дорофеева. Правда, иногда, чтобы помочь человеку, надо и поругаться с кем-то, и на сессии горсовета выступить.
— Она у нас кое-кому в горкомхозе немало крови попортила, — говорят на фабрике. И это лучшая похвала депутату, который умеет постоять за права людей, за законы нашей Конституции.
Я провел в «приемной» депутата Люды Дорофеевой два дня. Вот короткие записи того, что я увидел.
…Фабричные детские ясли. Заведующая, видно, часто видит эту беспокойную гостью:
— Люда, ни одного места…
— Только одно. Одного мальчика надо поместить. Понимаете, — Люда присаживается на скамейку рядом с заведующей, — мать у него заболела вчера…
Через двадцать минут Люда вместе с заведующей яслями измеряет комнату. Тесновато, но место еще для одной детской кроватки найдется…
…Долго ищем дом под шиферной крышей. Он без номера, на новой улице, у которой нет еще названия. Тут живет подруга Люды по цеху Надя Варакина.
— Пришла взглянуть, как идут дела! — здоровается Люда.
— Своя крыша над головой, чего же еще надо! — счастливо улыбается хозяйка.
Тут я узнал короткую историю нового дома. Крепкий рубленый дом был готов, а крыши не было. Очень большое строительство в городе, не хватает материалов. Молодая чета Варакиных побывала в десяти учреждениях. Обещали, но просили подождать.
— Как же зимовать без крыши? — пожаловалась Надя в цехе…
Люда побывала у директора фабрики, в горисполкоме, у секретаря горкома партии. И не напрасно. Сегодня, в день праздника Конституции, в домике под шиферной крышей на безыменной улице справляют новоселье.
Сама Люда живет на окраине городка. Тут молодого депутата особенно хорошо знают. Вот навстречу нам идет почтенный бородатый старик.
— Мой сосед, Сергей Михайлович Козин, — говорит Люда, — любит почитать по вечерам, все просит «электричества прибавить»: слабое у нас на окраине напряжение.
Люся останавливается со стариком. Через несколько минут около нее уже группа людей. Не все сразу может решить молодой депутат.
— Но берется за дело цепко. Напористая, и, главное, душевная, — говорят о Люде Дорофеевой горожане. Они не ошиблись в своем депутате с комсомольским значком.
Фото автора. Шуя. 5 декабря 1958 г.
Под одним знаменем
Председатель колхоза Иван Федорович Тесленко позвал к себе комсомольских секретарей — школьного и колхозного — Василия Стукала и Василия Карпенко. Попросил рассказать о делах, а потом вдруг спросил:
— А не скучно вам вот так порознь на селе жить?
Школу все больше лицом к колхозу поворачиваем, а знаешь ли ты, Василь, чем школьные комсомольцы живут? Не знаешь. А ведь через год они к тебе придут. А твои, Василь Стукал, друзья не знают колхозной жизни. Подумайте, что тут сделать.
Решили созвать общее собрание и на нем потолковать обо всем.
Очень интересным было это собрание.
Празднично сияли фонари у входа в Дом культуры. Играл оркестр. Белые фартуки школьниц мелькали рядом с пиджаками колхозных ребят.
На скамейках вдоль стен — почетные гости: старые колхозники, сельские коммунисты.
Говорили недлинно, но выступающих было много.
— Сколько у нас общих дел на селе! Сад посадим, улицы озеленим. Водная станция и стадион уже который год запущены — друг на друга кивали, теперь сообща сразу оборудуем. Новый Дом культуры надо строить, тир хорошо бы иметь…
— Давно надо быть вместе. Работаем летом сообща, на районных соревнованиях выступаем одной командой. Объединимся — еще дружнее будем жить…
— Легче будет школьным комсомольцам выбирать профессию. А колхозных ребят на буксир надо взять, пусть принимаются за учебу.
Вечерняя школа для этого нужна. Что ж, будем добиваться. Вот тут сидят директор школы и председатель колхоза. Что они скажут на это?..
— Сообща возьмемся выращивать новые сорта кукурузы и овощей, бригаду опытников-садоводов организуем. У одних свежие знания, у других — практика. Хорошо пойдут дела…
— Самодеятельность оживет. Не надо будет просить друг у друга «взаймы» баянистов. А хор каким будет! Первое место в районе обеспечено…
Выступил и председатель колхоза Иван Федорович Тесленко:
— Очень мне по душе ваш разговор, ребята. Много у вас общих дел на селе. Сообща скорее найдете дорогу к колхозным профессиям, сообща будем думать, как вести наше хозяйство. О вечерней школе тут говорили. Правильные мысли. Нужна в селе такая школа. И пусть в ней, кроме обычных школьных дисциплин, будет преподаваться столярное и плотницкое дело, чтобы дельный каменщик мог из нее выйти, кузнец, огородник, полевод. Пусть каждый по вкусу выбирает себе школьный «факультет». Я обеими руками за такую школу. Средств колхоз не пожалеет. Только уж и вы помогайте по-настоящему…
— Кто за то, чтобы отныне комсомольцы нашего села жили одной дружной семьей, прошу голосовать, — сказал председатель собрания. — Единогласно!
Выбрали сельский комсомольский комитет. Секретарем стал колхозный электрик Василий Карпенко, его заместителем по школе — десятиклассник Василий Стукал.
Наступила торжественная минута. На сцену вынесли знамя.
— Это знамя будет знаменем нашей Демидовской первичной комсомольской организации, — взволнованно сказал Василий Карпенко. — Я первым клянусь, что во всех делах мы будем верными заветам человека, который изображен на нашем знамени.
Василь нагнулся и поцеловал край алого полотна. В торжественной тишине по одному подходили комсомольцы и давали клятву верности комсомольскому знамени, клятву верности заветам Ленина.
На другой день снова собрались вместе и под знаменем торжественным строем прошли по селу. У Дома культуры на видном месте был вывешен план комсомольских дел. Тут было перечислено многое из того, о чем говорили на собрании.
Так начала жизнь комсомольская организация села Демидова Киевской области.
19 декабря 1958 г.
1959
По следу
Январь выдался холодный. Ярко искрился снег на лесных полянах. Мы вынесли из вагона лыжи и, проводив глазами поезд, двинулись к лесной опушке. Я оглядел наше охотничье снаряжение.
У Спиридоныча — двустволка, пояс с патронами. У меня — фотоаппарат с телеобъективами.
В овраге у села Углянец летом охотник выследил лисий выводок, но не тронул. И вот теперь идет, как он сказал, «свести счеты с рыжими за углянских кур».
Очень много расскажет опытному охотнику звериный след. Вот он вьется на опушке ровный-ровный, словно веревочка брошена между пушистыми елками.
— Лиса экономно ходит, — объясняет мне Спиридоныч. — Незнающий человек скажет: двуногий зверь шел. Нет. Всеми четырьмя лапами тут ступала лиса. Только она в след передней ноги ставит заднюю, силы бережет… И зрелость лисьей шубы определить можно, — продолжает охотник, вглядываясь в «веревочку». — Замечали небось, по первой пороше лиса словно босиком идет: все пальцы печатаются. А теперь, видали, какие стаканы на снегу ставит. Отрос густой мех, пальцев и не видно.
Очень нужна лисе шуба в январскую стужу.
Холодно, голодно. Пустой стоит лес. Вороны и те поближе к жилью подались. Огненным веретеном мечется лиса по полю. Хвост трубой, голова набок. Прислушивается — не пискнет ли под снегом мышь. Пискнет — сразу носом ныряет в снег лиса. Фонтаном летит вверх белое крошево снега. Быстро, быстро работает носом и лапами рыжая.
Мы со Спиридонычем прошли уже лесную дорогу и через березняк вышли на покрытое снегом пшеничное поле. Охотник внимательно осмотрел следы, потом поправил ошейник на Кепке, вогнал в ружье два позеленевших медных патрона.
— Тебе с аппаратом лучше тут остаться, — указал он мне на кусты у березок, — а мы с Кепкой понюхаем след. Э, да что нюхать, вон она, красавица, мышкует…
Мне почему-то вдруг стало жалко лисицу. Уж больно хороша была она на покрытом морозными блестками поле. Мы стояли с подветренной стороны, и лиса не подозревала опасности.