Шиповник 7 Ремизов счел нужным указать: «Я пользовался грузинским сказанием, помещенным в исследовании А. С. Xаханова. Очерки по истории грузинской словесности. Вып. 1. М., 1905» (с. 201).
По поводу публикации легенды в ж. «Благонамеренный» критик Ю. Айхенвальд отметил: «…писатель скидывает с себя шутовской наряд, бросает свое надоевшее затейничество и с необычайной силой слова, с изумительной красотою речи, русской речи воспроизводит такую серьезность предельную, как „страды Богородицы“, как страсти Христовы» (Руль (Берлин). 1926.28 апр. № 1642. С. 2).
…знало море – «велеша»… – О велеше см. примеч. к легенде «Никола-Угодник» (Россия в письменах-Росток XIII. С. 852).
…и «огневики», сковавшие гвозди и копье… – Огневик – у древних славян-язычников божество огненной стихии, а также камень для высекания огня.
…с вязигой вместо кости… – Вязига – струна, проходящая через позвоночник осетровых рыб.
Из воска слепленный мост между адом и раем, / Мост Испытаний / («мост мертвых»), / проходит через бурную смоляную реку, рухнул. – Сравнивая «Хождение Богородицы по мукам» и «Хождение апостола Павла по мукам», Н. С. Тихонравов отметил: «…и там, и здесь фон адской картины занимает огненная река, отделяющая место мучений от рая; и там, и здесь человек должен пройти по перекинутому через нее узкому мосту, чтобы достигнуть рая: это – мост испытания… <…> Праведник безопасно переходит мост испытания, грешники падают с него в огненную реку. Огненная река и мост испытания составляют принадлежность древнейших индоевропейских и иудейских верований. <…> Память о реке, окружающей рай, осталась в легендах европейских народов и во всех средневековых видениях загробного мира и хождениях по раю и аду» (Сочинения Н. С. Тихонравова. М., 1898. Т. 1: Древняя русская литература. С. 206, 207, 209).
Свят-Дух… – Святой дух – третья ипостась (Лицо) Святой Троицы.
Ты, Гавриил <…> Ты, Михаил <…> Ты, Рафаил… – См. об этих архангелах выше в комм. на с. 533–534 наст. изд.
Спустилась коноплянка на землю к Богородице: ~ защебетала… – Ср. в кн. «Петербургский буерак» в главе «Тонь ночи»: «И я же был той пичужкой, незатейливой песней пробудившей Богородицу от бесчувственного сна в черный день крестной муки» (Петербургский буерак-РК Х. С. 411).
Ударилась она о землю – / (в не-уме, едва жива)… – Ср. в сказании «Страсти Христовы»: «Преев. Богородица от великия скорби пала на землю, аки мертва» (Сахаров В. Апокрифические и легендарные сказания о пресвятой деве Марии, особенно распространенные в древней Руси // Христианское чтение. 1888. № 9 / 10. С. 298).
Симон Киринеянин выступил из толпы, поднял крест себе на плечи и понес. – Согласно Евангелию, Симон часть пути нес крест, на котором был распят Христос (см.: Мф 27:32; Лк 23:26).
…в саду Магдалинином… – Возможно, имеется в виду Гефсиманский сад.
…о, мой сын прелюбимый! и за кого Ты муку терпишь? / за кого смерть принимаешь? – Ср. в народном духовном стихе «О Христовом распятии»: «За кого ты, сын, муку терпишь, / Немалую смерть принимаешь?» (Варенцов. С. 52).
«Не рыдай мене, мати, не оплакивай! – Ср.: „Не плачь, моя мати, Мария…“ (Там же).
Вот ученик – / будь ему матерью, он будет твоим сыном». – Ср. в Евангелии: «Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жёно! се, сын Твой. / Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Ее к себе» (Ин 19:26–27).
И как мне жить без Тебя? На кого оставляешь – / одна! – Ср. в духовном стихе «Сон Мати-Марии»: «– На кого же ты меня оставляешь?» (Варенцов. С. 49).
«Господи, прости им: / не знали они, чего делали!» – Чуть измененные слова Иисуса в Евангелии (Лк 23:34).
Страсти Господни*
Впервые опубликовано: Лимонарь 1907. С. 91–106, под загл. «О страстях Господних. Тридневен во гробе».
Прижизненные издания: Шиповник 7. С. 127–135, под загл. «О страстях Господних. Тридневен во гробе»; дата: «1906 г.»; Сирин 7. С. 127–135, под загл. «О страстях Господних. Тридневен во гробе»; дата: «1906 г.»; ЗЯ. С. 37–41.
Тексты-источники: Веселовский. Разыскания XI. С. 1–116 («Дуалистические поверья о мирозданьи»); XII. С. 117–172 («Безразличные и обоюдные в Житии Василия Нового и народной эсхатологии»); XXIV. С. 185–213 («Видение Григория о последних днях»).
Анализ этого «эсхатологического» апокрифа см.: Грачева 2000. С. 62–66.
Ремизов до публикации читал легенду на «башне» Вяч. Иванова на Страстной неделе, 18 марта 1907 г. М. Сабашникова вспоминала: «В эти дни Ремизов читал нам свое новое произведение „Страсти Господни“. В этом произведении с небывалой силой словесно и ритмически было изображено демоническое начало мира. Писатель, казалось, ликуя, сам себя отождествлял со злом. Заключительные слова: „Но у креста стояла Мать, Звезда Надзвездная…“ не являлись достаточным противовесом. Ад торжествовал победу. Когда Ремизов дочитал до конца, поднялся Вячеслав и возмущенно сказал: „Это кощунство, я протестую“. Ремизов, и без того уже сгорбленный и много претерпевший в жизни, сгорбился еще больше и молча ушел вместе с женой» (Сабашникова-Волошина М.В. Зеленая змея. СПб., 1993. С. 165).
Секретарь издательства Вяч. Иванова «Оры» М. Л. Гофман свидетельствовал: «Помню, я как-то пришел к Алексею Михайловичу, и он прочел мне новый рассказ – „О страстях Господних“, который произвел на меня громадное впечатление. Я сейчас же побежал на „башню“ и хотел прочесть эту вещь Вячеславу Иванову.
– А она действительно хороша?
– Изумительна! Может быть, это лучшая вещь в „Лимонаре“!
– Ну так сдайте ее в набор, – сказал Вячеслав Иванов, очень бегло просмотрев рукопись.
Я сдал ее в набор и вскоре принес корректуру. Вячеслав взял ее, пошел в свою комнату и через четверть часа влетел в столовую, где сидел я, со страшным криком <…>
– Как вы смели без моего ведома сдать в набор такую гадость! <…> этот рассказ богохульство, гадость, и никак не может быть напечатан в моем издательстве!..» (Гофман Модест. Петербургские воспоминания // Воспоминания о серебряном веке. М., 1993. С. 376–377). Ремизов внес в текст рукописи поправки, о которых написал Вяч. Иванову 22 марта 1907 г.: «Сделал такие изменения: стр. И после слов: „ибо Сам Сатанаил пребывал там… воинством“ // прибавил // Демонской силой Он отвел глаза человекам и всей подлунной, погрузил души их в бесовский сон, – и темный бесной сон сковал вселенную ужасными видениями // далее пробел, которым и отделяются видения: „Вскинулись, взбросились бесы, совлекли со Христа плащаницу“ и т. д. // стр. 15 сверху 7 строка Зачеркиваю: „видя без милости погибающий род человеческий“ // стр. 16 В фразе: „Так два дня, две ночи безумствовал Сатанаил“ и т. д. зачеркиваю „над телом Христовым“ // стр. 18 В фразу: „А рядом с Богородицею“ и т. д. вставляю: // как встать заре и взойти воскресшему солнцу и Ангелу явиться отвалить от гроба камень – настать светлому дню Христова Воскресения, Она не отходила от Креста – неутомимая Смерть прекрасная и т. д. // Посылаю Вам в таком виде на Ваше усмотрение. Мне кажется, что теперь вполне ясно, что все это было сатанинское наваждение» (см.: Вячеслав Иванов: Материалы и исследования. М., 1996. С. 91–92). В тот же день Вяч. Иванов ответил: «Благодарю Вас за разъяснения, дорогой Ал<ексей> Мих<айлович>. Кажется, что выработанными Вами изменениями, исполняющими предложенные мною условия, уничтожается то впечатление сатанинской кощунственности, которое д лжно было во что бы то ни стало избегнуть» (Там же. С. 92).
Еще в более смягченной редакции это апокрифическое сказание вошло в Шиповник 7 и Сирин 7. Но и оно вызвало нарекания. Так, все же посчитав его «кощунственным», И. А. Шляпкин сетовал в письме к Ремизову: «Тяжело мне, по-своему православному верующему человеку, за кощунственный тон одной из легенд Вашего Лимонаря <…> Спаситель И. Христос в сознании русских православных людей всегда Царь Славы, от коего сокрушаются вереи вечного ада и содрогаются сатана и присные, а в Вашей легенде? Или это влияние Ге и лжереализма? Так зачем же воскресать Ему? этому скелету… <…> Нехорошо, нехорошо…» (цит. по: Грачева А. М. Из истории контактов А. М. Ремизова с медиевистами начала XX века (Илья Александрович Шляпкин) // ТОДРЛ. СПб., 1993. Т. 46. С. 161). И. А. Шляпкин, в частности, подразумевал полотно Н. Н. Ге «Распятие» (1892). Ремизов ответил 23 февраля 1912 г.: «Над „Страстями“ я много сидел и думал, и черкал и перечеркивал. Всё не выходило у меня того ясного изображения, которого хотелось мне достигнуть. О кощунстве не было у меня и мысли. Грех мой в том, что не сумел я изобразить ясно, и грех и беда моя в этом. Во 2-ом изд<ании> я решил просто вычеркнуть те фразы, которые дали повод обвинять меня в умысле, от которого я был далек, и в поступке, в котором ни душою, ни телом невиновен. Я хотел представить наваждение Сатанаила и тот соблазн, который пойдет от Сатанаила, и то отчаяние, от которого изомрет душа. <…> Тут в эти 2 дня и 2 ночи дело происходит не на земле и не среди живых людей, а в царстве душ человеческих, которые возродятся к жизни на земле. В эти 2 дня и 2 ночи Сатанаил „безумствовал“ над всей вселенной. И дальше описывается не то, что было, а то, что станет в душе людей, все искушения, какие после пройдут перед душой человеческой. <…> Чем чудовищнее Сатанинское действо, тем картина ярче – искушение сильнее, соблазн безнадежнее, победа крепче и полнее» (Там же). См. также: Розанов Ю. В. Повесть Алексея Ремизова «Страсти Господни» в контексте религиозных исканий серебряного века // Евангельский текст в русской литературе XVIII–XX веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: Сб. науч. тр. Петрозаводск, 2001. Вып. 3. С. 445–452. (Проблемы исторической поэтики; Вып. 6).