НРС публиковался ремизовский цикл «Шакал. Сказ кабильский»).
1. Заячья доля
Впервые опубликовано: Огонек. 1917. № 31. 13 авг. С. 485–486, под загл. «Заячья защита», вместе с текстами «Заячья губа» и «Заячий указ» под общим загл. «Ё – Алексея Ремизова – Тибетские народные сказки» и с примеч. автора, где объяснялось название: «…заяц по-тибетски Ё».
Прижизненные публикации: Ё. Заяшные сказки (Тибетские): Для рассказывания // Игра. С. 35–36, под загл. «Заячья защита», первая в составе цикла из шести сказок; Ё. Заяшные сказки тибетские. Чита: Скифы, 1921. С. 1–3, под загл. «Заячья защита», первая в цикле из шести сказок; Ё. Тибетский сказ. Берлин: Рус. творчество, 1922. С. 7–10, под загл: «Созвал Бог всех зверей…»; НРС. 1957. 13янв. № 15905. С. 2, первая в цикле под загл. «Заяц: Сказ тибетский», вместе со сказкой «Заяц добрый».
Авторизованные тексты: I. Сказки нерусские // ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 1. Ед. хр. 9; МПП-2 (печ. текст НРС).
Текст-источник: цикл «Ронгу чжу». Булюк 6 (Потанин Г. Тибетские сказки и предания // Живая старина. 1912 [1914]. Вып. II–IV. № 20. С. 433–434; разд. «Восточные сказки»).
Комментарий см.: Докука и балагурье-РК II. С. 693–697 (сост. И. Ф. Данилова).
2. Заяц – добрый
Впервые опубликовано: Воля страны. 1918. 28 янв. № 12. С. 2, под загл. «Заяц благодетель (Тибетская сказка)».
Прижизненные публикации: Ё. Заяшные сказки (Тибетские): Для рассказывания // Игра. С. 37–42, в составе цикла из шести сказок; Ё. Заяшные сказки тибетские. Чита: Скифы, 1921. С. 4–8, под загл. «Заяц-благодетель», в цикле из шести сказок; Ё. Тибетский сказ. Берлин: Рус. творчество, 1922. С. 14–23, под загл: «Жила-была старуха…»; НРС. 1957. 13 янв. № 15905. С. 2–3, в цикле под загл. «Заяц: Сказ тибетский», вместе со сказкой «Заячья доля».
Авторизованные тексты: I. Сказки нерусские // ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 1. Ед. хр. 9; МПП-2 (печ. текст НРС).
Текст-источник: Заяц (по-тиб. ё) (Потанин Г. Тибетские сказки и предания. № 19. С. 416–419).
Комментарий см.: Докука и балагурье-РК II. С. 693–697 (сост. И. Ф. Данилова).
3. Разные зайцы
Впервые опубликовано: Лукоморье. 1917. № 5. И февр. С. 11–12, с подзаг. «Тибетская сказка».
Прижизненные публикации: Ё. Заяшные сказки (Тибетские): Для рассказывания // Игра, С. 43–47, в составе цикла из шести сказок; Ё. Заяшные сказки тибетские. Чита: Скифы, 1921. С. 9–13; ПН, 1922. 1 янв. № 526, под загл. «Подружились волк, обезьяна, ворона…», вместе со сказкой «Жил-был медведь…»; Ё. Тибетский сказ. Берлин: Рус. творчество, 1922. С. 24–32, под загл: «Подружились волк, обезьяна, ворона…»; НРС. 1957. 27 янв. № 15919. С. 2, в цикле под загл. «Заяц: Сказ тибетский».
Авторизованные тексты: I. Сказки нерусские // ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 1. Ед. хр. 9; МПП-2 (печ. текст НРС).
Текст-источник: цикл «Ронгу чжу». Булюк 3 (Потанин Г. Тибетские сказки и предания. № 20. С. 426–429).
Комментарий см.: Докука и балагурье-РК II. С. 700 (сост. И. Ф. Данилова).
4. Заячий указ
Впервые опубликовано: Огонек. 1917. № 31. 13 авг. С. 489–490, вместе с текстами «Заячья защита» и «Заячья губа» под общим загл. «Ё – Алексея Ремизова – Тибетские народные сказки».
Прижизненные публикации: Ё. Заяшные сказки (Тибетские): Для рассказывания // Игра. С. 48–49, в составе цикла из шести сказок; Ё. Заяшные сказки тибетские. Чита: Скифы, 1921. С. 14–15; Ё. Тибетский сказ. Берлин: Рус. творчество, 1922. С. 11–13, под загл: «Овца жила тихо-смирно…»; Литературная Россия: Сб. современной русской прозы. М., 1924. Вып. 1. С. 39–42, под загл. «Ё. Тибетский сказ» (фрагмент); НРС. 1957.3 февр. № 15926. С. 2, в цикле под загл. «Заяц: Сказ тибетский», вместе со сказками «Злой заяц» и «Звериное дерево».
Авторизованные тексты: I. Сказки нерусские // ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 1. Ед. хр. 9; МПП-2 (печ. текст НРС).
Текст-источник: цикл «Ронгу чжу». Булюк 4 (Потанин Г. Тибетские сказки и предания. № 20. С. 429–430).
Комментарий см.: Докука и балагурье-РК II. С. 697–698 (сост. И. Ф. Данилова).
5. Злой заяц
Впервые опубликовано: Огонек. 1917. № 31. 13 авг. С. 486–489, под загл. «Заячья губа», вместе со сказками «Заячья защита» и «Заячий указ» под общим загл. «Ё – Алексея Ремизова – Тибетские народные сказки».
Прижизненные публикации: Ё. Заяшные сказки (Тибетские): Для рассказывания // Игра. С. 50–55, под загл. «Заячья губа» в составе цикла из шести сказок; Ё. Заяшные сказки тибетские. Чита: Скифы, 676
1921. С. 16–20, под загл. «Заячья губа»; ПН. 1922. 1 янв. № 526, под загл. «Жил-был медведь…», вместе со сказкой «Подружились волк, обезьяна, ворона…»; Ё. Тибетский сказ. Берлин: Рус. творчество, 1922. С. 11–13, под загл: «Жил-был медведь…»; НРС. 1957.3 февр. № 15926. С. 2, в цикле под загл. «Заяц: Сказ тибетский», вместе со сказками «Заячий указ» и «Звериное дерево».
Авторизованные тексты: I. Сказки нерусские // ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 1. Ед. хр. 9; МПП-2 (печ. текст НРС).
Текст-источник: цикл «Ронгу чжу». Булюк 5 (Потанин Г. Тибетские сказки и предания. № 20. С. 430–433).
Комментарий см.: Докука и балагурье-РК II. С. 700–701 (сост. И. Ф. Данилова).
6. Звериное дерево
Впервые опубликовано: Огонек. 1916. № 52. 25 дек. С. [15], с подзаг. «Тибетская статуэтка».
Прижизненные публикации: Ё. Заяшные сказки (Тибетские): Для рассказывания // Игра. С. 56, заключит, в цикле из шести сказок; Ё. Заяшные сказки тибетские. Чита: Скифы, 1921. С. 21; Ё. Тибетский сказ. Берлин: Рус. творчество, 1922. С. 42–43, под загл. «Четыре зверя сошлись у древа…»; НРС. 1957. 3 февр. № 15926. С. 2, заключит, в цикле, вместе со сказками «Заячий указ» и «Злой заяц».
Авторизованные тексты: I. Сказки нерусские // ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 1. Ед. хр. 9; МПП-2 (печ. текст НРС).
Текст-источник: «Дерево Тунбачжи» (Потанин Г. Тибетские сказки и предания. № 14).
Комментарий см.: Докука и балагурье-РК II. С. 701 (сост. И. Ф. Данилова).
IV. Суфийная мудрость*
Данный цикл создавался в непосредственном творческом контакте с ориенталистом, иранистом и курдологом В. П. Никитиным (подробнее см. с. 653, 655, 657 наст. изд.). В письме к Ремизову от 20 июня 1957 г., то есть уже после публикации основного корпуса текстов данного тематического ансамбля, Никитин выражал признательность писателю за годы совместной работы над литературой Востока: «Мне хочется низко поклониться Вам и от всей души поблагодарить за доброе ко мне расположение. Оно позволило заглянуть в мастерскую <…>. И в той же мастерской в кукушкиной комнате, мы читали часто „Римские деяния“, московские грамоты, сказки, „Калилу и Димну“. Вы ввели меня в круг чтения старинных повестей, я почувствовал их своеобразную прелесть. Звучание Востока и для Вас и для меня было чем-то нас объединяющим в его искании» (Ms. Coll. Nikitine: черновик письма) и затем в письме от 24 июня того же года продолжал: «<…> По субботам, пока на моей шее была банковская лямка, потом по четвергам, я у Вас. Одно время хорошо работалось вместе, пока глаза и голос не устали. „Римские Деяния“, „Панчатантра“, „Семь мудрецов“, „Мелюзина“, „Калила и Димна“, „Анвар-и-Сохейли“, а до Косьмы Индикоплова дочитаться не привелось. Зато Хасан Басрийский, Бишр Босоногий и другие суфии попали в ремизовский сказ» (Там же; отпуск под копирку). После смерти писателя его ближайшее окружение не оставляло намерений издать последнюю книгу Ремизова, включающую переработки суфийских памятников. Для этой книги Никитиным и было написано «Объяснительное слово к „Суфийной мудрости“», датированное 10 февраля 1958 г., являющееся важным свидетельством о литературных интересах писателя в самые последние годы его жизни и существенным источниковедческим документом (приводим его здесь в сокращении, полный текст: ПП. С. 191–193).
«Впервые прозвучавшая в русской художественной прозе „Суфийная мудрость“ сообщалась ему мною на основании исследования современного персидского мыслителя Хасана Казем Заде Ираншехра. За исключением замечательного коротенького рассказа о „Хромой м<о>шке“ <см. „Хромой толкачик“. – Н. Г.>, заимствованного мною из „жития“ суфийского шейха в Ардебиле Сафи-Эд-Дина, родоначальника первой национальной династии Сефевидов (III–IV вв.) в Персии, под заглавием „Сафват-ос-Сафа“ („Чистота чистот“, т. е. чистейшая чистота, сочинение – XIV в.), она не исчерпывает содержания наших с А. М. восточнических бесед и занятий. Мы читали „Повесть о семи мудрецах“, восходящую, к индийскому оригиналу, изучавшуюся специалистами – Срезневским, Веселовским, Буслаевым. Знакомились с „Калилой и Димной“ в издании широко известного арабиста И. Ю. Крачковского. А. М. извлек из этих басен повесть „Стефанит и Ихнелат“ (по славянской, через Византию, версии) и сказку о черепахе и утках (персидская версия – Анвари-Сохейли). А. М. очень ценил восточную образность в этой сказке. В тихой заводи две утки подружились с черепахой. Когда вода стала иссякать, утки собрались улететь. Черепаха взмолилась. Утки взяли ее с собой, <она> уцепилась ртом за палку, подхваченную ими. Но вопреки условию рта не раскрывать, не удержалась, увидев людей, удивлявшихся внизу, раскрыла рот (чтобы объяснить им), упала и разбилась. В арабских касидах поэтов Шанфара (доисламского периода) и Мутанаббия (X в.) образы еще красочнее и сильнее. Дыхание аравийской пустыни, бедуины-фарисы, междуусобия. <…>
Перейду, однако, к суфийству (или суфизму?), о чем тут главным образом речь. С моей стороны было бы ошибкой отпугнуть читателя нагромождениями восточных имен и выражений. Ограничусь необходимым. Термин – суфи – т. е. „сермяжник“ (суфии ходили в рубище), появляется около половины VIII в. в Сирии, где тогда был основан первый мусульманский монастырь. Это слово обозначало правоверного монаха-мусульманина, соблюдающего – сунну (традиции; изречения первых халифов), умерщвляющего плоть. Как все религиозные движения суфизм проходит через ряд этапов в его развити