Интересно, служит ли этот куст каждый год тем же самым целям или нет? Мне могут возразить, что подобное предположение абсурдно. Жуки отложат яички и погибнут, тем самым, закончив свои жизненные дела. Из яичек выйдут личинки, разыщут кладки яичек саранчовых, съедят их, превратятся в куколок и выйдут только предстоящей весной. Откуда детям знать место брачной встречи родителей? У насекомых память взрослых в известной мере передается по наследству, становясь так называемым инстинктом. Дети помнят, что делали предки и это помогает им жить. В Северной Америке, к примеру, есть такая бабочка монарх. Она осенью стайками летит к югу, возвращаясь обратно весною. Когда наступает вновь осень, новое поколение бабочек, направляясь на юг, летит точно по маршруту своих родителей и останавливается на отдых только на тех деревьях, на которых отдыхали их родители. Так их и называют деревьями бабочек монархов.
В том месте, откуда ушел бархан, на низеньких кустиках полыни вижу странные глиняные цилиндрики. Они извиваются причудливо и непонятно, образуя разветвления, переплетения и напоминают форму кораллов. Внутри трубочки полые, в них нет никого. Иногда в центре некоторых находится тоненькая полоска остатков стебля кустика, источенная со всех сторон. Некоторые трубочки идут в корни растений. Пытаюсь определить путь трубочек, разрываю песок. Они идут глубоко и, будто, конца им нет. Странные необитаемые трубочки! Потом узнал, это корни растений. Всасывая из почвы влагу, каким-то путем осаждают из нее соли и она постепенно одевает их чехлом. Потом когда растение отмирает, чехольчики остаются.
Как растения умеют обессоливать-опреснять своими корнями соленую воду? Нельзя ли разгадать секрет этой чудодейственной особенности и устроить им подобный биологический опреснитель. Человечество испытывает дефицит в пресной воде, и подобное изобретение сыграло бы огромную роль.
Рядом с биваком лежит аккуратная бугристая, будто сложенная из мелких комочков глины, палочка. Склоняюсь над нею, трогаю рукою. Она прочно прикреплена к земле. Тогда, приложив усилие, вырываю ее. Перед моими глазами открывается неожиданное. Глиняная палочка — это чехол, одевающий настоящую палочку из древесины. Вокруг палочки крутится тысяча желтых большеголовых насекомых. Испуганные светом, разрушением своего жилища, толпа незнакомцев быстро-быстро, подобно ручейку, скрывается в два обширных входа, ведущих в глубокое подземелье. Впервые вижу это насекомое в жизни, но тот час же узнал его. Это термиты, загадочные общественные насекомые. Их еще называют белыми муравьями, хотя принадлежат они к самостоятельному отряду насекомых.
Термиты ведут сложную жизнь, сходную с жизнью муравьев, но ушли в подземелья, приспособились питаться тем, что почти никому не нужно — отмершей древесиной. Они очень широко распространены и многочисленны в тропических странах. Многие из них приносят вред разрушением деревянных построек, и даже мебели. В природе они играют важную роль, перерабатывая отмершую древесину и превращая ее в гумус. Здесь их северная граница обитания.
Продолжаем путь в Карши, минуем пески и оказываемся в обширной и ровной, как стол, лёссовой пустыне с редкими кустиками приземистой серой полыни. В пустыне в стороне от дороги работают экскаваторы, снуют автомашины. В большую голую и выгоревшую каршинскую пустыню из Амударьи ведут большой канал с насосными станциями. Скоро здесь ничего не останется от пустыни, и она зазеленеет посевами хлопчатника. Хорошо? Конечно, хорошо! Страна получит дополнительную площадь для урожая сельскохозяйственных культур, а люди — продукты питания и работу. Но что станет с Аральским морем. От обеих великих рек пустыни усиленно отнимают воду и этот процесс пока неотвратим.[6]
Карши большое и разбросанное селение. Изрядно поплутав по нему, находим дорогу на Термез, город на Амударье на самой границе с Афганистаном. Где-то там, не доходя до него, дорога сворачивает к столице Таджикистана — Душанбе. Там — наш конечный путь. Галловая нематода, враг горчака, впервые была найдена и описана из окрестностей этого города. Там же мы рассчитываем набрать галлы для расселения нематоды в Казахстане, помочь ей догнать стремительно расселяющегося хозяина.
Вскоре ровная пустыня остается позади, дорога взбирается на холмы, потом идут горы, округлые, выгоревшие, с редкими деревьями фисташки, дерева удивительного по своей засухоустойчивости. Иногда пересекаем скалистые ущелья с ручейками, бегущими по их дну. Здесь сказалась засушливая весна. Но вот перед нами горный перевал из Узбекистана в республику Таджикистан.
Перед долгим и тяжелым подъемом Заравшанского хребта предусмотрительно останавливаем машину, чтобы проверить воду в радиаторе, набрать воду в канистру. Пока этим несложным делом занимаются мои спутники, я рад короткой передышке. Рядом с дорогой бежит ручей. Высокие травы, разукрашенные красными маками, закрыли весь склон. В густой траве не найти муравейников: эти насекомые не любят тень, без тепла не растут их личинки и куколки. Разве только в одном месте, где виднеется кусочек земли, покрытый булыжником, кто-нибудь поселился. Да, здесь несколько камней с краев окруженных валиками из мелких комочков земли, их натаскали муравьи. Кто же под камнями?
Сколько было мною прежде поднято камней, но такой сюрприз никогда не встречался. Среди черных суетливых муравьев Тапинома ерратика и их многочисленного потомства, восседают степенные и будто даже важные солдаты муравьев Феидоля паллидуля. Они кажутся нелепыми со своей большой головой, в сравнении с которой маленькое туловище кажется крошечным придатком. Пока среди тапином, как обычно в таких случаях царит переполох, степенные рыцари головачи медленно пробуждаются, лениво шевелят усиками, постепенно включаются в общую суматоху.
Солдат феидель немало. Они будто важные полисмены на суетливой улице большого города, неторопливо разгуливают среди потока мечущихся тапином. Подобное не видал ни один мирмеколог, специалист по муравьям. Как они сюда попали, что они здесь делают, чем объяснить это необычное сожительство муравьев относящихся не только к разным видам, но и родам и даже подсемействам?
Пока я раздумываю над неожиданной головоломкой, заботливые тапиномы прячут свое потомство в подземные галереи.
Внимательно присматриваюсь к встревоженному муравейнику. Если бы здесь были бы еще рабочие феидоли — обычные крошечные муравьи, тогда можно бы предположить, что два гнезда случайно объединились. Подобные сожительства среди муравьев бывают. Но здесь только одни солдаты.
С другого края камня вижу еще муравьев жнецов. Рядом оказывается их большое гнездо. Жнецы — соседи тапином, но их жилища разъединены, хотя и рядом и ходы не соединяются. Они не в ладах с тапиномами, в возникшей сутолоке и сумятице им кажется, повинны соседи, нарушившие мирную жизнь, и взаимные удары сыпятся друг на друга со всех сторон.
— Никак не могу оторваться от этого муравейничка, — объясняю своим нетерпеливым спутникам. — Вон, какая тут сложная обстановка. Оставить ее невыясненной все равно, что не дочитать до конца интересную книгу. Покопаюсь еще немного.
Кручусь на маленьком пятачке голой земли, не занятой травами, мне помогают и дела идут быстрей и успешней. Вскоре под главным камнем находим крошеные камеры с маленькими рабочими феидоль. Только среди них нет солдат. Нет, попался один, второй — и только. Остальные перешли к чужакам тапиномам стали вроде наемных солдат.
Я запутался, не могу понять, в чем дело. Начну разгадку с начала. Густые травы и тень — не место для устройства муравьиных жилищ. Поэтому и заселен так густо солнечный кусочек земли. Не беда, что здесь тесно. Зато вокруг отличные охотничьи угодья. Ради них можно примириться, не враждовать, привыкать друг к другу. Все же главное в жизни не только собственная территория, сколько обилие еды. Волею обстановки три вида разных муравьев стали близкими соседями. Они строго соблюдают нейтралитет, но следят за неприкосновенностью своих жилищ. Только бесцеремонные солдаты с мощными челюстями на большой голове стали наведываться в гости к соседям, постепенно превратились в их завсегдатаев и, наверное, научились пользоваться их подачками. Только им и был разрешен вход в чужую обитель, к их присутствию привыкли. Может быть, за грубую силу, могучие челюсти и бесстрашие солдаты феидоль оказались полезными и самим тапиномам и стали чем-то вроде наемных солдат. Все может быть, каких только сочетаний не возникает в загадочном муравьином обществе!
Но вот перевал пройден и мы в горах Байсун Таг. Иногда в горных ущельях и лощинах видны таджикские аулы из глинобитных построек с плоскими крышами. Среди домов растут деревья, бродят ишаки, козы, коров очень мало, они какие-то большеголовые, маленькие. Для них, нуждающихся в сочных лугах, не хватает выпасов. На проводах сидят золотистые щурки, на кустиках — желчные овсянки, иногда проскальзывает безногая ящерица желтопузик.
Молодые сады огорожены сетками от коз. Они сплошь заросли горчаком. Горчак всюду и вдоль дорог и на склонах гор. Он — свидетельство жесточайшего перевыпаса. Мы внимательно обследуем его и находим цветочную галлицу, стеблевую муху, минирующую мушку, не говоря о галловой нематоде. Все они строго специфические враги растения, могут обитать только на нем и поэтому интересны для биологического метода борьбы.
Пологие горы, сухие, желтые, в пятнах зеленых кустиков каких-то, явно несъедобных для скота. Иногда на горизонте появляются причудливые скалы грядами, уступами, утесами. Но всюду горы испещрены тропинками, проделанными домашними животными. Бедная перенаселенная земля! В небе высоко планируют стервятники. Пролетит ворон и зычным флейтовым криком нарушит тишину.
На проселочной дороге лежит сонный желтопузик. Увидал машину, встрепенулся, стрелой бросился в заросли. Понимает опасность. Без особенного труда догоняю его, беру в руки. Несчастное животное не сопротивляется, покорно судьбе, быть может, издавна так добивается милосердия от царя природы. За сотню метров дальше от полотна дороги — другой желтопузик. Но какой странный! Половина туловища у него нет, кем-то отсечена. Как он, бедный, живет? И еще один уже третий, увидал меня, застыл на месте, замер, только глаза, желтые и блестящие настороженно смотрят испуганно и ожидающе. Поглядел на безногую ящерицу, не подходя к ней и стараясь ее не беспокоить, пошел к машине. Через десяток метров обернулся. Желтопузик высоко поднял кверху туловище, всм