[молчаливое согласие. Ред.] на подачу такого же заявления, которое находится у Вас в моем деле с 1845 года. Следовательно, с формальной точки зрения у всех эмигрантов имеется такой же добровольный отказ от прав гражданства, как и у меня.
Разумеется, эти эмигранты в действительности не могли вернуться обратно, если не хотели подвергнуться аресту и уголовному преследованию, и тем самым в действительности были вынуждены остаться за границей. Но такое же действительное принуждение имеет место и в моем случае, как Ваше высокородие должно было видеть из вышеизложенного в пункте 1. И мне в действительности мешали вернуться приказы о розыске, и я отказался от прусского подданства в результате такого же принуждения, как и другие эмигранты, отказавшиеся от него в последний день десятилетнего отсутствия. Больше того, я был вынужден прибегнуть к этому мнимому отказу от прусского подданства еще и теми преследованиями, которые в отношении меня распространились также и за пределы Пруссии.
Итак, будет ли Ваше высокородие рассматривать формальную или реальную сторону дела, оно обстоит в отношении меня совершенно так же, как и в отношении всех других эмигрантов, и если, как Ваше высокородие не отрицает, благодаря амнистии эмигрантам возвращается утраченное в результате десятилетнего отсутствия право гражданства, то оно должно быть возвращено также и мне, несмотря на вынужденное заявление о выходе из прусского подданства, так как это заявление совершенно равносильно потере прусского подданства в силу закона.
То обстоятельство, что я письменно заявил об отказе от прусского подданства, которое я и так утратил согласно закону, не может, как указано, иметь значения, ибо это заявление не имеет никакой силы в связи с потерей прусского подданства, наступившей lege ipsa [в силу самого закона. Ред.] Усмотреть некоторое, хотя и неосновательное различие между мной и другими эмигрантами можно было бы, самое большее, лишь в том случае, если бы я принял новое подданство где-либо в другом месте. Это одно можно было бы считать добровольным поступком. Сам по себе отказ от прусского подданства был вынужденным и произошел бы и без того lege ipsa. Но я никогда и нигде не натурализовался. Очень многие эмигранты в действительности сделали это. Если даже в отношении таких эмигрантов королевскую амнистию следует понимать как безусловное право их на обратную натурализацию в случае, если они этого пожелают, то в отношении меня, который никогда не натурализовался в каком-либо другом государстве, возвращение права гражданства должно быть необходимо признано как результат самой амнистии.
4. До сих пор я объяснял Вашему высокородию, что если даже я лишился в 1845 г. прусского гражданства, то во всяком случае [Это место в рукописи подчеркнуто, по-видимому, Цедлицем, а на полях написано: «Ни в коем случае». Ред.] я получил его обратно в силу королевской амнистии. Однако столь же решающим основанием для удовлетворения моего ходатайства является то обстоятельство, что я вновь обрел прусское гражданство уже в силу решения Союзного сейма от 30 марта 1848 года.
Согласно этому решению право избирать и быть избранным в германское Национальное собрание было предоставлено всем политическим эмигрантам, которые захотят вернуться в Германию и заявят о своем желании восстановить свои гражданские права. Следовательно, согласно этому обязательному для Пруссии решению, в выработке которого участвовало прусское правительство, всем политическим эмигрантам было возвращено право гражданства в том государстве, гражданами которого они являлись раньше, или в том, где они хотели теперь поселиться.
Ввиду этого решения я тотчас же выехал из Парижа в Кёльн, восстановил там свое право прусского гражданства, получил, также без затруднения, согласие кёльнского магистрата на мое поселение в этом городе и, таким образом, во всяком случае с этого момента снова на законном основании вступил в права прусского гражданства, и противозаконная, нарушающая постановление Союзного сейма насильственная попытка министерства Мантёйфеля выслать меня ничего не может в этом изменить.
Этот юридический факт является настолько решающим, что было бы излишне добавлять к этому хоть одно слово.
Ваше высокородие убедится в этом так же, как и я, и так же, как я, будет считать, что не в интересах прусского правительства вынуждать меня обратиться в Союзный сейм с жалобой на нарушение его решений прусским правительством. Было бы слишком большим противоречием, если бы Пруссия, которая все еще признает снова функционирующий Союзный сейм, отказалась бы признать те немногочисленные постановления старого первоначального Союзного сейма, которые были приняты в интересах народа и в свободолюбивом духе.
Такой образ действий как в юридическом, так и в политическом отношении являлся бы слишком из ряда вон выходящим и чудовищным, чтобы хотя бы только попытаться прибегнуть к нему.
Как видит Ваше высокородие, мне даже не нужно ссылаться на независимое от решения Союзного сейма постановление Предпарламента, также фактически признанного прусским правительством; согласно этому постановлению немецкие эмигранты, даже натурализовавшиеся за это время в других странах, могут снова восстановить свои прежние гражданские права.
В соответствии с постановлением Союзного сейма от 30 марта 1848 г., так же как последовавшим за ним моим переселением в Кёльн, а также поданным мною 22 августа 1848 г. прусскому правительству заявлением[389], находящимся в деле у Вашего высокородия, я, таким образом, с 1848 г. снова вступил в обладание правом прусского гражданства, даже если я утратил его в 1845 году.
Таким образом я обладаю этим гражданством и в настоящее время, ибо, как Ваше высокородие само не отрицает, потеря гражданства, вызванная последовавшим с тех пор десятилетним отсутствием, уничтожена настоящей амнистией.
Как ни ясно и неопровержимо вышеизложенное обоснование того, что я уже обладаю правом прусского гражданства и что это только должно быть признано, я, однако, преследую лишь практическую цель возвращения на родину, а не собираюсь затевать бесплодный юридически-теоретический спор.
Если же Ваше высокородие рассматривает, как это мне кажется, данное дело таким образом, что мне следует добиваться сначала новой натурализации, то такой подход к делу может быть для меня приемлемым в том случае, если Ваше высокородие заявит о своем согласии на эту натурализацию, поскольку Вы, в силу § 5 закона от 31 декабря 1842 г., являетесь компетентной инстанцией для этого. Только тогда и только постольку я могу отказаться от своего уже имеющегося законного права, если и поскольку Ваше высокородие предпочитает без затруднения предоставить мне право на новую натурализацию. До тех пор я должен удерживать за собой это право и потому прошу одновременно рассматривать настоящее письмо, в этом смысле и с такой оговоркой, и как возможную просьбу о предоставлении новой натурализации.
С совершенным почтением
преданный Вашему высокородию
д-р Карл Маркс
Публикуется впервые
Печатается по рукописи
Перевод с немецкого
К ВОПРОСУ О ВОССТАНОВЛЕНИИ К. МАРКСА В ПРУССКОМ ПОДДАНСТВЕ
срочно, сегодня же
Берлин, Бельвюштрассе, 13 В ответ на Ваше прошение от 6 апреля с. г. сообщаю Вам, что и приводимые в нем соображения никоим образом не опровергают того убеждения, что Вас следует рассматривать как иностранца.
Параграф 20 закона от 31 декабря 1842 г. о вступлении в прусское подданство и об утрате этого подданства устанавливает, что с выдачей документа о выходе из подданства это подданство утрачивается. Поэтому ни мотивы, по которым Вы просили о выходе из подданства, ни то обстоятельство, что Вы не натурализовались ни в каком другом государстве, не имеют значения. Далее, ни решение Союзного сейма от 30 марта 1848 г., ни высочайшая амнистия от 12 января с. г. не восстанавливают Вас в прусском подданстве. Для выборов в германское Национальное собрание определяющее значение имеет не то упомянутое решение, а предписание от 11 апреля 1848 г., которое отнюдь не говорит в Вашу пользу. Высочайший указ от 12 января с. г. является актом милости, следовательно имеет отношение только к снятию наказания или смягчению наказания (ст. 49 конституции). Утрата же прусского подданства никогда не бывает следствием судебного приговора, а следовательно, и не отменяется актами милости.
Полицейпрезидиум может поэтому рассматривать Вас только как иностранца. Если Вы имеете намерение просить о принятии в прусское подданство, то, согласно предписаниям, содержащимся в § 7 закона от 31 декабря 1842 г., Вам предоставляется право в обычном порядке подать прошение в полицейское управление соответствующего участка, но заранее Вам не может быть дано никаких заверений относительно результата Вашего прошения.
Королевский полицейпрезидиум
Берлин, 10 апреля 1861 г.
Публикуется впервые
Печатается по рукописи
Перевод с немецкого
ПРОШЕНИЕ К. МАРКСА О НАТУРАЛИЗАЦИИ И РАЗРЕШЕНИИ ПОСЕЛИТЬСЯ В БЕРЛИНЕ
Составлено в Берлине 10 апреля 1861 года
1 марта 1861 г. сюда прибыл д-р Карл Маркс [В документе, по-видимому, неточность. Маркс прибыл в Берлин 17 марта 1861 года. Ред.].
После того как он заявил, что хочет поселиться здесь и приобрести прусское гражданство путем натурализации, он сообщил сегодня о своих личных обстоятельствах следующее:
Я родился 5 мая 1818 г. в Трире, в Рейнской провинции Пруссии, исповедую евангелическую религию и, по законам моей прежней родины, правоспособен. В течение последних двенадцати лет я проживал в Англии, существовал там на заработок от литературного труда и не пользовался пособием из общественных фондов для бедных. Я неоднократно находился под следствием из-за политических процессов по делам печати и могу удостоверить свою благонадежность прилагаемыми документами. Ни в какое другое прусское учреждение я еще не обращался с ходатайством о натурализации и поселении и в этом отношении никогда не получал отказа. При этом мне было сообщено, что умолчание о нахождении под следствием относительно меня или моих родных, а также неправильные сведения о моем положении вообще или умолчание относительно ходатайства о натурализации перед каким-либо другим прусским учреждением повлечет за собой аннулирование ходатайства и отобрание документа о натурализации, что решение вопроса о моем поселении здесь, независимо от заявления магистрата и взыскания въездного сбора, зависит только лишь от королевского полицейпрезидиума и что поэтому до получения удостоверения о натурализации и поселении я должен воздержаться от всяких шагов в отношении моего устройства.