Весь день мы находимся среди буйства цветов. Но нам, энтомологам, поживы нет: насекомых совсем не стало после долгих лет засухи. Кто же, думаю я, опыляет такое величайшее множество цветов и для кого они предназначены? Вот где, кстати, необходимо разнообразие. То растение, которое в какой-либо мере выделяется среди обычных цветом и запахом, невольно привлекает к себе больше опылителей, ищущих разнообразия.
Растения пустыни легче насекомых переносят невзгоды климата. Пусть будет несколько лет засухи, перевыпаса и голой безжизненной земли. В пыльной и сухой почве, дожидаясь хороших времен, растения пролежат много лет зернами, луковичками, корнями и оживут. Не то, что насекомые! Правда и у их шестиногих друзей тоже есть небольшой запас прочности. Но когда насекомых мало — тоже беда. Очень многие цветковые растения при недостатке насекомых, принимающих участие в брачных делах растений, способны к самоопылению, а некоторые и вовсе отвыкли от помощи этих маленьких мохнатых созданий. Опаленная солнцем пустыня не скоро залечивает свои раны.
Мы лежим возле машины на большом растянутом на земле тенте и отдыхаем после утомительного и долгого переезда. Рядом журчит небольшая проточка горной реки Чилик, раскидистые ивы бросают на наш бивак тень. Хорошо!
Над галечниковой полянкой, поросшей кустарничками, на вершинках веточек уселись стрекозы. Это их наблюдательные посты, с них ловкие хищницы высматривают добычу, и, заметив пролетающее мимо насекомое, бросаются за ним вдогонку.
Приглядываясь к стрекозам (они относятся к роду Симпетрум), замечаю, как многие из них постоянно меняют положение крыльев: то поднимают их слегка кверху, то опускают книзу. Что бы это могло значить? Вряд ли это делается попусту. Надо достать бинокль. Через него легче наблюдать.
В бинокль хорошо видна большая глазастая голова стрекозы. Сколько в каждом ее глазу крошечных восьмигранных глазков? Наверное, несколько десятков тысяч. Хищнику нельзя без хорошего зрения.
Вот стрекоза опустила крылья и одновременно слегка вздернула кверху голову. Потом рывком подняла крылья, а голову опустила книзу. Странная автоматика!
Впрочем, что тут странного! Если набросать на бумаге схему сидящей на вершинке кустика стрекозы, то, как будто легко находится ответ на эту загадку поведения стрекозы. Крылья мешают круговому обзору. Если добыча пролетает над стрекозой, то чтобы лучше ее разглядеть, определить до нее расстояние, надо крылья опустить книзу, а голову приподнять. И наоборот, если добыча внизу, крылья поднять, голову опустить. Объяснение кажется верным. Остается убедиться в правильности догадки. Но для этого надо еще наблюдать.
Быстро бежит время. То одна, то другая стрекоза поднимаются со своих наблюдательных постов, и, описав замысловатую фигуру в воздухе и схватив добычу, садятся на свое избранное место. И уж та, которая собирается ловить добычу, обязательно перед броском, в зависимости от ситуации, передвигает крылья и наклон головы.
Не все стрекозы — любительницы восседать на своих наблюдательных постах. Многие из них охотятся на лету. Одна же стрекоза странная, реет над проточкой, будто высматривает, кто водится в воде, и вдруг неожиданно бросается на воду. Короткий резкий всплеск и стрекоза вновь в воздухе…
Поведение стрекозы кажется необычным. Неужели она так купается? Почему бы тогда этим не заняться в самое жаркое время дня. Сейчас солнце склонилось к горизонту, спала жара, и длинные тени легли между горами. Не сводя глаз со стрекозы, нащупываю в полевой сумке сачок и медленно подкрадываюсь. Мне посчастливилось. Стрекоза уселась на веточку ивы, взмах сачком точен и вот уже в плену трепещет крыльями. С интересом ее рассматриваю. Стрекоза из того же рода Симпетрум с красным брюшком, самец. На ее теле немало красных клещиков. Они относятся к семейству Hydrochiella, живут в воде и цепляются на стрекоз. Только зачем? Наверное, ради того, чтобы попутешествовать и переселиться в другое место.
Каждый организм старается расселиться разными способами во все стороны, чтобы занять места, где только возможна жизнь. Стремление к расселению лежит в древнем инстинкте борьбы за существование. Чем шире распространение, тем больше шансов выжить в случае катастрофы, уйти из мест перенаселенных, почему-либо плохих. Каждый расселяется по-своему, кто на крыльях, кто пешком, кто с водой или с ветром. Красные клещики нашли себе отличный транспорт, приспособились путешествовать на стрекозах.
Стрекозе неприятно носить на себе ораву пассажиров. Да и, наверное, кроме того, они сосут кровь. Пытаясь от них избавиться, она на лету шлепается в воду, чтобы смыть с себя докучливых паразитов. А им только это и надо. Благодаря стрекозам красные клещи расселяются по водоемам и занимают те из них, в которых возможно жить. Иначе им нельзя. Что делать, если водоем станет пересыхать. Такое часто случается.
Осторожно беру пинцетом стрекозу и слегка ударяю ею по воде. После нескольких ванн на моей пленнице почти нет красных клещиков. Они отцепились. Пинцетом же их не особенно легко согнать со стрекозы, сидят на ней крепко, не желают расставаться со своим самолетиком. Выходит так, что стрекозы не зря устраивают эту своеобразную лечебную водную процедуру.
И еще встреча со стрекозами. На южном побережье озера Балхаш в конце сентября стояла жаркая и сухая погода. В это время я увидел, как малая красная стрекоза легла на воду, высоко подняв кверху брюшко. Так она лежала около десяти минут, иногда слабо трепыхая крыльями. Я думал, что она упала на воду и не может подняться. Но, неожиданно, стрекоза легко и плавно взлетела с воды.
Для чего она ложилась на воду? Из-за чрезмерной сухости воздуха? Или, быть может, тоже избавлялась от клещиков или еще каких-либо других паразитов, цикл развития которых протекал в воде? Узнать об этом не удалось, плавающих стрекоз поймать не пришлось…
Рано утром пошел по лесной дороге вверх по горному ущелью вдоль шумного горного ручья. Ночной бриз, дующий с гор в долины, уже затих и ему на смену пришел бриз дневной с долины в горы. Дорога петляла по краю каменистой осыпи, пересекала светлые полянки или юля среди темного леса. Иногда она переходила с одного берега ручья на другой через бревенчатые мостики, перекинутые над бурным потоком. За одним из поворотов ущелья неожиданно открылась высокая скалистая гора. Склон ее находился в глубокой тени. Я остановился, пораженный: в этом месте было видно, как над ущельем реяло великое множество насекомых. На темном фоне находящейся в тени скалистой горы, все они сверкали золотистыми огоньками и были очень хорошо заметны. Одни из них медленно плыли по ветру кверху в горы, другие метались из стороны в сторону, или, застыв на месте, неожиданно бросались вверх или пикировали вниз. Некоторые из аэронавтов выделывали замысловатые зигзаги, будто демонстрируя фигуры высшего пилотажа. Только в такой обстановке и можно было убедиться в том, какое величайшее множество насекомых незримо для нас заполняет воздух. Сколько их — маленьких авиаторов проводит свою жизнь над нами в волнах воздушного океана!
Среди хаоса мечущихся и сверкающих на солнце насекомых выделялись крупные желтые стрекозы — симпетрум. Хищницы неутомимо реяли в воздухе, собирая обильную дань и часто можно было видеть, как путь какой-нибудь крошечной сверкающей точки, беспечно реявшей в воздухе, обрывался, соприкоснувшись с полетом стрекозы.
Еще летело множество каких-то светлокрылых насекомых. Их стрекозы почему-то не трогали, внимания на них не обращали. Мне пришлось немало потрудиться с сачком в руках, прежде чем я их поймал и узнал, что это небольшие ручейники. Они справляли брачный полет.
Не трогали стрекозы и токующих мух-сирфид. За ними — мастерами высшего пилотажа, даже стрекозам было гоняться бессмысленно. Не привлекали их внимания и другие насекомые. Вообще было видно, что хищницы охотились на добычу с выбором.
Нигде не было так много стрекоз как в этом месте ущелья. Здесь на фоне находящейся в тени горы стрекозам легче увидеть свою добычу. Не случайно все ретивые хищницы держались головой к тени и слегка навстречу ветру, чтобы использовать планирующую силу крыльев. В такой обстановке можно было разглядеть и выбрать по вкусу кого угодно с большого расстояния. Подобную же обстановку, отличную видимость на темном фоне в лучах солнца, используют насекомые и в других целях. Мне вспомнилось токование самцов слепней. Они выбирают место над тенью и над нею парят в воздухе, освещенные утренним солнцем. Такого кавалера, демонстрирующего силу крыльев, легче найти самке. Да и тут, вон сколько токует мух-сирфид.
Пока я размышляю над увиденным, в царство стрекозьего разбоя прилетела по бризу сверкающая на солнце пушинка одуванчика и плавно стала подниматься кверху. Вскоре она исчезла на фоне светлого неба выше горы. Так вот еще почему стрекозы устроили своеобразную засаду над летящими по ущелью насекомыми! Мало того, что вся добыча на виду, на восходящих токах воздуха, кроме того, еще и легче летать. Вот какие расчетливые стрекозы!
Девять часов утра, но солнце в ущелье уже обжигает тело. Что же будет сегодня днем? Достанется нам от бога пустыни!
Рядом с дорогой, старой и едва заметной, жиденькая травка колышется от множества клопов-солдатиков. Они собрались большим скоплением, несколько тысяч, почти все молодежь, ярко-красные с едва наметившимися черными полосками надкрылий. Стариков среди них мало. Они, видимо, заканчивают свои жизненные дела, но и не чуждаются шумного общества себе подобных.
Клопы неторопливы. Для них, пустынников, еще нет жары, а так себе, легкая прохлада. Многие забрались на тонкие листики злаков, расселись на самых кончиках, раскачиваются на них от легкого ветерка, нашли себе отличное убежище.
Всматриваюсь в этих одиночек, отрешившихся от суеты, и вдруг вижу необычное: оказывается, каждый из них сильно занят, цепко держит ногами твердый комочек земли или камешек. Все до единого клопы, сидящие на травах, с такими серыми комочками. Без странной ноши только те, кто бродит по земле, будто занятый поисками.