В этом месте своего несколько бессвязного повествования Фредди приостановился, подумав, что, пожалуй, он не дает другу и слова вставить.
— Ты прости меня, что я так разболтался, ладно? — сказал он. — Я ведь никогда не встречал девушки, которая взглянула бы на меня второй раз. Но я только что подумал, что, пожалуй, слишком распространяюсь о своих делах. Теперь твоя очередь. Присаживайся, как говорят в романах, и расскажи мне про себя. Ты, конечно, уже повидался с Джилл?
— Да.
— Теперь все в порядке, а? Ну и прекрасно! Устроим двойную свадьбу, а, что? Хорошая мысль! Может, Божий служитель и скостит малость, сделает работу за полцены!
Отшвырнув окурок, Дэрек растоптал его. Наблюдатель проницательнее Фредди уже давно бы разглядел, что он совсем не похож на счастливого и удачливого поклонника.
— Мы с Джилл не женимся.
Тупое недоумение овладело Фредди. Он даже не поверил, что правильно расслышал. Действительно, тогда, во мраке, он предрекал дяде Крису, что по своей независимости Джилл, пожалуй, откажет Дэреку, но всерьез в это не верил. А теперь, на волне счастья, это представлялось просто немыслимым.
— Ах ты, черт! — вскричал он. — Она что, тебе отказала? Сомнительно, чтобы гордость Андерхиллов позволила
Дэреку ответить «Да», если бы Фредди даже спросил по-другому. Жестокая же прямота сделала ответ невозможным. Ничем Дэрек не дорожил больше, чем собственным достоинством. Признаваться открыто, что хоть кто-то в мире отказал Дэреку Андерхиллу, было выше его сил.
— Нет! — огрызнулся он. — Просто мы оба поняли, что наш брак невозможен. Почему ты не сказал, что Джилл поет в хоре?
Рот у Фредди медленно приоткрылся. Душа у него была преданная, и уже много лет — считай, всю жизнь — он смотрел на Дэрека снизу вверх, и потому не хотел поверить, что слова эти что-то значат. Если так, то… честное слово, это же подлость! Элджи Мартин все-таки прав. Дэрек просто…
— Ты не хочешь сказать, старик, — почти умоляюще проговорил Фредди, — что раздумал жениться на Джилл из-за того, что она хористка?
Отведя глаза, Дэрек насупился. Фредди-инквизитор нравился ему не больше, чем Фредди-жених. Его гордость оскорбляло, что он вынужден давать объяснения человеку, которого всегда лишь надменно терпел, считая достаточно милым, но все же полным ничтожеством.
— Мне приходится проявлять благоразумие, — проронил он, раздражаясь еще больше оттого, что неблагородство проявляется все очевиднее. — Ты же сам понимаешь, что это значит — фотографии во всех газетах… новость сообщат в Англию… все прочитают, неправильно поймут… Нужно и о чести подумать… Нельзя же, в конце концов…
Голос его утих, на минуту наступило молчание. Потом добродушное лицо Фредди скривилось от несвойственного ему презрения. Второй раз за вечер пелена спала с его глаз. Как и Джилл, он увидел Дэрека таким, каким тот был на самом деле.
— Ах, вот оно что! — сказал он. — Да-а! А я-то тебе поклонялся, как не знаю кому! Смотрел на тебя снизу вверх, хотел стать похожим на тебя. Господи милостивый! Если ты такой, я рад, что мы непохожи. Теперь проснусь среди ночи, подумаю, до чего ж я непохож на тебя, и похлопаю себя по спине. Ронни, оказывается, был совершенно прав. Добрый старый Ронни не раз объяснял мне, какой ты есть, а я, кретин, пытался его разубедить. Нет, вылитая мамаша! Нечего стоять столбом, сейчас мы с тобой расстанемся. А если когда встретимся, не утруждайся заговаривать со мной, я не отвечу. Надо и о чести подумать.
Едва Фредди закончил свою речь, как появился дядя Крис, разгоряченный и взъерошенный после танцев с миссис Пигрим. Он суетливо подскочил к ним, избавляя Дэрека от необходимости отвечать бывшему другу.
— Андерхилл, дорогой мой друг! — приветливо начал дядя Крис, вцепляясь в его рукав. — Ну, как?..
И оборвал фразу, потому что Дэрек, рывком высвободив руку, быстро зашагал прочь. Ему не хотелось проигрывать сцену сызнова еще и с дядей Крисом. Он желал остаться один и отстроить — болезненно, трудолюбиво — руины своего достоинства. Для гордости Андерхиллов выпал неудачный вечерок.
— Что такое? — недоуменно повернулся дядя Крис к Фредди.
— Я скажу вам, что! — закричал Фредди. — Этот болван не хочет жениться на бедняжке Джилл! Он передумал, видите ли! Все кончено!
— Кончено?
— Да.
— Да?
— Да, да и да! — заверил Фредди. — Он боится за свою проклятущую карьеру, если женится на хористке.
— Дорогой мой мальчик, — начал дядя Крис, — дорогой мой мальчик… Это же нелепо… Конечно, если б я поговорил с ним…
— Пожалуйста, если желаете. Лично я не стану разговаривать с этим типом, хоть приплатите мне! Но толку не будет, зачем же стараться?
Дядя Крис медленно проникался масштабом катастрофы.
— Значит, ты имеешь в виду?..
— Все кончено!
С минуту дядя Крис стоял неподвижно. Потом судорожным рывком распрямил спину, мертвенно побледнел, но бойко и живо дернул себя за усы.
— Morituri te salutant![59] — произнес он. — Прощай, Фредди, мой мальчик!
— Куда это вы?
— В атаку!
— То есть?
— Я иду, — твердо проговорил дядя Крис, — на розыски миссис Пигрим!
— Господи!
Фредди побежал за дядей Крисом, слабо протестуя, но тот будто и не слышал. Он следил, как дядя Крис исчезает в ложе, а повернувшись, обнаружил рядом Джилл.
— Куда это он пошел? — спросила она. — Я хочу поговорить с ним.
— Он в ложе, с миссис Пигрим.
— Вот как?
— Делает ей предложение, — мрачно добавил Фредди.
Джилл удивилась.
— Предложение? Почему?
Отведя ее в сторонку, Фредди стал объяснять.
В полумраке ложи дядя Крис, со стеклянным взором и смятенной душой, гадая, как бы половчее приступить к делу. В дни пылкой юности он был настоящим мастером говорить всякие слова и урывать между танцами поцелуи. Ему припомнилось, как в Бангалоре… но это к данному случаю не относится. Сейчас суть в том, как начать разговор. А то, что четверть века назад он обнимал под сенью гималайских кедров девушку, чье имя уже позабылось, хотя он помнил, что платье на ней было такое розовенькое, несущественно и к делу не относится. Может, обнять и миссис Пигрим? Нет, решил дядя Крис, пока что — нет. И удовольствовался тем, что, устремив на нее пристальный взгляд, осведомился, не устала ли она.
— Немножко, — пропыхтела миссис Пигрим, которая танцевала часто и рьяно, но стройности не обретала, поскольку украдкой лакомилась сладостями. — Я чуточку запыхалась.
Дядя Крис и сам это видел, что не помогало ему приступить к делу. Самая очаровательная женщина несколько утрачивает свою прелесть, если пыхтит и отдувается. Про себя он решил, что больше всего хозяйка ложи напоминает морскую львицу, третью слева. Львов этих он видел в варьете, куда изредка захаживал.
— Нельзя так себя утомлять, — с вымученной ласковостью заметил он.
— Я просто обожаю танцы! — воскликнула миссис Пигрим и, несколько обретя дыхание, взглянула на собеседника с тенью игривого лукавства. — Вы всегда так внимательны, майор Сэлби?
— Я? М-м-м… я? — промычал дядя Крис.
— А кто же еще?
Дядя Крис быстро сглотнул.
— Я вот думаю, не думали ли вы, — начал он и запнулся, получалось не так уж гладко, — Вам никогда не приходило в голову, что этому есть причина?.. — Он опять остановился. Что-то такое он читал в журнальной рекламе. — Скажите, миссис Пигрим, а не приходило вам в голову, — снова завел дядя Крис, — что внимателен я потому… оттого… неужели вы не заподозрили, что вы… то есть я… — Нет, надо все-таки взять себя в руки! Изъясняющийся обычно гладко и бойко, сегодня он просто блеял. Тут он поймал взгляд хозяйки, и нежный блеск его загнал дядю Криса в молчание, словно в окоп.
— Вы говорили?.. — поощряюще промурлыкала миссис Пигрим, тронув собеседника за руку.
Дядя Крис закрыл глаза. Пальцы его вцепились в бархат занавески. Он испытывал те же чувства, что в Индии, необстрелянным лейтенантиком, когда этикет службы обязывал его подняться и прохаживаться перед своими солдатами под беспорядочным градом пуль. Ему и сейчас слышался их посвист… и он почти мечтал, чтобы они и вправду засвистели. Пуля-другая сейчас пришлась бы очень кстати.
— Ну, ну? — подтолкнула его миссис Пигрим.
— Вы никогда не чувствовали, — мямлил дядя Крис, — что я, можно сказать, чувствую… то есть, испытываю чувство…
В дверь ложи постучали. Дядя Крис сильно вздрогнул. Вошла Джилл.
— О, прошу прощения! — сказала она. — Я хотела поговорить…
— Со мной? — вскочил дядя Крис— Сейчас, дорогая! Сию минуту! Извините, я на секундочку…
Миссис Пигрим холодно кивнула. Помеха раздосадовала ее. Кто такая Джилл, она понятия не имела, и ей не понравилось, что та вторглась в такую минуту. Зато дядя Крис вышмыгнул в коридор с резвостью молодого барашка.
— Не опоздала? — шепнула Джилл.
— То есть как?
— Ты знаешь, о чем я. Дядя Крис, послушай! Тебе не надо, если ты сам не хочешь, жениться на этой кошмарной женщине!
— Жребий брошен, — упрямо помотал головой дядя Крис.
— Ничуть не бывало! — возразила Джилл. — Если только ты сам… — Она в ужасе остановилась. — Неужели ты уже сделал предложение?
— В общем-то нет. Конкретно — нет. Но…
— Ну и прекрасно. Я знаю, почему ты идешь на это. Ты очень добрый, но совсем не надо…
— Джилл, ты не понимаешь…
— Понимаю.
— У меня есть причина…
— Знаю я твою причину, Фредди мне все рассказал. Не волнуйся за меня, дорогой. Со мной все в порядке. Я выхожу замуж.
Блаженное облегчение осветило лицо дяди Криса.
— Значит, Андерхилл…
— Я выхожу не за Андерхилла. Мой жених… Не думаю, что ты его знаешь. Но я люблю его, полюбишь и ты. — Она притянула к себе дядю и поцеловала. — Ну, теперь возвращайся.
Дядю Криса настолько переполняли чувства, что он не мог вымолвить ни словечка.
— Джилл… — дрожащим голосом наконец выговорил он. — Это… это же замечательно! Мне гораздо легче!