Австрийцы приняли в своей армии французскую сильно расчлененную колонну, которую вряд ли даже можно назвать колонной; это скорее две или три шеренги, следующие одна за другой на расстоянии 20–30 ярдов; такая колонна почти так же мало подвержена действию артиллерийского огня, как и развернутая линия. Преимущество в боевых порядках опять-таки оказывается на стороне австрийцев.
Всем этим преимуществам пруссаки могут противопоставить только два момента. Их интендантство несомненно лучше, поэтому и питание их войск будет лучше. В австрийском интендантстве — как и во всей австрийской администрации — свили себе гнездо взяточники и казнокрады, и оно вряд ли лучше русского. Имеются сведения, что даже сейчас войска получают питание плохое и нерегулярное; в полевых условиях и в крепостях будет еще хуже, и, таким образом, австрийская администрация может оказаться более опасным врагом для крепостей четырехугольника, чем итальянская артиллерия.
Вторым преимуществом пруссаков является их лучшее вооружение. Хотя их нарезная артиллерия значительно лучше австрийской, но это преимущество в открытом поле не будет играть большой роли. Дальность, траектория и меткость прусских и австрийских нарезных ружей приблизительно равны, но у пруссаков ружья заряжаются с казенной части, поэтому они могут из своих рядов вести непрерывный меткий огонь, делая не меньше четырех выстрелов в минуту. Огромное превосходство этого оружия было доказано в Датской войне, и нет никакого сомнения в том, что австрийцы испытают его действие на себе в гораздо большей степени. Если они, в соответствии с инструкциями, которые, как говорят, им дал Бенедек, сразу перейдут к штыковой атаке, не тратя много времени на ведение огня, то они понесут огромные потери. В Датской войне потери пруссаков ни разу не превысили четверти, а иногда составляли всего лишь одну десятую часть потерь, понесенных датчанами; и, как недавно совершенно правильно отметил один военный корреспондент газеты «Times», датчане почти всюду терпели поражение, хотя на поле боя численное превосходство было на их стороне[159].
Все же, несмотря на игольчатое ружье, преимущество не на стороне пруссаков; и если они не хотят потерпеть поражение в первом же крупном сражении из-за превосходства командования, организации, боевых порядков и морального состояния австрийцев, а также, что не менее важно, из-за своих собственных командиров, то им бесспорно предстоит проявить совершенно иную отвагу, чем та, которой можно ожидать от армии, находившейся на мирном положении в течение 50 лет.
II
Публика начинает проявлять нетерпение по поводу явного бездействия двух больших армий на границе Богемии. Но это промедление объясняется многими причинами. Как австрийцы, так и пруссаки отлично сознают важность предстоящего столкновения, которое может решить исход всей кампании. И те и другие-спешат отправить на фронт всех, кого только можно: австрийцы — из новых формирований (четвертых и пятых батальонов пехотных полков), пруссаки — из частей ландвера, предназначавшегося первоначально лишь для гарнизонной службы.
В то же время и с той и с другой стороны предпринимаются, по-видимому, попытки создать при помощи маневра выгодное положение по отношению к своему противнику и начать кампанию при наиболее благоприятных для себя стратегических условиях. Чтобы понять это, нам придется взглянуть на карту и рассмотреть район расположения обеих армий.
Учитывая, что Берлин и Вена представляют собой естественные пункты отступления обеих армий и что поэтому австрийцы будут стремиться овладеть Берлином, а пруссаки — Веной, имеется три направления, по которым могут развернуться действия тех и других. Большая армия требует значительной территории, за счет ресурсов которой она должна существовать во время марша; вместе с тем необходимость быстрого продвижения вынуждает такую армию совершать марш несколькими колоннами по соответствующему количеству параллельных дорог; поэтому ширина ее фронта увеличится и может колебаться в пределах, скажем, от 60 до 16 миль в зависимости от близости неприятеля и расстояния между дорогами. Это обстоятельство следует иметь в виду.
Первое направление проходит по левому берегу Эльбы и Молдавы, через Лейпциг и Прагу. Ясно, что на этом пути каждой из воюющих сторон пришлось бы дважды переправляться через реку, второй раз на виду у противника. Если бы та или другая армия, продвигаясь по этому пути, попыталась обойти фланг противника, последний, совершая марш по более прямой и, следовательно, более короткой дороге, получил бы возможность опередить обходящую армию еще на линии реки, и, если бы ему удалось отбросить ее, он смог бы двинуться прямо на столицу неприятеля. Этот путь одинаково невыгоден для обеих сторон, и поэтому его можно не принимать во внимание.
Второе направление проходит по правому берегу Эльбы между рекой и горной цепью Судетов, отделяющей Силезию от Богемии и Моравии. Этот путь почти совпадает с прямой линией Берлин — Вена; в той его части, которая в настоящее время находится между двумя армиями, проходит железнодорожная линия от Лобау на Пардубице. Эта железная дорога пересекает ту часть Богемии, границей которой с юга и запада служит Эльба, а с северо-востока горы. В этой местности много хороших дорог, и, если бы обе армии двинулись прямо друг на друга, столкновение произошло бы именно здесь.
Третье направление проходит через Бреславль и далее через Судетскую цепь. Эта горная цепь, достигающая незначительной высоты у моравской границы, где она пересекается несколькими хорошими дорогами, становится более высокой и крутой у Исполиновых гор, образующих границу Богемии. Здесь имеется очень мало дорог; фактически на протяжении 40 миль между Траутенау и Райхенбергом вся северо-восточная часть хребта не пересекается ни одной дорогой, имеющей военное значение. Единственная существующая там дорога, ведущая от Гиршберга в долину Изера, обрывается на австрийской границе. Отсюда следует, что вся эта преграда длиной в 40 миль непреодолима, по крайней мере, для большой армии с ее бесчисленными обозами, и что при наступлении на Бреславль или через Бреславль необходимо перейти горы к юго-западу от Исполиновых гор.
В каком же положении в отношении коммуникаций окажется та и другая армия, если они развернут боевые действия на этом направлении?
Пруссаки, наступая из Бреславля прямо на юг, обнажают свои коммуникации с Берлином. Если бы австрийцы были достаточно сильны, чтобы иметь абсолютную уверенность в победе, они могли бы дать возможность пруссакам продвинуться до укрепленного лагеря Ольмюц, который задержал бы их продвижение, в то время как они сами могли бы двинуться на Берлин, рассчитывая решительной победой восстановить временно прерванные коммуникации; либо же они могли бы встретить разрозненные прусские колонны при спуске их с гор и, в случае успеха, отбросить их назад к Глогау и к Познани, благодаря чему Берлин и большая часть прусских владений очутились бы в их власти. Поэтому наступление через Бреславль было бы для пруссаков целесообразным лишь при условии их значительного численного превосходства.
Австрийцы находятся в совершенно ином положении. У них то преимущество, что большая часть их страны расположена к юго-востоку от Бреславля, то есть на прямом продолжении линии, идущей от Берлина к Бреславлю. Укрепив северный берег Дуная близ Вены для защиты столицы от внезапного нападения, они могут временно и даже на довольно продолжительный срок пожертвовать своими прямыми коммуникациями с Веной и получать людские пополнения и припасы из Венгрии. Таким образом, они с одинаковой безопасностью могут действовать и в направлении Лобау и в направлении Бреславля, на север или на юг от гор; они имеют гораздо большую свободу маневрирования, чем их противник.
Но есть и другие причины, заставляющие пруссаков проявлять осторожность. От северной границы Богемии до Берлина— расстояние немногим больше половины расстояния от этой границы до Вены; но Берлин защищен намного хуже. Вена защищена Дунаем, за которым может укрыться разбитая армия, укреплениями, воздвигнутыми к северу от этой реки, а также укрепленным лагерем Ольмюц, мимо которого пруссаки не смогли бы безнаказанно и незаметно пройти, если бы после поражения главные силы австрийской армии заняли там позицию. Берлин не имеет никакой защиты, кроме полевой армии. Совершенно ясно, что в этих условиях и с учетом обстоятельств, подробно изложенных в нашей первой статье, пруссакам остается только обороняться.
Вместе с тем, те же обстоятельства, а также настоятельная политическая необходимость почти вынуждают Австрию вести наступление. Одна-единственная победа может обеспечить ей огромный успех, в то время как поражение не сломит силы ее сопротивления.
Стратегический план кампании по необходимости чрезвычайно прост в своих основных чертах. Кто бы из противников ни начал наступать первым, он окажется перед следующим выбором: либо ложное наступление к северо-западу от Исполиновых гор и действительное наступление к юго-востоку от них, либо vice versa [наоборот. Ред.], Важнейшей чертой театра войны является преграда в 40 миль длиной, и действия армий неизбежно должны развернуться вокруг нее. Мы скоро услышим о сражениях у обеих ее конечных пунктов, а несколько дней спустя выяснится и направление действительного наступления, а возможно, и судьба первой кампании. Все же мы склонны думать, что для таких двух малоподвижных армий, противостоящих друг другу, самая прямая дорога является в то же время самой безопасной и что трудности и опасности продвижения столь многочисленных войск отдельными колоннами по различным дорогам через трудно проходимую гористую местность почти наверняка приведут обе воюющие армии на дорогу Лобау — Пардубице.
До настоящего времени произошли следующие передвижения. В первую неделю июня пруссаки сосредоточили свою саксонскую армию вдоль саксонской границы от Цейца до Гёрлица и свою силезскую армию от Гиршберга до Нейсе. К 10 июня эти армии приблизились друг к другу, имея правое крыло на Эльбе близ Торгау, а крайнее левое близ Вальденбурга. С 12 по 16 июня силезская армия, состоящая теперь из 1-го, 5-го и 6-го корпусов и гвардии, снова растянула свой фронт на восток, на этот раз до Ратибора, то есть до крайнего юго-восточного угла Силезии. Это, в особенности выдвижение вперед гвардии, которая обычно действует вместе с главными силами, похоже на демонстрацию. Если же это нечто большее, чем демонстрация, и если не принято мер для того, чтобы по первому требованию и в кратчайший срок перебросить обратно к Гёрлицу эти четыре корпуса, то сосредоточение более 120000 человек в отдаленном закоулке есть явная ошибка, — они могут быть отрезаны от всех путей отступления и во всяком случае утратить всякую связь с остальной армией.