алайсары протянулось длинное и кудрявое облако. Я терпеливо ждал, когда солнце выйдет из-за него, обогреет землю и пробудит избалованных теплом насекомых пустыни. Но облако и спрятавшееся за ним солнце будто застыли, остановились, а вместе с ними остановилось и время. Над нами царила тень. Вдали же под солнцем сверкали барханы, сияли исчерченные синими ложбинками пологие горы.
Из-за прохлады чудилось, будто еще рано и поэтому никто не желал просыпаться и выбираться из спальных мешков. Я же давно оделся, взял палку, полевую сумку, фотоаппарат и отправился бродить по пустыне, искать солнце.
Наступило лето. Многие цветы уже исчезли, но желтые пески украшали синие головки мордовника, желтые астрагалы и куртинки эфедры, усыпанные ярко-красными ягодами. Какому-то черному насекомому тоже, как и мне, не спалось. Отливая фиолетовым отблеском крыльев, оно медленно перелетало с цветка на цветок. Неожиданно мелькнула мысль: уж не камбас ли это, уж очень похож на него окраской? Выхватив из полевой сумки сачок, насторожился…
Как будто камбас. Такой же черный. Нет, совсем не он, не оса, а пчела. Обидно. Собираюсь повернуть в сторону, но вижу что пчела какая-то вялая, не обращает на меня внимания. На ней что-то есть, на самом кончике брюшка виден беловатый комочек. Он хорошо виден даже издалека, трепещет на ветру, будто пушинка или комочек ваты. Пушинка оказывается крохотным насекомым. Оно настойчиво уцепилось за кончик брюшка. Может быть, это наездник занят своим коварным ремеслом, кладет яички в эту вялую черную разиню? Впрочем, что думать, надо изловить пчелу. Пленница недовольно гудит в сачке, грозно размахивает кончиком жала. Я беру ее пинцетом и рассматриваю под лупой. Из предпоследнего сегмента брюшка сверху выглядывают три желтоватых комочка.
Так вот в чем дело! Три желтоватых комочка — три самки без глаз, без ног, без крыльев, очень редкие насекомые, относящиеся к отряду веерокрылых. Странные эти насекомые и редкие. В мире известно немного видов. Все они избрали паразитический образ жизни и живут на пчелах. Крошечные личинки пробираются в тело пчел и, питаясь их тканями, развиваются. Затем из тела пораженной пчелы вылетает самец, а самка остается в своем хозяине, высунув наружу только кончик тела.
Где же беловатый комочек-самец. Это должен быть он. Уж не вытряхнул ли я его из сачка. Нет, он цел, копошиться среди обломков цветка, трепещет беловатыми крыльями, несуразный, с причудливыми усиками, не похожий ни на какое другое насекомое.
Веерокрылки очень плохо изучены, и я представляю, какое удовольствие получит от моей поимки специалист по этой группе насекомых. Да и загадочные. Как такой малютка-самец находит самку, когда они редки да и к тому же находятся в подвижной пчеле?
Зимой в Москве захожу в большое и хорошо знакомое учреждение, пробираюсь между высокими большими шкафами с коллекциями насекомых. Для ученого моя находка — настоящее событие. Да еще в таком сочетании: самец с самками и хозяином-пчелой. На бледном лице самоотверженного труженика вспыхивает румянец.
— Знаете! — восклицает он каким-то особенным приглушенным голосом, — это явный для науки новый вид!
Затем, будто спохватившись, скороговоркой добавляет:
— Постойте, постойте минутку!
Резкими движениями он отодвигает в сторону микроскоп, вскакивает со стула, подбегает к шкафу, вынимает из него какую-то книгу, поспешно ее листает.
— Чудесно, чудесно! — вскрикивает он. — Да знаете ли вы, батенька, что это и новый для науки род.
Румянец на лице ученого еще больше разгорается. Пальцы рук вздрагивают, а книга, закладываемая на полку, никак не желает занять свое место.
Потом он спешит к одному из ящиков с коллекциями насекомых, вынимает из него коробку, что-то рассматривает, ищет еще книгу, бросает ее, хватает другую и тогда торжествующим голосом сообщает:
— Не только новый вид, не только новый род, а даже новое для фауны нашей страны семейство!
Мне приятно, что находка оказалась интересной и принесла радость ученому, и сам, вспоминая длинное облако, протянувшееся по синему небу над пустыней, думаю о том, что если бы пчела не была похожа на камбаса, я, наверное, прошел бы мимо нее, и незнакомое веерокрылое осталось, быть может, еще на долгие десятилетия неизвестным для науки.
Как важно в поле ничего не пропускать мимо, ко всему присматриваться, все замечать и во всем кажущемся обыденным, искать и находить интересное.
Никто из нас не ожидал сегодня пасмурного дня. Еще вчера ярко светило солнце, таял снег, почернели дороги, обнажилась голая земля, и как здесь бывает даже в январе, повеяло настоящей южной весною. Теперь же серое небо низко повисло над городом и заслонило с одной стороны горы, с другой — далекие низины Чуйской равнины. В неподвижном воздухе ощущалась сырость.
Но все уже было заранее подготовлено к поездке, и поэтому отложить ее как-то было невозможно. Может быть, подует ветер, разорвутся облака, выйдет солнце и вновь станет тепло? Но за городом облака будто опустились еще ниже, и машина помчалась в тумане с включенными фарами.
Чем ниже мы спускаемся в Чуйскую долину, тем гуще туман и тем бессмысленней кажется наша зимняя поездка за насекомыми. Промелькнул мост через реку Чу, проехали несколько поселков. Чувствуется подъем к отрогам Заилийского Алатау, Курдайским горам. Туман редеет, совсем исчезает. Теперь это низкие облака, закрывшие небо. Еще десяток километров пути, за пеленою облаков неожиданно мелькает слабый блеск солнца, круче становится подъем, и вот кажется, что мы вышли из темной комнаты на улицу. Все внезапно исчезло, впереди нас Курдайские горы, залитые солнцем, над ними голубое небо безоблачное, сзади очень красиво, мы будто очутились на берегу большого моря, по которому медленно во всю ширину Чуйской долины плывут волны облаков, а за ними высится сиренево-синий, заснеженный и далекий хребет Киргизский Алатоо. Где-то там за пеленой облаков скрыты и дороги и поселения. Там сейчас нет солнца, пасмурно, сыро, а здесь лицо ощущает тепло солнечных лучей и яркий свет слепит глаза.
На Курдае часты солнечные дни, и южные склоны, на которых солнце как в тропиках, шлет отвесные лучи, почти всю зиму без снега. Иногда закрутит метель, пойдет снег и Курдай станет белым. Но с первыми же солнечными днями опять появляется голая земля и темнеют южные склоны, хотя рядом здесь же, в ложбинках на северной стороне, лежат сугробы, расцвеченные глубокими синими тенями.
В тени возле сугробов прохладно, и термометр показывает 3–7 градусов мороза. На солнцепеках же рука ощущает теплоту камня, и поверхностный слой влажной почвы нагрет до 8–12 градусов тепла.
Южные склоны Курдая — типичная каменистая пустыня. Мелкий черный и блестящий щебень прикрывает землю, кое-где видны низкие кустики солянок, засохшие еще с лета стебли низких трав. Летом в каменистой пустыне земля суха и горяча, камни нагреты так, что едва терпит рука, царят зной и ощущается жаркий ветер.
Солнечные склоны Курдая давно привлекают мое внимание. Не живут ли здесь зимою какие-либо насекомые и кто они такие? Проваливаясь по колено в снег, я спешу к этим темным пятнам земли, зажмуриваясь от яркого солнца, отраженного снегом. Серебристые волны далеких облаков, закрывших долину, чуть колышутся и вздымаются кверху космами, а заснеженный хребет Киргизский Алатоо голубеет.
В воздухе скользят какие-то темные мухи. Они очень плавны, медлительны, тихо летают над освещенными сугробами, садятся на снег и прячутся в его мелкие пещерки, вытопленные солнцем. Их довольно много, этих странных зимних мух, и непонятно, зачем им обязательно нужно жить зимой. Потом на снегу оказывается много и других разных насекомых. Вот крупный, желтый с синими ногами жук-блошка. Он, видимо, отогрелся на земле, полетел, и, случайно сев на снег, закоченел от холода. Несколько секунд тепла ладони достаточно, чтобы возвратить ему бодрость, и он, сделав громадный прыжок, уносится вдаль. Это один из случайных жителей зимы, поддавшийся обманчивому теплу. Здесь немало таких пробудившихся насекомых: ползают всюду черные и серые слоники. Впрочем, некоторые из них довольно энергичны. Тут же нередки черные жуки-плоскотелочки. Ползет большой короткокрылый жук-стафилин. Летают маленькие черные мухи-пестрокрылки. В какой-то мере черная одежда помогает согреваться этим насекомым и позволяет полнее использовать солнечные лучи зимою.
Вблизи полузамершего ручья, бегущего в скалистом ущелье, на снегу расселось множество черных, как уголь, ветвистоусых комариков. Самцы комариков, не в пример скромным самкам, с большими пушистыми и нарядными усами. Личинки комариков развиваются в воде, сами комарики влаголюбивы, очень боятся сухого воздуха, и быть может, поэтому приспособились жить в пустыне не летом, а зимой.
Черные комарики умышленно садятся на белый снег, и многие выбирают ямочки. Здесь, видимо, вдвойне теплее: черное тельце греет солнце сверху и солнечные лучи отражаются со всех сторон ярким снегом. На белом снегу, кроме того, легко разыскивать друг друга по черной одежке.
И еще ползают на снегу черные как уголь маленькие насекомые, странные, длинноногие, с длинными хоботками и какими-то неясными тонкими отростками вместо крыльев. Попробуйте-ка к ним прикоснуться! Ноги мгновенно складываются вместе, небольшой прыжок, и гладкое, как торпедка, блестящее и черное тельце проваливается в ноздреватый снег и исчезает из поля зрения. Эти странные насекомые — бореусы, или как их еще называют — ледничники. Они принадлежат к своеобразному отряду Скорпионовых мух, названных так за то, что кончик их брюшка загнут кверху, почти как у скорпиона. В этом отряде известно мало видов. Бореусы — влаголюбивы, и многие из них живут высоко в горах на ледниках, другие встречаются весной на снегу и моя находка очень интересна. Видимо, здесь в каменистой пустыне только такими теплыми зимними днями и возможна жизнь бореусов.
На чистом белом снегу хорошо заметны насекомые. Вот на черной, покрытой щебнем земле солнцепеков ничего не увидеть. Но нужно смотреть только на темную землю и не бросать взгляд ни на яркие снега с синими тенями, ни на фиолетовый Киргизский Алатау. И когда глаза отвыкают от яркого света, видно много насекомых. Меж камнями скачет, взлетает в воздух и вихрем проносится много мелких цикадочек. Как поймать их, таких маленьких и стремительных? Разве сачком. Не странно ли косить сачком по маленькому кусочку щебнистой пустыни, окруженному глубокими снегами! Несколько взмахов и на дне сачка копошатся маленькие цикадочки, ярко-желтые с черными полосками и другие, побольше, коричневые, с резко очерченными пятнами. Большое количество и оживленное поведение цикадок заставляет подозревать в них не случайных обитателей зимы, отогревшихся на солнце, а исконных зимних насекомых. Но почему им нужна зима — остается загадкой.