Будь жаден, по свету кружи…
Дружи с Горацием, пожалуй, —
Лишь с Кампистроном не дружи.
Эллады красоту живую,
Библейских нравов простоту
В искусстве воскреси, рисуя
Сверкающую наготу.
Вглядись в поток страстей горячий;
Все предписания забудь
И школьных правил пруд стоячий
До дна бесстрашно взбаламуть!
Лагарп и Буало надутый
Нагородили чепухи…
Так сокрушай же их редуты —
Александрийские стихи!
Пчелиной полон будь заботы:
Лети в душистые луга,
Имей для друга мед и соты
И злое жало для врага.
Воюй с риторикой пустою,
Но здравомыслие цени.
Осла оседлывай порою
И Санчо-Пансе будь сродни.
Не хуже Дельф античных, право,
Парижский пригород Медан,
И, как Аякс, достоин славы
Лихой солдат Фанфан-Тюльпан;
А пастухам эклог уместно
Вблизи Сен-Клу пасти свой скот;
Тут ритм стиха тяжеловесный
В задорный танец перейдет.
Ворону, Ветошь, Хрюшку, Тряпку
В Версале встретив летним днем,
Протягивай галантно лапку
Монаршим дочкам четырем.
Не отвергай любовь царицы,
Живи с блистательной Нинон,
Не бойся даже опуститься
До замарашки Марготон.
Веселый, озорной, мятежный,
Пой обо всем, соединив
Мелодию кифары нежной
И бойкий плясовой мотив.
Пусть в книге, словно в роще пышной,
Вскипает соловьиный пыл;
Пусть в ней нигде не будет слышно
Биения стесненных крыл.
Ты можешь делать что угодно,
Лишь с правдой не вступай в разлад:
И пусть твои стихи свободно,
Как стаи ласточек, летят.
Стремись к тому, чтобы в гостиных
Природе ты не изменял,
Чтоб сонм богов в твоих картинах
Небесный отсвет сохранял;
И чтоб в лугах твоей эклоги
По сочной и густой траве
Уверенно ступали боги
С босой Венерой во главе;
Чтоб запах свежего салата
Обрадовал в твоих стихах
Того, кто сочинил когда-то
Для гастрономов альманах;
И чтоб в поэме отражались,
Как в озере, скопленья звезд;
И чтоб травинки в ней казались
Пригодными для птичьих гнезд;
Чтоб лик Психеи был овеян
Дыханьем пламенным твоим;
И чтоб твой стих, знаток кофеен,
Навек избыл их чад и дым.
PAULO MINORA CANAMUS[21]
Другу
И впрямь хочу я на мгновенье
От дум глубоких отойти;
На колеснице вдохновенья
Устали в облаках нести
Меня чудовища-грифоны…
Спущусь, чтоб по земле пройтись.
Пусть завтра стих мой окрыленный
Летит в таинственную высь, —
Я вновь вскочу на колесницу,
Легко догнав тебя, грифон.
Сегодня ж будут стансы литься;
Из Дендера пущусь в Медон.
Я в пляске волн, в цветенье сада,
В полете лебединых стай,
В лиловых гроздьях винограда,
В улыбке, озарившей май.
Я оставляю эти тени —
Смерть, сны, загадки естества
И в бездну страшные ступени,
Во тьму, в обитель божества;
Прерву скитанья по долине,
Где, обступив меня кругом,
Витают призраки Эринний,
И вечную борьбу со злом.
Хочу на время о плененье
Евреев и рабов забыть,
Забыть нагорные виденья,
Ночные бденья… Жить так жить!
Прочь, лик Медузы, Сфинкса тайны!
Прочь, говорю я Сатане!..
Сегодня запах роз случайно
Из сада долетел ко мне.
Мой друг, ты сердишься, я знаю.
Как быть? Все в зелени вокруг.
Антракт недолгий объявляю, —
Меня уже заждался луг.
Спущусь в привратницкую лета
С консьержем Маем поболтать.
Так что ж? От василька ответа
О судьбах мирозданья ждать?
Зачем же ручеек журчащий,
Шмеля, что к лилии приник,
Иль бабочку в зеленой чаще
Смущать, явив им ночи лик?
Зачем тревожить тополь стройный,
Осоку, вязы, лебеду
И дух сомнений беспокойный
Внушать поющему дрозду?
Что бездну смешивать с кустами,
Скорбь — и Авроры ясный взор?
Ужели должен я с цветами
Вести ожесточенный спор?
Расспрашивать ли мне о вечной
Двойной субстанции вещей
У жаворонка, что беспечно
Над крышей пролетел моей?
Не окажусь ли в странном клире
Безумцев, если заставлять
Синичку буду «Dies irae» [22]
Во славу божью распевать?
Сейчас окно мое открыто,
И вот я вижу с чердака,
Как прачка, выставив корыто,
Взбивает пены облака.
И, право, хочется нежданно
В огромность этих вечных сфер,
Где взор святого Иоанна
Блуждал средь страхов, тайн, химер,
На этот мир, где все в смятенье,
Где все вокруг полно чудес,
Где тонут молнии прозренья
В бездонной черноте небес,
На тайны древние вселенной,
Которыми наш ум пленен, —
Плеснуть лохматой мыльной пеной
Мне из лохани Жаннетон.
ПОКИДАЯ КОЛЛЕЖ
Нам — шестнадцать лет… Пора!
Аттестат у нас — на зрелость.
Прочь, наивность школяра,
Можно жить, как нам хотелось!
Жизнь — в любви, мой друг. Узнай,
Что два глаза — два светила —
Озарили мне тот край,
Где душа во тьме бродила.
Это счастье знаешь ты?
Грезить днем, и ночью тоже.
О, жестокие мечты!
То завидовать вельможе,
То в горячечном бреду
(Сердце все — сплошная рана)
Представлять себя в аду
Иль невольником тирана;
Не вкусивши Евин плод
И жуя одни лишь корки,
Все ж изведать наперед
Вкус семян его прегорький;
До предела поглупеть,
Быть влюбленным, быть поэтом,
И безумствовать, и петь —
Мне знакомо счастье это!
Очарован, милый друг,
Я гризеткою прелестной
И страдаю… Но недуг
Исцелим, как мне известно.
Ведь недаром я люблю!
И, любви искусство зная,
По ночам совсем не сплю,
До рассвета — у окна я.
Расскажу тебе теперь,
Что она — моя соседка.
Мы живем с ней дверь о дверь
И встречаемся нередко.
По осанке — из принцесс…
Впрочем, это, может статься,
Ангел, посланный с небес,
Чтоб шитьем здесь заниматься.
Утро, вечер ли — все дни
Я в мечтах о ней доныне.
Чепчик шлемом замени —
Чем не мудрости богиня?
Ситец — вот ее броня;
И Медуза есть: ведь ходит
С нею ведьма, что меня
В содрогание приводит.
Становлюсь я сам не свой,
Увидав, как эта фея
Гордо на два су порой
Покупает сельдерея, —
Хоть пристало больше ей,
Не работать до мозолей,
А гулять среди лилей,
Олеандров и магнолий.
Взор прозрачен и глубок,
Стан — как стебель строен, гибок,
И мерещится поток
Поцелуев и улыбок.
Под ее окном — юнец…
От гитары нет покою.
Или думает глупец
С неба снять звезду рукою?
Все теперь мне трын-трава.
Ведь меня при встрече первой
Назвала она: «Сова!»
Я откликнулся: «Минерва!»
HILARITAS(Веселье)
Давайте петь! Со страстью жгучей,
С огнем, хоть черта поминай!
Ведь песня — как стакан кипучий,
Где «черт возьми» плеснет за край!
Блажен, кто, преданный веселью,
Под сенью виноградных лоз
Свой ревматизм прикрыл фланелью,
А в мудрость смех веселый внес.
Смех — это крылья в час паденья;
Они поддержат наш полет.
Философ, полный снисхожденья,
Веселых добрыми зовет.
Катон, ты строгого был нрава,
Но шуткой был и ты сражен.
О Генрихе Четвертом слава
Гремит, что был веселым он.
Так станем же весельчаками,
Счастливый заключим союз.
Веселье ж нам сверкнет зубами:
«И укусило б, да смеюсь!»
«Колоколен ли перепевы…»
Колоколен ли перепевы,
От набата ль гудит земля…
Нет мне дела до королевы,
Нет мне дела до короля.
Позабыл я, покаюсь ныне,