На заводе симулянт-ловкач
работу гонит чуть не вскачь.
Заработав побольше,
открывает склянку,
кислотой растравляет
пустяковую ранку.
Калека такой,
получив бюллетень,
правит для себя
и хату и плетень.
Симулянта-бюллетенщика с предприятия вон!
Нашу страхкассу обкрадывает он!
Заметил
неправильность —
не трепли языком.
Кончил работу —
сообщи в завком.
Увидел недостатки —
про себя не таи.
Недостатки товарища —
недостатки твои.
Дружбу — так
понимать нужно:
общие недостатки
исправим дружно.
Долой пьяниц!
— заявим громко. —
От пьяниц
только
хулиганство и поломка.
Где прогульщик?
Жив Курилка!
В табачной гуще
сидит в курилке.
Без лишних слов
бросайте курево,
Миллионы часов
за зря не прокуривай!
Видишь
этих ждущих кучки?
Это
рабочие
ждут получки.
Требуй
каждый,
кто с этим знаком,
чтоб лучше
получки
наладил завком!
Только
белогвардейской своре
выгодно
рабочий класс поссорить.
Грязные пятна,
погромщики
и
антисемиты
будут
с предприятий
счищены и смыты.
Без техники
втрое
над работой потеем.
Товарищ,
и в технике
будь грамотеем.
[1929–1930]
Лозунги к плакату «На трудовом фронте»*
Коммунизм
без учебы
не выстроишь никак.
Даешь
обученного кадровика.
С неграмотным
социализма
не построишь
и в века,
даешь
обученного кадровика.
В хвосте у техники не волочись
для стройки великой
учись и учись!
[1930]
Лозунги Электрозаводу*
Следи за временем,
за материалом,
за собой!
На все —
экономии о́тсвет.
И это будет
последний и решительный бой
с потерями в производстве.
Каждая работница,
каждый рабочий —
береги материалы!
борись с порчей!
Где прогульщик?
Жив Курилка!
В дымной гуще
торчит в курилке.
Лентяев и разгильдяев
сметайте начисто!
Даешь
работу
высшего качества!
Того,
кто любит водкой нализаться,
не проймет
никакая рационализация.
Богомольных прогульщиков
с Электрозавода вон.
Не меняй гудок
на колокольный звон.
Смотри,
чтоб время
болтовней не тратили.
После работы
наговоришься с приятелем.
Болтливость —
растратчик рабочих часов.
В рабочее время —
язык на засов.
[1930]
Лозунги для выставки «20 лет работы Маяковского»*
Помните —
мы работали
без красок,
без бумаги
и
без художественных
традиций
в десятиградусном
морозе
и
в дыму «буржуек»
с
единственной целью —
отстоять Республику советов,
помочь
обороне,
чистке,
стройке.
Чтоб эта выставка
стала полной —
надо перенести сюда
трамваи
и
поезда,
расписанные
боевыми
строками.
Атаки,
горланившие
частушки.
Заборы
Стены
и
флаги,
проходившие
под
Кремлем,
раскидывая
огонь
лозунгов.
[1930]
Исцеление угрюмых*
Хочется посмеяться.
Но где
да как?
Средство для бодрости —
подписка на Чудак.
Над кем смеетесь?
Смеетесь над кем?
Это
подписчики
узнают в Чудаке.
В бюрократа,
рифма,
вонзись, глубока!
Кто вонзит?
Сотрудники Чудака.
Умри,
подхалим,
с эпиграммой в боку!
Подхалима
сатирой
распнем по Чудаку.
Протекция держится
где
и на ком?
Эту
протекцию
бомбардируем
Чудаком.
Иди
на вредителя
лавой атак.
Кто застрельщик?
Застрельщик —
Чудак.
В поезде,
в трамвае,
на лыжах,
на коньках,
тысячи
угрюмых
читателей и читах,
спешите!
Просите
контору «Огонька»:
«Скорей
подпишите
нас
на Чудака!»
[1930]
Стихи детям, 1925-1929
Сказка о Пете, толстом ребенке, и о Симе, который тонкий*
Жили были
Сима с Петей.
Сима с Петей
были дети.
Пете 5,
а Симе 7 —
и 12 вместе всем.
Петин папа
был преважным:
в доме жил пятиэтажном
и, как важный господин,
в целом доме
жил один.
Очень толстый,
очень лысый,
злее самой злющей крысы.
В лавке сластью торговал,
даром сласти не давал.
Сам себе под вечер в дом
сто пакетов нес с трудом,
а за папой,
друг за другом,
сто корзин несет прислуга.
Ест он,
с Петею деля,
мармелад и кренделя.
Съест
и ручкой маме машет:
— Положи еще, мамаша! —
Петя
взял
варенье в вазе,
прямо в вазу мордой лазит.
Грязен он, по-моему,
как ведро с помоями.
Ест он целый день,
и глядь —
Пете некогда гулять.
С час поковыряв в носу,
спит в двенадцатом часу.
Дрянь и Петя
и родители:
общий вид их отвратителен.
Ясно
даже и ежу —
этот Петя
был буржуй.
Сима
тоже
жил с отцом,
залихватским кузнецом.
Папа — сильный,
на заводе
с молотками дружбу водит.
Он в любую из минут
подымает пальцем пуд.
Папа явится под вечер,
поздоровавшись для встречи,
скажет маме:
— Ну-ка,
щи
нам с товарищем тащи! —
Кашу съев
да щи с краюшкой,
пьют чаи цветастой кружкой.
У рабочих денег нету.
Симе
в редкость есть конфету.
Но зато
она и слаще,
чем для Пети
целый ящик.
Чай попив,
во весь опор
Сима с папой
мчат во двор.
Симин папа
всех умнее,
всё на свете он умеет.
Колесо нашел
и рад,
сделал Симе самокат.
Сима тоже деловит:
у него серьезный вид.
Хоть ручонки и тонки,
трудится вперегонки.
Из мешка,
на радость всем,
Сима сам смастачил шлем.
Красную надев звезду,
Сима всех сумел бы вздуть!
Да не хочет —
не дерется!
Друг ребячьего народца.
Сима чистый,
чище мыла.
Мылся сам,
и мама мыла.
Вид у Симы крепыша,
пышет, радостью дыша.
Ровно в восемь
Сима спит.
Спит, как надо —
не сопит.
Птицы с песней пролетали,
пели:
«Сима — пролетарий!»
Петя,
выйдя на балкончик,
жадно лопал сладкий пончик:
словно дождик по трубе,