Мисс Кэмпбелл, не столько раздосадованная проигрышем, сколько из желания продемонстрировать силу удара, размахнулась и мощным ударом молотка послала шар в неопределенном направлении. Это был удар так удар!
Молодой художник, сидевший на пляже перед мольбертом, собирался запечатлеть на холсте вид Обанской гавани. Шар, вылетевший за пределы игровой площадки, подпрыгнул, ударившись о большой валун, и, как выразился бы Аристобулус Урсиклос, с силой, помноженной на квадрат скорости, помчался по прибрежной гальке. Затем прокатился по палитре художника, смешав краски, и со всего размаху ударился в полотно, опрокинув мольберт и размазав уже начатую картину.
Художник, обернувшись, спокойно сказал:
— Принято предупреждать о начале бомбардировки! Как видно, здесь оставаться небезопасно!
Мисс Кэмпбелл, желая извиниться, побежала за своим шаром.
— О, Господи! — пробормотала она, остановившись перед художником.— Простите мне мою неловкость!
Молодой человек поднялся и с улыбкой поклонился.
Это был тот самый господин, который едва не утонул в водовороте Корриврекан.
Глава XIОЛИВЕР СИНКЛЕР
Оливер Синклер был, что называется, «отличный парень», если вспомнить шотландское выражение, характеризующее людей жизнерадостных, мужественных и открытых. К его внешности оно подходило ничуть не меньше, чем к его характеру. Это был молодой человек приятной наружности, с хорошими манерами, говорившими о благородстве души.
Последний отпрыск аристократической семьи, происходившей из северных Афин, сын бывшего муниципального советника столицы Мидлотиана, он рано осиротел и воспитывался у дяди — одного из четырех судей муниципального совета. По достижении двадцати лет, успешно завершив университетское образование, он стал обладателем небольшого состояния, обеспечивавшего ему определенную независимость и возможность повидать мир. Несколько лет молодой человек путешествовал по Индии, Европе и Америке, посылая оттуда в «Эдинбургское обозрение» свои путевые очерки. Оливер был неплохим художником и мог бы неплохо зарабатывать своей кистью, если бы захотел. Поэт в душе (а кто не поэт в юношеские годы, когда жизнь улыбается каждому?), он обладал пылким сердцем, истинно артистической натурой и отличался редким обаянием, поскольку не было в нем ни позы, ни фатовства.
В столице Старой Каледонии невест гораздо больше, чем женихов, и хорошо воспитанный и образованный молодой человек мог бы легко составить себе выгодную партию, но Оливер Синклер в свои двадцать шесть лет не торопился с браком. Может быть, жизненный путь казался ему слишком узким для двоих? Нет, конечно. Однако такому, как он, художнику и страннику лучше было оставаться одиноким и жить как Бог на душу положит.
Оливер мог бы внушить любой юной белокурой шотландке чувства более глубокие, нежели обычная симпатия. Этот элегантный молодой человек с его чистосердечной натурой, с его энергичным лицом, мягким и улыбчивым взглядом, с его непринужденностью и грацией движений, с его легкой походкой, остроумием и живостью был неотразим. Ему было чуждо высокомерие, но связывать себя брачными узами он не решался, хотя, безусловно, пользовался успехом у дам «Старой Курилки», как ласково именовали эдинбуржцы свой город. Университетские товарищи тоже любили его, так как согласно гэльской поговорке он «не поворачивался спиной ни к друзьям, ни к врагам».
Правда, надо признать, что в тот день он в буквальном смысле слова повернулся спиной к мисс Кэмпбелл, но эта девушка не относилась ни к числу его друзей, ни к числу врагов. Он действительно сидел к ней спиной и не мог видеть летящий в него шар. А шар летел, точно артиллерийский снаряд, угодивший в раскрытый парус, то бишь в картину, и испортил ее.
Мисс Кэмпбелл с первого взгляда узнала в незнакомце своего «героя», но тот не узнал юную пассажирку парохода «Гленгарри». Едва ли он успел заметить мисс Кэмпбелл на борту парохода, пока они плыли от острова Скраба в Обан. Если б Оливер знал о живейшем участии, которое эта девушка принимала в его спасении, то, разумеется, из элементарной вежливости выразил бы ей свою признательность, но он ни о чем не догадывался и, вероятно, никогда ничего не узнал бы. Мисс Кэмпбелл запретила, да, да, именно запретила дядюшкам, равно как и Бесс и Патриджу, даже единым словом упоминать в присутствии молодого человека о том, что произошло на пароходе.
После происшествия с шаром братья Мелвилл, смущенные не менее, чем их племянница, бросились к молодому художнику с извинениями, на что тот ответил с самым любезным видом:
— Сударыня... Господа... Поверьте, здесь не о чем говорить.
— Ах нет, мы просто в отчаянье! — в один голос твердили дядюшки.
— Похоже, что беда непоправима,— добавил Сэм,— и мы глубоко сожалеем...
— Этот набросок был всего-навсего мазней, и шар воздал ему по заслугам! — заметил Оливер таким добродушным тоном, что растроганные братья, оставив всяческие церемонии, поспешили представиться:
— Сэмюель Мелвилл.
— Себастьян Мелвилл.
Оба раскланялись.
— А я их племянница, мисс Кэмпбелл,— представилась Хелина, нимало не заботясь об этикете.
Настал черед молодому человеку назвать себя.
— Господа,— проговорил он с самым серьезным видом,— в меня попал ваш шар, словно в крокетный колышек, поэтому я мог бы получить прозвище «Фок», но на самом деле меня зовут Оливер Синклер.
— Господин Синклер,— обратилась к нему мисс Кэмпбелл, не зная, шутит он или говорит всерьез,— я очень сожалею о случившемся.
— И мы тоже,— в один голос сказали братья Мелвилл.
— Какие пустяки, мисс Кэмпбелл! — возразил Оливер Синклер.— Не стоит и вспоминать об этом. Шар, столь метко посланный вами, поднял целую бурю на холсте, где я в течение целого часа тщетно пытался изобразить волны. Говорят, когда-то одному живописцу помогла мокрая губка, запущенная в него учеником и завершившая его картину.
Все это было сказано с такой неподдельной веселостью, что мисс Кэмпбелл и братья Мелвилл невольно улыбнулись. Что же касается картины, которую поднял с земли Оливер, то она была безнадежно испорчена, и ему предстояло начать все сначала.
Заметим между прочим, что Аристобулус Урсиклос не пошел вместе со всеми извиняться перед художником. Видя, что ему не удается применить свои знания на практике, и очень этим раздосадованный, незадачливый игрок ушел к себе в гостиницу, даже не попрощавшись. Он решил отправиться на остров Люинг, один из самых мелких островов Гебридского архипелага, лежавший к югу от острова Сейл, с намерением изучать сланцевые разработки, и вернуться не раньше чем через три-четыре дня.
Теперь некому стало досаждать окружающим нудными разглагольствованиями по поводу траектории полета шара и прочих теоретических проблем.
Оказалось, что Оливер Синклер уже познакомился с некоторыми обитателями гостиницы «Каледония» и узнал от них подробности своего спасения.
— Значит, и вы, мисс Кэмпбелл, и вы, господа, были среди пассажиров «Гленгарри», того самого парохода, который подоспел мне на помощь?
— Да, господин Синклер,— сказал Сэм.
— Все очень за вас переживали,— добавил Сиб,— мы ведь совершенно случайно заметили вашу лодку в водовороте Кор-риврекан.
— Да, вас совершенно случайно заметила...— начал было Сэм, но тут же осекся, поняв по выражению лица мисс Кэмпбелл, что она вовсе не желает выступать в роли Пресвятой Девы — спасительницы утопающих.
— Однако, господин Синклер,— снова вступил в разговор Сэм,— странно, что старый рыбак, у которого вы наняли лодку, повел вас к столь опасному месту. Ведь он должен был знать здешние водовороты...
— Неужели он не предупредил вас об опасности? — удивился Сиб.
— Старик не виноват,— спокойно ответил Оливер Синклер.— Всему виной мое легкомыслие, и ничего больше. Был момент, когда я, уже не надеясь спастись, подумал, что взял грех на душу — обрек старика на верную гибель. Меня заворожили чудесные краски, игравшие на поверхности моря, и захотелось запомнить их получше, чтобы воспроизвести потом на холсте. Море в тот вечер напоминало голубую шелковую ткань с наброшенными на нее белыми кружевами. Ни о чем не думая, я устремился на поиски новых оттенков в пене, пронизанной светом. Я плыл вперед и только вперед! Старый рыбак хорошо понимал, какая нам грозит опасность, и пытался предостеречь меня, предлагая вернуться на остров Джура, но я ничего не желал слушать, пока наконец течение не подхватило нашу лодку и не потащило ее к проливу! Мы пытались сопротивляться, но накатившая волна сбила с ног моего спутника, и он не смог прийти мне на помощь. Не подоспей вовремя «Гленгарри» и не прояви капитан такую самоотверженность, а пассажиры — сострадание, мы с моим матросом отправились бы на тот свет, пополнив список погибших в водовороте Корриврекан!
Мисс Кэмпбелл молча слушала молодого человека, лишь изредка устремляя на него свои большие глаза. Тот не отводил взгляда. Девушка не смогла сдержать улыбки, когда он рассказывал о своей «охоте» или скорее «ловле» оттенков морской воды. Но разве сама она не отправилась на поиски подобных приключений, пусть и менее опасных,— на охоту за небесными оттенками, за Зеленым Лучом?
Братья Мелвилл не утерпели и рассказали Оливеру Синклеру, что они приехали в Обан, чтобы увидеть Зеленый Луч во время заката.
— Зеленый Луч? — удивился Оливер Синклер.
— Вы уже видели его? — оживилась Хелина.
— Нет, мисс Кэмпбелл,— ответил художник,— я даже не подозревал о его существовании, но теперь очень хочу его увидеть. С этого дня мы с вами вместе будем наблюдать закаты, чтобы я мог передать на моей картине тот бесподобный оттенок, который появляется на небе, когда солнце посылает свой последний луч сквозь морскую воду.
Хелине показалось, что молодой человек шутит, но, видя его увлеченность, она поверила ему.
— Увидеть Зеленый Луч совсем непросто,— сказала девушка.— Мы несколько раз пытались это сделать, и все напрасно. Но если вы присоединитесь, быть может, счастье нам улыбнется.