Клептопаразитизм — так называют зоологи житье в природе за счет воровства и ограбления слабых и беззащитных. По этим «законам джунглей» начинают жить также и люди, когда писаные и нравственные законы попираются или бездействуют.
Фото из архива В. Пескова. 21 ноября 1992 г.
Силуэт дяди Гриши
(Окно в природу)
«Кто не любит арбузов… Кабаны за арбуз отдадут душу», — говорил дядя Гриша и показывал шкуру зверя, убитого на бахче. Эту остро пахнущую острастку арбузный сторож поднял на шестах у бахчи. Но кабанов она не пугала.
Тогда дядя Гриша сделал чучело своей персоны — на крест из палок надел дырявый пиджак и старый казачий картуз, а из соломы соорудил подобие человеческого лица. И, памятуя, что кабаны полагаются больше на обоняние, чем на зрение, в консервной банке сжигал махорку и окуривал на ночь чучело дымом. Это принесло результат — кабаны перестали интересоваться арбузами.
Обнаружив эту запись в старом «кубанском блокноте», я просмотрел также снимки всяческих пугал. Американцы птиц стращают чучелом филина. Аккуратно раскрашенную пластмассовую или деревянную большую сову можно купить в магазине. Это хороший сторож ягод в саду. А в одном месте, под Вашингтоном, я видел: филина укрепили против стеклянной галереи, о которую на лету бились птицы.
На Аляске владельцы маленьких самолетов ставят над ними филинов, оберегая аэропланы от белых «визитных карточек» чаек.
Но чаще всего пугалом повсеместно служит привычное чучело. Облик человека, специфический его запах — сигнал опасности для животных.
Сообразительные животные нередко чучело игнорируют, а смельчаки и герои (они у животных тоже, конечно, есть) норовят помочиться у чучела или сесть на него. Грача-героя я снял лет двадцать назад в огороде у лесника, куда птицы летали клевать клубнику.
Но это все чучела. С живым человеком такая дерзость не допускается — велик риск, как говорит дядя Гриша, душу отдать. Степень страха, однако, у разных животных и в разных обстоятельствах неодинакова. Глухари, например, плохо переносят близость людей и отселяются или исчезают там, где часто их беспокоят. А кабаны и лисицы, сохраняя дистанцию, ухитряются жить у нас под боком. Лисьи норы часто бывают у черты городов.
Кабанов я много раз видел, наблюдая слева шпиль Московского университета, а справа, возле опушки, — неторопливую их пробежку. На Куршской косе в Прибалтике, ободренные частыми безопасными встречами с людьми, кабаны выбегают из леса к остановкам автобуса и берут еду из рук у людей. Медведи человека очень боятся. Страхи быть застигнутыми в берлоге заставляют зверей вот сейчас, в пору ноябрьских снегопадов, прежде чем на зиму лечь, долго петлять, пятиться задом к месту зимовки. Освобождение кишечника, известное под названием «медвежьей болезни», вызывается страхом. Но черные американские медведи барибалы в Йеллоустонском национальном парке этот страх одолели: выходят к дороге или даже бегают между автомобилями — выпрашивают подачки.
Это отклонение от нормы. Но есть животные, чья жизнь протекает у нас на глазах. Человека они не только не боятся, но чувствуют его покровительство. Вспомним скворцов, вспомним ласточек, строящих гнезда под крышей сараев.
И наиболее яркий пример — белый аист. Его родственник, черный аист — редкая осторожная птица, — людей сторонится, побеспокоенный человеком, он может бросить гнездо. А белый аист селится не в лесной глухомани, а прямо на крыше сельского дома, на старой колокольне, водонапорной башне, было бы рядом болото с лягушками.
А есть животные, не боящиеся человека по другой причине. За всю историю своего существования они просто не знали его, и в их «кибернетику» страх к нему не заложен. Во время пребывания в Антарктиде я много часов провел в обществе пингвинов. Километра четыре от материкового льда — и вот они, существа как будто с другой планеты. Самки некрупных пингвинов адели сидели на гнездах, а «петушки», расхаживая по колонии, воровали для подруг камешки. Схватят в клюв строительный материал для гнезда и мчатся домой, не подозревая, что то же самое только что сделал его сосед. Побаиваются пингвины только хищных поморников, чуть появилась тень хищной птицы — пингвин встрепенется: «Я живой, не ослаб, пролетай!» И поморник улетает искать ослабших. Человека суетливая братия не боится нисколько. Я садился у гнезда с фотокамерой, и мамаша, согревая два драгоценных яичка, лишь позевывала, глядя на странного визитера.
Так же небоязливы похожие на располневших официантов большие императорские пингвины. Я протискивался в самую гущу стаи — и ничего, никакого вниманья. И лишь когда пробовал гладить «официанта» по лакированной спинке, он оборачивался — «фамильярность у нас не принята!».
Фото автора.28 ноября 1992 г.
Не сердите слона…
(Окно в природу)
В Московском зоопарке недавно случилось несчастье. Погиб человек. Виновники гибели — слоны (или один из них), к которым служитель зоопарка зашел, чтобы их покормить. Другой человек, отлучившийся на время за кормом, нашел двадцатишестилетнего сослуживца лежащим раздавленным на полу. Слоны при этом выглядели спокойными и принялись за еду. Что произошло в слонятнике за десять минут, неясно.
Часто ли такое случается в зоопарках? Нечасто. Но все же случается. В Риге за полминуты тигр лишил руки легкомысленного смельчака, решившего через прутья ограды покормить зверя. А в Харьковском зоопарке любимец публики медведь Якагир убил недавно мальчишку, на потеху публике дразнившего зверя. Длинная жердь и позиция наверху металлического барьера позволяла вроде бы безнаказанно забавляться. Но медведь, изловчившись, ударил лапой по жерди так, что смахнул мальчишку в загон. И все, что было потом, жалея нервы читателей, нельзя описывать.
Это случаи, когда по легкомыслию или неразумности человек сам на беду напросился. Но бывают оплошности: не закрыли по рассеянности клетку, пренебрегли правилами содержания животных, не учли особенности их повадок.
Из хищников самым коварным является добродушный с виду медведь. Другой зверь готовность напасть чем-нибудь обнаружит — мимика, вставшая на дыбы шерсть, дрожащий кончик хвоста, прижатые уши. У медведя этого не увидишь — дружелюбие на агрессию может сменить мгновенно. Мой давний друг дрессировщик Георгий Георгиевич Шубин рассказывал, как медведь на виду у людей разорвал женщину, воспитавшую его и восемь лет безбоязненно заходившую с едой в клетку. Неясной осталась причина неожиданной ярости.
Сам Шубин подвергся нападению волка, признававшего до этого верховенство над собой человека. Причиной была ошибка опытного дрессировщика. Приводя в порядок шерсть готовой ощениться волчицы, Георгий Георгиевич не удалил из загона ее супруга-волка. Голос недовольной чем-то волчицы спустил механизм агрессии.
Но это все хищники. А слон? Воплощением добродушия кажется эта живая гора. В Дели на людной улице я видел слона с погонщиком на спине. В африканских заповедниках тихо пасущиеся слоны — сплошная идиллия. Спокойное достоинство чувствуется в повадках этих животных. Все уступят дорогу слону. «Царь зверей» — лев вовсе не претендует на царство, встретившись со слоном, потому что хорошо знает: в случае столкновения слон превратит его в мокрое место.
Слону опасен лишь человек. Африканцы в доружейное время убивали слонов, подбираясь к ним сзади и подрезая сухожилия на ногах. Смертельный риск, но при удаче — гора мяса. Воплощением ужаса стал для слонов человек с ружьем.
Много животных легло под пулями белых охотников. Спасались лишь самые осторожные, чуткие. Но и стрелки платили, случалось, высокую цену на охотах, воспетых Хемингуэем.
«Раненый слон затаивается и ждет в кустарниках идущего по следам. Схватив рукой-хоботом, он с силой ударит тебя о землю. И, чем громче ты закричишь, тем сильнее ударит он еще раз, а потом ногами тебя разотрет», — пишет белый охотник.
В африканском парке Маньяра, где слоны находятся под охраной и перестали человека бояться, мы с другом ночью попали на дороге в ловушку, и небо нам от соседства слонов показалось с овчинку Мы проскользнули мимо стада кормившихся великанов, но тут же встретили еще одно стадо, стоящее на дороге.
Слоны впереди, слоны — сзади. Возбужденные. Трубят. Мы сидели как мыши, надеясь: слоны успокоятся. Нашу машину они могли бы расплющить, как банку с кильками.
А слон, идущий по людной улице Дели? Приручен! Сложная дрессировка делает слона послушным, покорным рабом человека-погонщика — таскает бревна, волочит тяжести. Внимательность, ласка и острая пика послушание гарантируют.
В цирках умные великаны обычно смиренны — униженно исполняют, например, очень эффектный номер: на одной ноге держат громадное тело. Зрителям неизвестно, какими средствами добыта эта покорность.
В зоопарках слоны тоже производят впечатление животных, вполне покорных судьбе.
Но случаются и бунты. После драмы в зоопарке Москвы я поинтересовался: а часто ль бывают убийства в слоновниках? Оказывается, нередко. В Соединенных Штатах в последние годы жертвами слонов стали пятнадцать служителей зоопарков. В чем дело? Причины называются разные. Наиболее вероятные две: реакция на нового человека, чем-то в поступках не схожего с прежним служителем- дрессировщиком, и половое возбуждение.
В период гона все животные особо тяготятся неволей. Ветеринары установили: в этот период количество гормонов тестостерона в крови у слонов возрастает в пятьдесят раз. Попасть под «горячую руку» буйного жениха опасно. По этой причине в немецких зоопарках не держат слонов-самцов. А в Америке отказались от контактов с животными в их загонах. Общаются с ними лишь через щели и дверцы в ограде.
Иногда опасно раздражительным делает слона недуг. В Алма-Ате я сам чуть не стал жертвою великана по имени Джони. В зоопарке снимался сюжет телевизионной программы. Кормлю перед камерой Джони арбузами. Слон забирает с руки их хоботом и, как яблоки, кидает в рот. Кончились. Прошу служительницу принести еще парочку. И вдруг что-то серое метнулось к моей голове. Я резко присел и вижу: бывалая моя кепка отправлена в рот, и слон с аппетитом ее жует. «Соленого захотелось!» — попробовал я шутить. Но директор зоопарка был бледным: «Василий Михайлович, кепка — что! Шею мог обхватить, и был бы тогда некролог в газете — у слона болен зуб, и он очень злобен».