Наши дела были неважны. Солнце садилось за горизонт, а нападение жучков становилось еще больше ожесточенным. Они копошились всюду, лезли в сковородку с картошкой, облепили со всех сторон машину, забрались решительно во все вещи. И тогда я догадался в чем дело. Канистру плотно закрыл, то место, где горел примус забросал землей, а метрах в пятидесяти от бивака вылил на землю бутылку бензина.
Вскоре грандиозное и густое облако жучков переместилось от нас на мокрое об бензина место и земля потемнела от массы копошащихся насекомых. Сюда их собралось несколько сотен тысяч, а может быть, и миллион.
Наконец мы освободились от своих истязателей и принялись извлекать их, прежде всего из сковороды с едою.
Массовый лет навозничков продолжался не только в сумерках, но и в темноте, и прекратился лишь когда температура воздуха упала до четырнадцати градусов. Но на земле, политой бензином, все еще копошилось громадное и плотное скопище.
Рано утром не нахожу следов вчерашнего происшествия. Только там, где горел примус валялись обожженные пламенем жучки, да кое-где в укромных местах машины и в вещах застыли наши нежелательные визитеры. В сумке из-под примуса их оказалось несколько сотен. Мы высыпали их на землю. С величайшей поспешностью все до единого жучки разбежались в разные стороны и попрятались в укромных местах, да так основательно, что заметить их было невозможно.
Что же привело к нам маленьких навозничков. Без сомнения они слетелись с большей территории на запах бензина. Он был марки 76. Впрочем, может быть, их привлек запах тетраэтилового свинца, добавленный к горючему для повышения так называемого октанового числа, или, быть может, зеленой краски, которая добавлялась к этилированному горючему для отличия его от обычного.
На память об этом событии, а также ради скептиков, как всегда проявляющих свою прыть и неверие о необычных событиях, я сделал несколько фотоснимков на цветной пленке и, как оказалось впоследствии, несмотря на сумерки и неблагоприятные условия съемки, они оказались удачными. Сейчас, проверяя этот очерк, написанный более тридцати лет назад, чувствую многим он покажется преувеличествующим описание этого события и поэтому готов перед читателем поклясться честью, что все сказанное было пунктуально точным и без расчета на художественный вымысел. Вообще, все мои путешествия настолько врезались в память, что я о них точно помню до сих пор, несмотря на преклонный возраст, также как и помню давно заросшие и исчезнувшие дороги, когда приходится их показывать по просьбе друзей и знакомых, горящих желанием взглянуть на природу.
На половые феромоны обратили пристальное внимание ученые многих стран. Возникла потребность узнать их химическое строение и возможность синтезировать их искусственным путем. Обладая солидным запасом полового феромона того или иного вредного насекомого, можно привлекать в ловушки и истреблять всех самцов или самок, ради спасения урожая. За эту работу взялось много биохимиков, и результаты их исследований тот час же подали надежды на возможность борьбы с вредителями сельского хозяйства, совершенно безвредный для окружающей среды.
Примитивные насекомые, никогда не имевшие крыльев, такие, как щетинохвостки, колемболы, двухвостки, судя по всему, не обладают ни развитым обонянием, ни специальными пахучими веществами. Видимо, такими были раньше все насекомые. Впоследствии, развиваясь и совершенствуясь, они приобрели способность встречать друг друга на запах продуктов обмена веществ: фекалий, извергаемых кишечником, выделений потовых желез. Таковы жуки-сколиты. Они разыскивают друг друга по запаху монотериеноидных алкоголей, образующихся в задней кишке. В дальнейшем поиски полов совершенствовались и усложнялись, появились специальные железы, вырабатывающие активные вещества. Параллельно совершенствовались и другие способы использования обоняния: встречи на цветках, на пище…
Помогает встретиться друг с другом зрение
Зрение насекомых отличается от нашего. В общем, они различают неподвижные предметы только на близком расстоянии, хотя их движение замечают издалека. Но миниатюрность глаза насекомых не мешает выполнять сложные функции. Насекомым доступны невидимые нами ультрафиолетовые лучи, с их помощью они позволяют с высокой точностью определять положение поляризации плоскополяризованного света, на что совсем неспособно наше зрение. К примеру, и самец, и самка мотылька Сатурния луна нам кажутся пастельно-зелеными, но в ультрафиолетовом свете она выглядит блондинкой, а он — брюнетом. Эту разницу, не в пример нам, мотыльки хорошо различают при дневном освещении. Они также отличают окраску предметов от цвета освещения. Проделав множество остроумных опытов, установили, что, например, зрение пчел, так же, как и зрение человека трехцветное; мало того, оказывается нижняя часть глаза стрекозы ощущает цвета, тогда как верхняя — все видит однотонно. Для стрекозы, ловящей добычу, необходимо на светлом фоне неба заметить лишь темный силуэт летящей добычи, и цветное зрение тут излишнее.
Золотые блестки
Местами на низких берегах ручья под жарким солнцем растет и пахнет сочная зеленая трава. Цветут татарник, осот, клоповник. В воздухе реют не знающие усталости сирфиды, жужжат большие синие пчелы-ксилокопы. Многоликий мир насекомых незримо копошится в высокой по пояс траве.
В высокой траве энтомологу можно удачно поохотиться. Над желтыми цветами мечутся какие-то сверкающие блестки. Их не разглядеть, видны лишь одни яркие линии. Они переплетаются вверх и вниз. Надо бы изловить воздушных танцоров и узнать кто они такие. Но они очень быстрые и взмахи сачком неудачны. Вот, кажется, удар пришелся по сверкающему блестку, но из сачка мгновенно выскакивает что-то темное, маленькое и совсем не блестящее.
Еще несколько взмахов сачком и я вижу крошечную бабочку, моль с тонкими длинными светлыми усиками. Неужели это она, не верится! И я открываю пленнице путь на свободу. Бабочка мгновенно выскакивает наружу и, сверкнув отблеском, скрывается.
Упрекаю себя: стоило ли, не веря глазам, отпускать таинственную бабочку. Как теперь ее изловить, такую осторожную. Бабочки редки и не везде летают. Взмахнуть сачком и воздушная пляска над желтым цветком прекращается. Придется искать. И это отчасти даже радует. Когда чем-нибудь увлечен, не чувствуется утомительная жара, не так долог знойный день, время летит незаметно.
Сверкающие бабочки садятся на цветы. Желтый клоповник — их обитель. Они запускают в цветы длинный черный хоботок, лакомятся нектаром, подкрепляются. Еще бы! Нектар легко усваивается организмом, не требует обработки пищеварительными ферментами, всасывается из кишечника без изменений, поступает в кровь и «сжигается», обеспечивая работу мышц. Без него немыслим столь энергичный брачный полет.
Тело бабочек покрыто золотистой чешуей, переливающей цветами радуги. Они, как полагается у бабочек, без всяких пигментов, так называемой «физической» окраски. Каждая чешуйка крыла очень сложно устроена, пронизана мельчайшими канальцами, преломляя цвет и отражая его разными цветами.
Как бы там ни было, одеяние бабочки совершенно особенное и так блестит на солнце во время полета, что своим сиянием видно далеко. Это как раз и надо крошечной исполнительнице брачной церемонии.
С увлечением охочусь за бабочками и, закончив над ними наблюдения, надеваю на себя полевую сумку, беру в руки сачок и опять отправляюсь на поиски нового и интересного.
Летающим насекомым надо обладать не только обонянием, но и зрением. Другое дело насекомые, ползающие среди густого переплетения трав. Им приходится больше полагаться на слух. При помощи зрения самцы некоторых видов усачей узнают самок. Яркая и пестрая окраска некоторых дневных бабочек, безусловно, представляет собой своеобразную метку, облегчающую поиски и опознавание друг друга. Издалека бабочек белянок привлекают мелкие белого цвета предметы, которые они принимают за своих. Бабочек-репниц издали привлекают мелкие белые предметы, бумажки, тряпки, они садятся возле мертвых и неподвижных самок или моделей их и пытаются спариваться с ними, полагаясь только на зрение. Если мимо сидящего самца пролетает самка, то когда он заметит ее, немедленно взлетает. Если же мимо летит самец, то сидящий соперник трепещет крыльями, а летящий, приблизившись и уловив опознавательный жест, продолжает полет.
Причуды белянок
В урочище Бартугай с отвесной красной скалы обвалились камни, загородили небольшую проточку и получилось лесное озеро с прозрачной голубовато-зеленой водой, окруженное высокими деревьями. В этот тихий укромный уголок леса редко залетает ветер и гладкое, как зеркало, озерко, отражает и скалы, и лес, и небо с летящими по нему журавлями и парящими коршунами.
Сегодня очень тепло. Настоящий весенний день. После долгих холодов затяжной весны ярко светит и щедро греет солнце. Перестали драться сизые голуби и таскают на свои гнезда палочки. Возле дупел хлопочут скворцы, фазаны затеяли поединки. Тепло пробудило множество насекомых, воздух жужжит от мух, ос, пчел и прочих шестиногих обитателей Бартугая. Засверкали бабочки белянки, крапивницы, траурницы, лимонницы.
Спрятался в кустах возле озерка, в руках фоторужье. Сюда несколько раз приходили молодые олени. Может быть и сейчас появятся. Но оленей нет.
Над озерком летит белянка, снижается к воде, прикасается к ней на лету, будто ласточка в жаркий день, и пустив круги, поспешно поднимается кверху, потом снова опускается и опять припадает к воде. Другая белянка ведет себя тоже так странно. Почему у белянок такие причуды!
Прицеливаюсь фоторужьем в белянок, порхающих над озерком и, тогда случайно, мне открывается загадка их поведений. В зеркало фотокамеры вижу не одну, а две бабочки. Первая, настоящая падает сверху на воду, вторая — мнимая, такая же сверкающая белыми одеждами, не настоящая бабочка, а отражение первой. Обе белянки стремительно приближаются друг к другу, но вместо встречи, та что в воздухе, прикасается к холодной воде. В это время у красной скалы появляется вторая, теперь уже настоящая белянка, обе они слетаются, трепещут к