Что поднялись из глубей
Доброй человеческой души,
Нынче не до мелких честолюбий,
Не до славы,
Стоящей гроши!
От беды к беде,
От боя к бою,
От большого до большого дня
Нам легко
И нелегко с тобою,
Дорогая Родина моя!
"Поет петух золотоперый…"
Поет петух золотоперый,
И раз поет, и два, и три…
Мне у костра любви и веры
Еще дежурить до зари.
Его огонь высок и вечен,
Он искрой выпал из кресал;
С тех пор как зверь очеловечен,
Он никогда не погасал.
Я от него гоню измену
И ворошу в нем угольки…
Уже идущего на смену
Я слышу дальние шаги.
"И бог и черт…"
И бог
И черт —
Они все время в паре:
Талант с бездарностью
Не развести.
На каждого из нас
Есть свой Булгарин,
Готовый доглядеть
И донести.
Где лев,
Там и шакал,
Шакаля, ищет
Отброшенную кость
В густой траве.
Порою лев
Не доедает пищи,
И потому шакал
Всегда при льве.
Прошла пора
Булгаринских доносов,
Но жив Булгарин,
Хоть и не в чести.
Поэт, будь строг:
Не оставляй отбросов,
Пусть он, шакал,
Подохнет без кости!
КРАСИВЫМ
Люблю красивых…
Жизнь их,
Быт их,
Глаза,
Улыбку,
Добрый смех
Воспринимаю
Как открытье,
Наиглавнейшее из всех.
В них все:
И ум,
И обаянье,
И гордый жест,
И поступь их —
Мне явится
Как оправданье
Всех мук моих,
Всех слез моих.
Зачем
Прекрасными чертами
Так полно
Каждый наделен?
Красивые,
Они за нами
Пришли
Из будущих времен.
УЛИЦА
Нет, Владимир Владимирыч,
Люди — не лодки.
Не по шелку проплыл
Восхитительных вод.
Возвратился домой,
Посмотрел на подметки:
Все расход и расход!
Город.
Улицы.
Скверы.
Аллеи.
Мне б идти с молодой
И себя молодить.
Но из тяжких работ
Я работы не знал тяжелее
И заботы трудней,
Чем по улице шумной бродить.
Устаю.
Вот и голову свесил.
В нашей улице люди живут — не впотай.
Наша улица — это эпоха в разрезе,
Это книга судеб:
Проходи и читай!
Сколько лиц,
Сколько глаз,
Сколько всяких соцветий:
Грустных,
Тусклых,
Счастливых!
Не стану скрывать,
Что счастливые все
У меня на особой примете,
Потому что счастливых
Должно прибывать.
Прибывают пока понемногу.
Только встречу такого —
И праздник в груди,
Будто сам его создал,
Исправил все промахи бога.
Он домой —
Я за ним:
— Погоди!..
Походи!..
Куба!
Свергнут тиран.
Ну, казалось бы, Куба далече
И кубинцы от нас далеко-далеко.
А на улице нашей
Человеку вдруг стало полегче.
Он еще не поймет почему,
Но — легко!
А когда человек нашей улицы плачет
Когда в горе и гневе сжимает кулак,
Значит, где-то у нас неудача,
Значит, где-то и что-то
Не так.
В нашей улице шумной
Не место слезливым;
Наши люди умеют с бедой воевать.
Как же с этим решим?
Мы должны его сделать счастливым,
Потому что счастливых
Должно прибывать.
"Гордиться? Чем?.."
Гордиться?
Чем?
Стихом?
Едва ли!
Уж лучше нищему — сумой.
Меня словами награждали
Все говорившие со мной.
Я строчкой этой,
Мыслью этой
Лишь занятое отдаю.
Ты,
Он,
Весь мир
И вся планета
Работали на мысль мою.
Любовью,
Счастьем,
Строчкой,
Книгой
Дань отдаю другим творцам.
И даже ненавистью дикой
Я весь обязан подлецам.
Я весь в долгах,
Куда ни сунусь,
Повсюду забрано вперед.
Минули
Отрочество,
Юность,
Приходит зрелость...
Долг растет!
"Я писатель…"
Я писатель —
Не пустой мечтатель,
Никакого зла не убоюсь,
Все ж с тревогой
За переключатель
Радиоприемника берусь.
Предо мной
Глазок в тот мир трепещет...
Шум прошел, мне душу омрачив,
Будто птица черная зловеще
Прошумела крыльями в ночи.
Загудела,
Зашепталась хвоя…
А за нею, где-то вдалеке,
Где-то за морями волки воют
На моем,
На русском языке.
Наш язык,
Все беды переживший,
В чистоте прошедший по векам,
О, язык наш,
Ленину служивший,
Как ты дался, праведный, врагам?
Человек
Характера незлого,
Знающий давно,
Где яд,
Где мед,
Против слова я бросаю слово,
Против самолета — самолет.
КАРЕЛЬСКАЯ БЕРЕЗА
Мороз морозил,
Ветры дули.
Всю жизнь,
Безжалостны и злы,
Они ее крутили,
Гнули,
Вязали в скорбные узлы.
И вот шкатулка.
Как красивы
Для нас открывшиеся вдруг
Пересеченные извивы
Ее преодоленных мук!
Гляжу влюбленными глазами
И думаю:
"Она мила
Не тем,
Что мучилась годами,
А тем,
Что все-таки
Жила".
"Мне жизнь моя — не темный лес…"
Мне жизнь моя —
Не темный лес,
Но странно иногда до жути,
Как будто с голубых небес
Спустился я на парашюте.
Как будто жил в других мирах
И все, что вижу, — неизвестность,
Как будто где-то в дальних снах
Я смутно видел эту местность.
И здесь,
Отмеченный судьбой,
Любуюсь я травою в росах,
Березами за городьбой,
Кукушками на тех березах.
Живу,
Влюбляюсь
И дивлюсь,
Что, разлучая с небесами,
Судьба мне подарила Русь
С ее полями и лесами.
И это все
День ото дня
Люблю все искренней и пылче,
Но скептики твердят,
Что я
Годами жизни ограничен.
— Да, да! — твердят. —
Как ни ликуй!
И я кричу в листве плакучей:
— Кукушка, друг, перекукуй
Мне молодость
На всякий случай.
ЗАБЫТАЯ ДОРОГА
Она,
Колесная,
Копытная,
Нелегкий груз перенесла,
С годами всеми позабытая,
Травой густою поросла,
Цветами синими и белыми
Над влажной мякотью дерна
И стебельками переспелыми
От очень давнего зерна.
Веселый,
С новыми замашками,
Придя от улиц городских,
Я потянулся за ромашками,
Но оступился и притих.
И вышло в глубях сердца скрытое,
Как вышла из небытия,
С годами мною позабытая,
Дорога старая моя.
И появилась мысль тревожная,
Что очень многие из нас
На прошлом,
Позабыв то прошлое,
Еще оступятся не раз.
"Я не люблю немые реки…"
Я не люблю немые реки,
Я говорливые люблю,
Их перекатные разбеги
И волн веселую гульбу.
Не сорванными якорями,
В глуби обретшими покой, —
Они богаты пескарями…
Я, тихий, вырос на такой.
Река моя
Меж берегами
То меркнет, то в лунах горит.
Она с веселыми стрижами
О нем-то нежном говорит.
Да, не со мной,
Шалевшим время
На ласку этих милых вод,
А разговаривает с теми,
Кто прилетает каждый год.
Ворчит,
Как будто мне двенадцать,
Все сердится, а я молчу,
Хотя и мог бы оправдаться,
Но оправдаться не хочу.
Лежу,
Гляжу в туман глубинный,
Где окунь водит плавником.
Как перед женщиной любимой,
Мне, виноватому,
Легко.
ОСЕНЬ
Куда ни глянешь,
Всюду лес горит,
Горит легко, бестрепетно и тихо.
Мне осени печальный вид
Татарское напоминает иго.
Когда гляжу на одинокий клен,
То начинаю видеть за туманом,
Как по холмам
Из пасмурных времен
Кочевник скачет на коне буланом.
Склонясь
Над самодельною стрелой,
Любуется он, лошадь понукая:
Вот вспыхнул наконечник смоляной,
Вот натянулась тетива тугая…
Запели стрелы,
Словно осы в зной,
Как в дни осад,
На башни крепостные